– Я не приду к тебе в спальню сегодня, если ты настоль­ко расстроена.

– Не расстроена… Скорее смущена и… Впрочем, не­сколько расстроена, но…

– Я возьму лошадь из конюшни и отправлюсь в город рано утром, чтобы навестить Адриана Бершара. Ты можешь уехать в карете позже. Так что ты в безопасности в течение всего завтрашнего дня.

Она негромко и мило засмеялась.

–Ты думаешь, что должна отказать мне, Флер? Я вижу в твоих глазах, как ты ведешь спор сама собой.

Веки ее опустились. Какое-то время она серьезно что-то обдумывала. Затем слегка покачала головой:

– Я поняла, насколько уязвима я буду. И это не связа­но с доверием к тебе.

– Ты будешь испытывать страх, такой же, как и в про­шлом?

– Да, и это тоже.

– Тогда мы определенно установим, что допустимо и что нет. Я думаю, что пора это знать, как ты считаешь?

– Да, Данте. Думаю, что пора это знать.

Глава 20

Пришла пора знать.

Флер напевала эти слова себе под нос на следующий день, наблюдая за тем, как паковали ее чемоданы.

– Мы приедем в город на следующей неделе, – сказа­ла Бьянка. Она сидела на кровати, наблюдая за сборами. —Надеюсь, что ты сводишь меня в театр в самом скором вре­мени.

Флер оценила ее предложение. Это было не первым ша­гом с ее стороны, и Флер хотелось бы использовать их ви­зит как можно плодотворнее. Если бы она не была настолько поглощена собой, они стали бы хорошими подругами. И тогда Флер могла бы расспросить ее о кое-каких вещах.

Например, об иных способах заниматься любовью, о ко­торых упоминал Данте.

Флер не имела понятия, что он имел в виду. У нее не хва­тало воображения, когда она пыталась разрешить эту загад­ку. Возможно, она должна отказать ему, пока не выяснит это.

Нет, пришла пора знать.

– Леклер очень доволен вашим браком. Он признался мне, что находит большие перемены в Данте и считает, что ни одна другая женщина не подошла бы ему больше.


– Он в самом деле так сказал?

– Вчера вечером. Ты, кажется, удивлена?

– Я думала, он считает поспешность заключения нашего брака неразумной.

– Возможно, так вначале и было, но письмо от Шар­лотты вчера помогло ему понять все правильно. Она по­дробно объяснила ситуацию с твоим отчимом. Верджил понятия не имел об этом, и ни Данте, ни ты ничего ему не сообщили.

– Мне кажется, это все так далеко. – Впрочем, это была не единственная причина. Она ничего не рассказала о Гре­гори, потому что могло показаться, что она действует рас­четливо и эгоистично – вышла замуж за Данте, спасая свою шкуру.

– Разумеется, это было благородно со стороны Данте, хотя вряд ли можно считать большой жертвой с его сторо­ны. Он женился не из-за твоего состояния, а потому, что питает глубокие чувства к тебе.

Откровенность Бьянки лишь еще больше расстроила Флер. Кое-как она досидела до конца, когда был упакован последний чемодан и Бьянка позвала лакея, чтобы он от­нес его вниз.

Когда они остались одни, Бьянка в упор посмотрела на Флер:

– Итак, все согласны в том, что брак весьма хорош для Данте, что он разрешит вопрос с его платежеспособностью и принесет ему счастье. Но насколько он удачен для тебя?

Прямота вопроса застала Флер врасплох. Бьянка не от­носилась к числу людей, которые лицемерят и притворя­ются. Флер оставалось либо ответить честно, либо промол­чать.

– Случилось много сюрпризов после заключения со­юза с ним. Во многих отношениях брак оказался совсем не таким, как я предполагала. Что касается того, окажется ли брак удачным для меня, я думаю, что есть шанс.

Я счастлива это слышать и надеюсь, что, если такой шанс существует, ты им воспользуешься. Я считаю, что женщина должна решить, чего она хочет, и бороться за это, а не просто плыть по воле волн.

Когда Флер покинула усадьбу и ехала среди полей Сус­секса, она задумалась о совете Бьянки. Она не знала, при­несут ли попутные ветры счастье в ее дом, но было ясно, что пора определиться с тем, чего она хочет.

Пора выяснить, способна ли она испытать страсть с мужчиной, не окаменев при этом от ужаса.

Это возможно только с Данте. Ни один другой мужчи­на не возбуждал ее. Если бы Данте не вошел в ее жизнь, она так и не узнала бы, что она ошибалась в отношении себя в течение многих лет.

Всю ночь она размышляла о том, что может произойти после близости. Ее мысли обратились к тому, что означало для Данте понятие «быть по-настоящему женатым».

Наверняка удовольствие. Он ей уже это показал.

Дружба, как надеялась она. Не скованная смятением, которое недавно она испытала.

А возможно, что и несчастье. Он предупреждал ее об этом в Дареме.

Он не будет верным. Она приняла это как данность, по­добно тому, как он смирился с тем, что она не все может дать ему. Он и сам не верил в свою способность быть по­стоянным.

Однако если его связи причиняли ей боль сейчас, когда они не были по-настоящему женаты, то как будет она жить, зная о его амурных делах при настоящем браке?

Она не могла отвергнуть Данте из-за этого. Она не от­кажется от шанса узнать, что же они способны делить вме­сте. Тем не менее она не могла лгать себе. Она знала, что страсть может привести ее к ужасным срывам.

Как только карета достигла предместий Лондона и уст­ремилась к центру, ее мысли о возможных неприятностях оставили ее, как, впрочем, и все другие мысли. Их сменило воспоминание о Данте в день их свадьбы, когда он смотрел в ее глаза и держал ее лицо в своих удивительных руках. Весь остаток пути она снова переживала ощущение единения, которое испытала в тот день, когда он поцеловал ее – один раз в лоб и один – в губы.

«Женщина должна решить, чего она хочет, и бороться за это», – сказала Бьянка.

Флер вдруг почувствовала момент истины, когда оки­нула беглым взглядом свое будущее и его возможности. Она поняла, чего именно хочет, со всей определенностью, ко­торой нельзя достичь с помощью каких-либо разумных ар­гументов.

Ее поразило, насколько просто принять решение. Прав­да, она не знала, хватит ли у нее мужества бороться за это.

Тем более если персоной, с которой она должна бороть­ся, была она сама.

Пустой дом несет невидимые приметы заброшенности. Он излучает недобрую тишину и одиночество.

Именно такие мысли родились у Флер в тот момент, когда карета остановилась перед ее домом. На мгновение ей показалось, что он заколочен на веки вечные.

Она была удивлена, когда дверь открылась и к экипажу вышел Данте.

– Твоя встреча с мистером Бершаром прошла успешно? – спросила она, пока он помогал ей выйти из кареты.

– Была интересной. Я расскажу тебе о ней позже.

Люк извлек ее чемодан, и Данте помог ему внести его в дом.

– День сегодня славный, Люк. Используй его по свое­му усмотрению, после того как управишься с лошадьми. Ка­рета нам сегодня больше не понадобится.

Обрадованный неожиданным подарком, Люк поспешил на конюшню.

Флер стояла в центре вестибюля и прислушивалась к полной тишине.

– Все ушли?

–Да.

– Наверное, никогда раньше я не бывала здесь совсем одна.

Положив руку ей на талию, Данте повел ее к лестнице.

– Сейчас ты не одна. Думай об этом так, словно ты еще в каком-то коттедже, где, кроме меня, никого нет.

– Кто будет готовить нам обед и одевать нас?

– Мы будем делать все сами, как в коттедже.

– Я там ничего не делала. Со всем управлялся ты.

– В таком случае я и здесь управлюсь. – Он помог ей подняться по лестнице. – Я не хочу, чтобы кто-либо был здесь сегодня. Ни звуков, ни услуг и никаких помех. Мы будем вместе читать, или беседовать, или просто сидеть ря­дом, не обремененные обязанностями. Ничего за предела­ми этих стен. Мир только здесь, внутри, где находимся мы вдвоем.

Он отпустил ее и вошел в библиотеку. Флер направи­лась к себе в спальню.

Все необходимые удобства были созданы. В гардероб­ной была вода, так что Флер смогла умыться и привести себя в порядок. В гостиной их ждали булочки, джем и пунш. Дво­рецкий проинструктировал повара, чтобы тот заготовил и оставил на кухне достаточно еды.

Одни. Очарование тишины. Отсутствие всяких звуков и людей рождало в доме удивительную умиротворенность. Она могла физически ощущать Данте даже на расстоянии, потому что никто этому не мог помешать.

Беседа и дружеское общение. Полное доверие. Она не знала, каким образом Данте ранее соблазнял других жен­щин, но ее он понимал очень хорошо.

Она выпила немного пунша и посмотрела на секретер. Внутри находились страницы ее большого проекта. Она удивилась, что сегодня, сейчас, он ее совсем не интересо­вал. Все ее мысли занимал Данте, ее переполняли невыра­зимые, жгучие эмоции.

Она решила не ставить преград своим надеждам и же­ланиям. Пусть все идет так, как идет. Да если бы она и за­хотела что-то предпринять, то не смогла бы ничего сделать. Надежда давала ей силы.


Глядя в зеркало, Флер сняла шляпку. Она посмотрела себе в глаза и вынуждена была признать печальную истину. Она была не девочка, не ребенок. Она женщина, которая позволила себе из-за какого-то неведомого страха потерять лучшие годы жизни.

И к тому же женщина, которая безнадежно влюблена в мужчину и хочет иметь его всего, полностью и безраздельно.

Собрав все свое мужество, молясь о том, чтобы у нее хватило сил, она направилась в библиотеку.

Войдя, Флер увидела, что он сидит на диване и ждет ее. Она остановилась перед ним:

– Я не думаю, что было разумно оставить дом без слуг.

– Все, что тебе понадобится, я сделаю для тебя. В чем ы нуждаешься?

– Я хотела бы снять платье, но у меня нет горничной, которая могла бы мне помочь. – Она повернулась к нему спиной.

Она ожидала, что он скажет что-либо умное и бросится ей помогать. Не тут-то было. В комнате воцарилась тиши­на. Данте не двинулся. Она застыла на несколько секунд, но оставаться в этой позе слишком долго было глупо.

Флер посмотрела через плечо. Их взгляды встретились.

– Ты уверена, Флер?

Она влюбилась в него в эту минуту. Впрочем, он всегда был таким, даже тогда, когда что-то шло вразрез с его инте­ресами и желаниями.

– Я абсолютно уверена, что хочу снять это платье.

Его руки принялись за работу, однако он не спускал глаз с ее лица. Этот взгляд словно взял ее в плен. Она пришла сюда, исполненная решимости быть дерзкой и уверенной, но уже сейчас оказалась в его власти.

– Тебе понадобится помощь, чтобы надеть другое платье, Флер?

Она онемела и лишь покачала головой. Он взялся за узелок, где заканчивалась шнуровка кор­сета.

– В таком случае я помогу тебе и с этим.

Придерживая ее одной рукой за бедро, он стал другой расшнуровывать корсет.

– Ты меня удивляешь, дорогая.

– Я целый день вырабатывала в себе храбрость, стараясь, чтобы она меня не подвела. Я слишком поспешила с этим?

– Вовсе нет. Я планировал медленное обольщение, но лишь потому, что полагал: иначе не получится.

Она повернулась к нему лицом и закрыла глаза, чтобы насладиться ощущениями, которые уже овладели ею.

– Ты соблазнял меня уже столько недель, Данте. Мы оба знаем, что это был медленный процесс.

Корсет был расшнурован. Флер прижала его к груди, чтобы он не упал на пол.

Данте поднялся во весь рост за ее спиной. Обняв ее за плечи, он поцеловал ее в шею. По ее телу пробежала сладо­стная волна.

Она шагнула в сторону, освобождаясь от его объятий.

– Спасибо. Остальное я смогу сделать сама.

Слыша, как гулко бьется ее сердце, она поспешила в свою спальню.

Ей каким-то образом удалось сохранить решимость. Не­смотря на то что ее трясло, когда она снимала с себя остат­ки одежды. Даже тогда, когда она надевала шелковую ро­зовую ночную рубашку на обнаженное тело. Даже невзи­рая на то, что слышала шаги Данте в его спальне.

Она замерла и прислушалась, решая, что ей делать даль­ше. Все то, что она сделала за эти минуты, основательно исчерпало запасы ее мужества.

Флер заставила себя внутренне собраться. Она должна добиться того, чтобы он поверил, что она знает, чего хочет. И еще доказать это самой себе.

Она повернула щеколду и открыла дверь в его гардероб­ную.

Она вошла в тот момент, когда Данте снимал рубашку. Он удивленно повернулся.

Флер закрыла за собой дверь и прислонилась спиной к косяку.

– Ты собираешься оставаться здесь, пока я раздеваюсь?

– А почему бы и нет?

Он пожал плечами:

– Как хочешь. – И стащил с себя рубашку. Оставшись обнаженным до пояса, он сел на стул, что бы снять туфли.

Его тело завораживало. Флер видела скульптуры и картины, но ей не приходилось наблюдать живые муж­ские формы без одежды. Он был так красив – поджар и в то же время мускулист. Раньше она думала, что испытает смятение и замешательство, если увидит его раздетым. Однако сейчас она не чувствовала ни малейшего смуще­ния, все увиденное ей показалось совершенно естествен­ным. Да, она была возбуждена, но никакой неловкости не было.