Мэдлин Хантер - Неисправимый грешник

– Вы настоящий друг.

Ее благодарность тронула его. К ней снова вернулась безмятежность, присущая ей в те давние годы.

Вероятно, он должен был предоставить ей возможность побыть наедине, но в спальне было уютно и приятно, и ее компания доставляла ему удовольствие. Им предстоял день ожидания.

Он устроился поудобнее в кресле.

– Я расскажу вам, как прожигал жизнь, если вы пове­даете мне, как процветали.

Снова послышались звуки арфы, когда Флер засмея­лась.

Она и представить себе не могла, что он может быть на­столько добр. Ей следовало бы об этом догадаться. Его лю­бовницы всегда отзывались о нем очень хорошо. Вступая в связь, они знали, что он непостоянен и отношения будут кратковременными. Если у кого-то оказалось разбитым сердце, то, как она подозревала, это вовсе не потому, что он обещал больше, чем дал.

Какая-то легкая печаль скрывалась за его обаянием. Она порой читалась в глазах и слышалась в голосе. Она могла проявиться совершенно неожиданно, например, в виде угрозы выдать ее полиции или в виде шутливого флирта, как это случилось утром. Флер чувствовала, что эта печаль го­това была вырасти в нечто большее, но он считал необхо­димым сдерживать себя.

Он развлекал ее историями о рискованной игре за кар­точным столом и на скачках, о выигрышах и потерях. Он сокрушался, рассказывая о тех особенно тяжелых случаях, когда ему приходилось обращаться за помощью к брату.

Ей были известны подробности, о которых он не упо­минал. Она знала о тяжелом финансовом положении, ко­торое унаследовал брат Верджил, когда их старший брат Милтон умер. Лишь рискованные торговые спекуляции спасли семью Дюклерков от полного краха. Тем не менее жалованье Данте, по всей видимости, соответствовало тому, которое должен иметь человек его положения. Он мог бы посвятить себя предпринимательству, а не развле­чениям.

И все же она завидовала ему. Это был человек, который жил и наслаждался настоящим моментом.

Ее история, связанная с благотворительной деятельно­стью и добрыми делами, казалось бы, должна сиять при сравнении с тем, что поведал он. Но вместо этого она ис­пытала смятение оттого, что, как оказалось, прошедшие годы были лишены настоящей радости. В каком-то смысле именно она прожила бесплодную и никчемную жизнь.

Она могла бы рассказать ему об этом. Об одиночестве и пустоте. О своих планах найти себя через большой проект. Она приблизилась к его выполнению. Доверительность, с которой они вели разговор, воодушевляла обоих. Но все же несколько часов дружбы – это слишком мало. Шум, донес­шийся со стороны подъездной дорожки, положил ей конец.

Данте подошел к окну.

– Это должно быть очень интересным, – сказал он, на­девая сюртук. – Прямо-таки одновременный финиш в за­езде. Вместе появились Шарл и Фартингстоун.

В мгновение ока ее умиротворенность как рукой сняло.

–Я спущусь вниз. Пожалуйста, помогите мне подняться.

– Если вы настаиваете на том, чтобы выйти, я понесу вас, – сказал он и поднял ее на руки.

Она стала было возражать, но было так уютно и покой­но в его объятиях. Она вдруг поняла, что не обнимала ни одного человека с момента смерти матери и ни одного муж­чину за последние десять с лишним лет.

Он нес ее по лестнице вниз. Посетители только что во­шли в гостиную, о чем-то споря. Черные волосы его младшей сестры, рядом с которой находился красавец Дэниел Сент-Джон, были слегка взъе­рошены, ее юное личико выглядело взволнованным. Не­молодое веснушчатое лицо Грегори приобрело пунцовый оттенок в тот момент, когда он пытался выяснить причину их неожиданного появления.

Когда Данте сошел с лестницы, Грегори, как и все при­сутствующие, повернул голову в его сторону. К коттеджу приближалась еще пара лошадей.

– Нет необходимости опускать ее на землю, Дюклерк. Вы можете отнести ее прямо в мою карету, – скомандовал Фартингстоун.

Данте осторожно опустил Флер на кресло.

– Послушайте… – начал Фартингстоун.

– Нет, это вы послушайте. Шарл, спасибо, что ты при­ехала. Мисс Монли ранена и нуждается в уходе и лечении. Что бы ни случилось, Сент-Джон, прошу, не позволяйте Фартингстоуну ее увезти.

Сент-Джон сделал легкий поклон Флер:

– Мы встречались много лет назад, мисс Монли, здесь, в Леклер-Парке.

– Я помню. Спасибо зато, что вы прервали свою поезд­ку в Брайтон.

Шарлотта подбежала к Флер:

– Флер, что вы здесь делаете? Я думала, что вы путе­шествуете по континенту. Вы ранены? Что случилось?

– Ее оцарапала пуля, – сказал Данте.

– Оцарапала? В нее стреляли? В какое место она ранена?

– В заднюю мякоть.

Шарлотта заморгала глазами.

– В заднюю мякоть… Ты имеешь в виду… о Боже! Лицо Грегори сделалось багровым на фоне его седых во­лос.

– Каким образом она была ранена, требует расследо­вания, но ясно одно: Дюклерк содержал ее здесь, и это мо­жет ее скомпрометировать.

– Данте, ты не мог этого сделать! И Флер тоже! Верджила может хватить удар!

– Его замысел очевиден, – насмешливо проговорил Фартингстоун. При этом его бульдожий нос принял скорее комическое, нежели презрительное выражение. – Однако это не сработает, сэр. Сюда едут люди, которые хотят вас видеть. А моя падчерица не в своем уме и не может отве­чать за ваше бесчестное обращение с ней. Теперь о ней по­забочусь я сам.

– Моя честь – это забота моя, а не мистера Фартингстоуна, – сказала Флер, игнорируя отчима и обращаясь к Шарлотте и Дэниелу, которые были теперь ее единственной надеждой. – Ваш брат оказал мне помощь и защитил меня. Прошу вас послушаться его и отказать мистеру Фартингстоуну в его требованиях. Он не имеет никаких законных прав на меня. Я не поеду с ним по доб­рой воле.

Дверь коттеджа оставалась открытой. На пороге появи­лись два громадных, вульгарного вида мужчины.

– Ну вот, салон полон, – заметил Данте. – Вы не су­дебные приставы мистера Томпсона?

– Именно, – пробормотал один из них. – Сейчас вы без всяких фокусов отправитесь с нами, мистер Дюклерк. Не надо никаких штучек.

– Их не будет, обещаю вам. Могу я вас спросить, ка­ким образом вы меня разыскали?

– До Лондона дошел слух в эту ночь. Мы мчались сюда что есть духу. Обратный путь долог, так что не будем терять время.

– Данте, что это значит? – воскликнула Шарлотта.

– Рука судьбы, дорогая сестренка. – Он повернулся к Сент-Джону: – Я оставляю мисс Монли на вас. Ей нельзя путешествовать, а ее жалобы на Фартингстоуна вполне обо­снованны. Обещайте мне, что вы хотя бы выслушаете ее.

– Она будет в полной безопасности. – Дэниел много­значительно посмотрел на судебных приставов. – Позволь мне уладить твое дело, Дюклерк.

– Нет. Сумма такова, что мне никогда не расплатиться.

Флер догадывалась о том, какое будущее ждет Данте.

– Мистер Сент-Джон, у Данте нет лошади. Они заста­вят его идти до Лондона пешком.

– Остановитесь у конюшен и возьмите для него ло­шадь, – сказал Сент-Джон приставам. – Я договорюсь с Леклером. .

– Данте! – отчаянным шепотом подозвала его Флер.

Он наклонился к ней:

– Сент-Джон присмотрит за вами теперь, Флер. Он не такой строгий, как кажется. Расскажите ему и Шарлотте все, что вы поведали мне.

– Я не об этом. Эти люди… Сколько вы должны, Данте?

Он поднес ее руку к своим губам.

– Постыдно высокую сумму. Даже не пытайтесь пред­лагать. Я никогда не просил у друзей и, уж онечно, не при­му ни пенни от женщины.

– Но это моя вина!

– Нет, Флер, вина моя, и только моя.

И с присущей ему элегантностью покинул коттедж.

Флер вышла из кареты Дэниела Сент-Джона и в сопро­вождении слуги направилась к входной двери тюрьмы.

Было одно немаловажное удобство для двадцатидевя­тилетней женщины, оставшейся в девицах и посвятившей себя благотворительной деятельности. Когда ты говоришь маленькую ложь, люди тебе верят. Мистер Сент-Джон и его жена Диана думали, что она собирается посетить собрание, которое планирует открыть новую школу для рабочих.

Флер знала все о лондонских тюрьмах. Она поддержи­вала таких реформаторов, как Элизабет Фрай, которые хо­тели улучшить условия содержания заключенных. Она не­одобрительно отнеслась к решению мистера Томпсона по­местить Данте в одну из самых худших тюрем. На узкой мно­голюдной улице воняло пищевыми отходами, из старых строений доносился гул голосов. Облупленная штукатур­ка, почерневшая от времени и сырости, производила гне­тущее впечатление.

Гордость Данте будет уязвлена, если кто-то его увидит в этом месте. Флер тщательно отрепетировала план, соглас­но которому она якобы оказалась здесь.

Жена главного тюремщика встретила ее с поклонами, и это означало, что к предпринятым Флер шагам отнеслись благосклонно. Флер прислала ей модное платье с широкой юбкой из серебристо-голубого муслина.

Женщина ввела ее в зловонную приемную, в которой находились должники, а их кредиторы пытались заполучить свой долг. Несколько окон камеры пропускали минимум света, но Флер все же сумела разглядеть, что особых попы­ток обеспечить какой-то комфорт здесь не предпринима­лось. Несмотря на убожество обстановки, ее поразил бое­вой дух мужчин, играющих в карты на кусочки соломы.

В самой гуще этих игроков, с шуточками и смешками, продолжал ту самую игру, которая и привела его сюда, Данте Дюклерк.

В отличие от своих товарищей, у которых был довольно помятый вид, Данте выглядел безупречно. Было видно, что этот галстук он носит уже несколько дней, а сюртук нужда­ется в утюге. Однако он был выбрит и одет словно для вы­езда в город, хотя не приходилось сомневаться, что за пре­делы этих, стен ему не вырваться.

– К вам посетительница, мистер Дюклерк. Леди, – объявила женщина.

Они посмотрели в глаза друг другу. Улыбка слетела с лица Данте. Бросив карты, он подошел к ней.

– Мисс Монли, я удивлен. – В его тоне явно слышалось неодобрение. – Мег, я провожу ее во двор.

– За десять пенсов вы можете воспользоваться моей комнатой, если хотите.

– Мы выйдем во двор, Мег.

Данте вывел Флер из помещения. В загоне хрюкали три свиньи, несколько цыплят клевали почти голую землю. У дальней стены находилась грубо сколоченная скамья.

– Вам не следовало сюда приходить.

– Не бранитесь, Данте. Мне уже доводилось видеть по­добные места, Я привезла вам кое-что от Шарлотты.

– Она уже присылала деньги, чтобы заплатить за мясо. Скажите ей, что я ни в чем не нуждаюсь.

– Это не совсем от Шарлотты. – Флер села на скамью и извлекла из ридикюля маленький кошелек. – Одна леди навестила вашу сестру, когда мы на прошлой неделе воз­вратились в город. Она сказала, что вы подарили ей эти дра­гоценности при расставании. Узнав о вашем нынешнем по­ложении, она сочла себя не вправе держать их у себя.

Открыв кошелек, Флер вынула две аметистовые се­режки.

Данте посмотрел на них.

– Не сомневаюсь, вы сочли безумием с моей стороны, что я потратил на это мои последние гинеи.

– Я думаю, вы решили, что эти гинеи не сделают погоды и для вас важно поддержать репутацию.

– Вы откровенны, Флер. – Он взял кошелек. – И доброжелательны. А теперь вы должны идти. Это не место для вас.

Однако Флер даже не пошевелилась. Целую ночь она провела в мучительных размышлениях, в результате яви­лась сюда и пройдет все до конца.

– Я пришла с визитом к вам, Данте. И очень невежли­во выгонять меня.

– Прошу прощения. Разумеется, святая Флер хотела бы утешить заключенного. Я даже не спросил о вашем здоровье. Вам сейчас лучше? Если Шарл привезла вас в город из Леклер-Парка, я делаю вывод, что вы благополучно выздо­равливаете. Вы выглядите сегодня очень славно. Голубой наряд оттеняет цвет ваших глаз.

Все эти любезности он произносил довольно саркасти­ческим тоном. Да, его гордость была уязвлена. Он явно хо­тел, чтобы она ушла.

– Да, я выздоровела, благодарю вас. Я оставалась с Сент-Джоном, пока поправлялась.

– А Фартингстоун?

– Он не допускал его. Вплоть до настоящего времени.

Суровое выражение на его лице исчезло. Он снова стал похож на Данте, который в течение одного дня во время пребывания в коттедже был ее другом. На его лице появи­лась озабоченность.

– Чего он хочет?

– Он собирается попросить Верховный суд, чтобы все мои финансы были поставлены под его контроль по причине моего душевного состояния и моей неспособности здраво мыслить. Адвокат Сент-Джона считает, что он мо­жет добиться успеха. То, что я убежала и меня нашли в кот­тедже с вами, вряд ли мне поможет. Наряду с контролем над моими финансами он намерен просить об опекунстве надо мной.

Данте сел рядом.

– Черт бы побрал этого типа! Если дойдет до этого, может, вам лучше попросить кого-то об установлении опекунства. Мой брат вернется через месяц. Он согласится на это.

– Хотя я полностью доверяю Леклеру, я не хотела бы возлагать эту ответственность на его плечи или быть подот­четной ему. Я думаю о другом решении.