Георгий Запалов - Неизбежность

— Поедем, Стёпка, — трясся от волнения Лёва, — обязательно поедем. Сейчас я ему отвечу, и начинаем, готовится к завтрашнему дню. Мне очень будет нужна твоя помощь.

— Куда же ты без меня? — Глубоко вздохнув, ответил Стёпа. — Как там бабушка твоя говорила? Горе Луковое. Я с тобой при любом развитии событий. Давай, Командор, говори, что делаем.

Ангел Сна склонился над ноутбуком. В старенькой гостинице, в которой он всегда останавливался, чтобы не привлекать к себе внимания, стоял запах старой мебели и ему это очень не нравилось. Время текло неумолимо, он поставил на часах обратный отсчет и теперь постоянно стрелял глазами на циферблат. Ответ от Алины пришел через пять минут.

«Мне очень жаль, что вы уходите. — Писала она. — Я согласна на рандеву с Вами и совсем не из-за подарка. Я сделаю это потому, что такого уникального человека, как Вы не встречала в своей жизни, и вряд ли встречу еще. Я очень хочу посмотреть Вам в глаза. Мне больше ничего не нужно. Завтра в 22–00, Старый город, центральная площадь, возле памятника Независимости. С глубоким уважением, всегда Ваша, Алина».

Ангел Сна многозначительно улыбнулся и открыл карту Старого города.

Лёва принялся составлять список того, что им понадобится на завтра. Степан играл в какую-то игру в ноутбуке, и ворчал по поводу своего проигранного зуба.

— Нам нужен хороший, надёжный водитель со своей машиной, — сказал Прошкин.

— Это понятно, — ответил Стёпа, не отрываясь от игры, — если ты приедешь на своей тачке, то от страха и недоверия сбежит даже памятник Независимости.

— Я не могу взять своего водителя, — сказал Лёва, — у него жена рожает, он в роддоме дежурит. Давай, Стёпка, напрягай мозги, есть у тебя такой человек?

Стёпа наморщил лоб, немного подумал и сказал:

— Есть такой человек. Рафик, однозначно! Я лучше и предложить не могу.

Судя по реакции Прошкина, Рафика он знал тоже. Лёва по доброму улыбнулся, и попросил Стёпу, дать ему телефон этого замечательного представителя армянского народа.

Рафика знали все. Он был душой города и его достопримечательностью. Вероятно, даже туземцы на острове, узнав Рафика, пользовались бы услугами его такси. Много лет назад, приехав из Баку, Рафик пустил здесь свои корни, и остался жить навсегда. В прошлом профессиональный гонщик, Рафик не стал искать в себе новые таланты, и занялся частным извозом. Обладая феноменальной способностью, быстро сходиться с людьми, Рафик очень скоро завоевал любовь и уважение, и обрел постоянную клиентуру. Его белая «Приора» с номером «РАФ 600» день и ночь носилась по городу, и звук, её постоянно кашляющего двигателя, казалось, знали все, от дворника, до мэра города. Оранжевые куртки, едва увидев его автомобиль, превращались в часовых и, поставив мётлы под ружьё, улыбаясь, отдавали ему честь. Работники ГИБДД, злобно отворачивались, ожидая очередного подвоха, и принципиально не замечали белую приору с вызывающим номером. Даже дети, в детском саду, весело махали Рафику флажками, и кричали его имя. За рулём всегда сидел неизменный Рафик. Спортивный костюм, большая восьмиугольная кепка, которую явно сшили какие-то родственники Рафика, и густая, чёрная растительность на лице, вот, пожалуй, и был весь фирменный стиль, популярного таксиста.

Стёпа познакомился с ним давно. Это было однажды вечером, когда антихакер брёл домой, а добродушный Рафик спокойно стоял на перекрёстке, и раздавал водку прямо из багажника своей машины, всем прохожим. Водку, разливал его родной дядя, у которого был подпольный цех, на той же улице, где шили знаменитые восьмиугольные кепки. Здесь не было никакого подвоха, водка была отменного качества, даже лучше чем заводская, просто Рафик имел доброе сердце и доступ к дядиному складу готовой продукции. Степан подошел к окруженному бомжами и алкоголиками Рафику и после дегустации благородного напитка, навеки записался в друзья армянской диаспоры. Но самым забавным было то, как Рафик шалил. В силу своего характера, не шалить он не мог. Он мог незаметно подъехать, например, к постовому полицейскому и выхватив у него из рук жезл регулировщика, быстро уехать, обозвав представителя закона, не иначе как «Продавцом, полосатых палочек». Жезл Рафик обязательно выкидывал, метров через триста, и упитанный майор совершал кросс за своим рабочим инструментом, обливаясь потом и грозя Рафику кулаком. Девушки из Института Культуры и Искусств были в полном восторге, от трюка который Рафик проделывал на пешеходном переходе напротив их Вуза. Он подъезжал к переходу, дожидался, когда толпа симпатичных девиц, начинала переходить дорогу, разгонял машину, выскакивал из-за руля, упирался руками в капот, и дико вопил: «Берегись, девочки, разбегаемся быстро!» Студентки визжали, убегали кто куда, а Рафик начинал танцевать «Шолохо» вокруг своей машины, и, проделав несколько кругов, впрыгивал за руль и быстро уезжал. Он был именно такой, и другим он быть уже не мог.

Лёва набрал его номер телефона, и через пять минут Рафик был зафрахтован на весь завтрашний вечер за десять тысяч рублей.

Сборы продолжались.

Ангелина была на сайте. Йося Факин был там же.

Лёва подумал: «Завтра закончу с Ангелом Сна, и в воскресенье приглашу Ангелину в театр. А почему бы нет? В конце концов, надо же ставить точки в своих делах? А может Ангелина и есть та девушка, с которой у меня получится новая жизнь, о которой я так давно мечтаю? Точно! Театр в воскресенье. Решено!»

«Послушайте, господин художник! — Написала Ангелина. — У меня есть к Вам дело, только поймите меня правильно. Я нашла покупателей на Ваши картины. У меня есть друзья за границей, и я отправила им ссылку на галерею, которую Вы мне показывали. Их очень заинтересовали некоторые работы, и они готовы заплатить за них приличные деньги. А главное, на перспективу, они хотят разместить заказ на некоторые сюжеты. Всё будет оплачено. Ваш фрегат, не за горами. Хороший поворот событий?»

Лёва опешил. Это не входило в его планы. Надо было выкручиваться, и он написал:

«Премного благодарен Вам, Ангелина! Не скрою, для меня это лестно. Но меня гложет мысль, а не по Вашей ли просьбе заграничные друзья снизошли до творений художника неудачника? Если так, то вынужден отказаться, ибо гордость превыше всего».

«Ну что Вы? — ответила Ангелина. — Для них это бизнес, тут просьбы не играют никакой роли. Вы правда, безумно талантливы, и это достойное продолжение вашей карьеры и признание, которого Вы так ждали. Ну как? Согласны?»

«Да, конечно! Ангелина, у меня есть к Вам встречное предложение. Я завтра, закончу кое-какие важные дела, а в воскресенье осмелюсь пригласить Вас в театр. Как Вы на это смотрите? В антракте, мы смогли бы всё обсудить, для меня это шанс, и было бы глупо его упускать. Думаю, перевести виртуальное общение в реальное самое время. Жду ответа. Ваш покорный Слуга».

Ангелина не отвечала, и Лёва начал волноваться. Степан был в своём репертуаре и болтал без остановки.

— Лёва! Нам подставная баба нужна, ну чтобы к памятнику её выставить. Он сам не выйдет первый. Давай Маринку, секретаршу твою возьмём? Девка видная, вроде внешне совпадает чуток с твоей Алиной Никольской. Оденем её подходяще, подкрасим. Ну, выпишешь премию, ей за квартиру скоро платить, не откажется. А? Прошкин, хорошая идея?

Лёва подумал и, встав из-за стола, пошел в приёмную. Марина от своей роли отказывалась недолго, так как отказать Льву Валентиновичу Прошкину было невозможно.

— Кто останется в офисе? — спросил Лёва у Степана, возвращаясь за компьютер.

— Да закроем его, и делу конец, — сказал антихакер, — ну, в конце концов посадим кого-нибудь, так для ответов на звонки. Уборщицу посади, она тебе и за биржевыми котировками последит и за страницами твоими. — Степан захохотал.

«Никогда не поумнеет», — подумал Лёва и вслух сказал:

— Вот теперь полная обойма. Сейчас отдыхаем. Завтра трудный день. Надо выспаться.

Лёва посмотрел на экран. Ангелина ответила просто и лаконично: «Я согласна». Он радостно потер ладони.

«Как говорила бабушка Гертруда, одевая в детстве на меня вязаные перчаточки, каждый пальчик в свой чуланчик, — подумал он. — Завтра всё закончится. А в воскресенье, когда я встречусь с Ангелиной, возможно, всё начнётся по другому. Судьба играет человеком, а человек играет на трубе».

— А теперь всем по домам и спать! — Скомандовал Прошкин и выключил компьютер.

Частная клиника «Эдельвейс» находилась в новой части города. Её дорогие витражи, и отделка глянцевой итальянской плиткой вызывали безграничное уважение и полное доверие обеспеченной части населения города, а так же у приезжих толстосумов со всех концов страны. Доктор Васильев, которого коллеги назвали, не иначе как «Светило Медицины», только что закончил осмотр очередного пациента, и, насвистывая себе под нос, какую-то мелодию, заполнял медицинскую карту. Почерк был мелкий, неровный и совсем непонятный для обычного человека.

Ангел Сна, сидел по другую сторону стола, вытягивал шею и пытался рассмотреть хоть какие-нибудь знакомые слова и термины, которыми доктор аккуратно заполнял каждую клеточку в истории его болезни.

«Интересно, кто-нибудь сможет разобраться в этой писанине? — подумал он, — А впрочем, стандартный почерк для большинства медицинских работников».

Доктор Васильев, закрыл объемную тетрадь. Выпуклые глаза с маленькими зрачками, впились в пациента, из-под очков. Ангел Сна сидел спокойно и следил за каждым движением этого странного человека в белом халате.

— Я врач, я обязан говорить правду. Не думаю, что она Вам понравится, но это мой долг, — неутешительно начал Васильев.

— Док, давайте на чистоту, сколько у меня осталось времени? — уверенным голосом спросил Ангел Сна.

— Месяц, максимум два, — ответил доктор, — болезнь прогрессирует, остановить её невозможно, как мне не прискорбно это Вам сообщать, но Вы умрёте в ближайшее время.

Доктор достал из ящика стола белую салфетку и вытер пот со лба.

— Отлично, значит как минимум три дня у меня есть. Это всё что мне нужно! — сказал Ангел Сна, — Я полагаю, шансов у меня нет никаких?

«Светило Медицины» отвел взгляд и отрицательно покачал головой, не проронив при этом ни слова. Пациент резко встал, и, не оборачиваясь, вышел из кабинета врача.

— Послушайте! — закричал ему вслед Васильев, но Ангел Сна уже не слышал его. Быстрыми шагами он шел по просторным и светлым коридорам клиники в сторону выхода.

Доктор задумчиво посмотрел ему вслед, снял очки и протёр стёкла краешком халата, неожиданно для самого себя, перекрестился, и громко крикнул:

— Следующий!

Ангел Сна вышел на улицу. Вокруг бурлила жизнь, куда-то бежали люди, автобусы и маршрутки проносились мимо. Снег белый и гладкий, как шелковое покрывало лежал повсюду и слепил глаза. Ангел Сна всей грудью вдохнул свежий морозный воздух, огляделся по сторонам и растворился в толпе.

Лев Валентинович Прошкин спал. С тех пор, как он остался один, Лёва практически не жил в своём доме. Офис и его личный кабинет, на долгое время стали пристанищем одинокого холостяка. Его отталкивало все, что было связано с трагическим прошлым. Иногда он приезжал домой, и подолгу бродил среди унылых стен, разглядывал альбомы с фотографиями и грустил. Здесь уже ничего не напоминало о существовании некогда счастливой семьи. Лишь только детские качели во дворе, которые Лёва трепетно и основательно установил своими руками, напоминали ему о том, что когда-то все это было уютным гнёздышком, в котором царили детский смех, любовь и беззаботное счастье.

В офисе было тепло. Впервые за многие месяцы интернет баталий, Прошкин решил выспаться основательно, тем более, накануне такого значимого дня в его жизни. Секретарша Марина заботливо укрыла Лёву пледом, и осторожно и тихо, чтобы не разбудить босса, ушла домой. Степан уехал выполнять срочный заказ. Лёва спал в своём кабинете на широком кожаном диване. Ему давно уже не снились сны, но в этот раз, всё было иначе.

Бабушка Гертруда появилась в его подсознании, так же, как всегда неожиданно. Старое кресло с вытертыми подлокотниками, папироса и книга в руках, все было при ней как обычно.

«Сейчас опять морали начнет читать,» — подумал во сне Лёва. На удивление, старуха начала разговор, совершенно с другой темы.

— Помнишь вишнёвое дерево у нас под окном? — спросила она.

— Конечно, помню, это же было моё дерево, — ответил Лёва удивленный таким странным вопросом.

— Оно совсем засохло. Любое дерево погибает, если за ним не ухаживать. Посмотри, в кого ты превратился? На что ты тратишь свою жизнь? Не надоело тебе? — продолжала Баба Гера.

— Я завтра все закончу и начну жизнь с чистого листа. Я обещаю тебе, — ответил Прошкин.