Мы с Изабелл прогуливаемся по магазину в ожидании продавца с моим заказом.


- Син не рассказывал тебе, как я вышла замуж за Тана?


Акцент Изабелл звучит отчетливее, чем у Сина, порой мне сложно разобрать некоторые слова.


- Он говорил, что его дедушка организовал ваш брак, чтобы укрепить Братство.


- Это правда. Меня с детства готовили к этому. У меня не было выбора, а вот у тебя он есть. Ты можешь выбрать любого мужчину в мире,- я не понимаю, куда она ведет, поэтому ничего не отвечаю.


- Мой сын сделан из того же теста, что и его отец. Тан забрал его от меня, когда он был еще младенцем, так что я не участвовала в формировании мужчины, которым он сейчас стал. И я не шучу, когда говорю что они с Таном одинаковые. Они оба монстры.


Она права, когда говорит об одном из них, но…


- Син не монстр, - я зла на нее за такие слова, так что начинаю отходить от нее, но останавливаюсь и оборачиваюсь назад, наводя на нее палец,- Никогда не говорите так о нем.


Она улыбается, смотря на мою реакцию. Она проверяла меня?


- Ты что-то чувствуешь к нему. Ты влюбилась?


- Это очень легко было сделать,- и становится все легче с каждым днем.


- И ты думаешь, что он тоже влюблен в тебя?


Я не уверена, что Син вообще способен на это.


- Мне так не кажется.


- Значит, еще влюбится. Но есть кое-что, что тебе следует знать, чтобы встречаться с лидером Братства. Влюбиться в тебя - это обоюдоострый меч для него. Как только кто-то услышит, как он говорит «я тебя люблю», его осудят. Любовь к тебе сделает его уязвимым, и он будет ненавидеть тебя за это.


Не такое ли случилось между Таном и моей мамой? Он любил ее, но она стала его слабым местом, и поэтому он принял решение убить ее? Не думаю, что так и было. В таком случае, он мог просто бросить ее.


Забрав свои покупки, мы направляемся к машине Изабелл.


- Ты мне нравишься, Блю, именно поэтому я предупредила тебя об этом. У меня нет предубеждений к своему сыну, хотя, на самом деле, я очень сильно люблю его.


Что ж, если это действительно так, то Син об этом не знает.


- Думаю, ты удивишься, когда узнаешь, как много он мне рассказал.


- Влюбиться в Сина – это огромная ошибка. Ты не понимаешь, как устроен наш мир, а когда узнаешь, будет уже поздно,- она колеблется, прежде чем сесть в машину, - Я бы очень хотела, чтобы мы подружились, но не думаю, что это будет возможно, если я еще раз заведу разговор об этом,- так что я не буду. Буду держать свой рот на замке.


- Спасибо. Я ценю это.



Мне понравилось проводить день с Изабелл. Она может быть веселой дамочкой, когда не пытается читать мне нотации о том, что я не должна быть с Сином. Нам удалось найти общий язык, чего я и добивалась. И, кажется, она поняла, что для меня нет смысла в ее лекциях.


Приехав домой, первым дело я иду в главную спальню, чтобы поменять постельное белье. Хочу, видеть, как он удивится, когда увидит, какое оно соблазнительное. Уверена, оно понравится ему, и он захочет опробовать его со мной. Я уж точно захочу.


Может быть, между нами и нет любви, но есть страсть. Иногда мне кажется, что мы не можем насытиться друг другом. Быть с ним ошеломляюще хорошо. Никогда не думала, что буду хотеть кого-то так сильно. Вряд ли такое испытывают все. Это просто невозможно. Люди никогда бы не выходили из дома, если бы это было так.


Быть любовницей Сина – отнюдь не плохое занятие, чтобы занять себя, пока я не подберусь достаточно близко к Тану, чтобы убить. Как бы Син не был хорош, я никогда не забуду о своей миссии. Время от времени мне нужно напоминать себе об этом, чтобы не потерять цель.


Син написал, что приедет домой к десяти, так что я принимаю душ и дважды брею ноги. Наношу на тело свой любимый лосьон и надеваю новую шелковую ночную рубашку и соответствующий халат, который купила сегодня.


На часах 9:45, когда я забираюсь на кровать в ожидании его прибытия.


Уже десять, но Сина по-прежнему нет. Когда наступает 11 часов, я раздражена. В 12 я пишу ему, потому что не нахожу себе места. Никакого ответа. Я бы могла позвонить, но уверена, что он занят делами Братства. Не хочу ставить его в неловкое положение перед братьями и вести себя, как надоедливая подружка.


Лорна обязательно в курсе, если что-то произошло. Когда работаешь в баре, новости расходятся очень быстро.


Набираю ее номер. Звучит один гудок, когда я слышу, как открывается входная дверь, и бросаю трубку, до того как она успела ответить. Я возвращаюсь к кровати и сажусь на нее в соблазнительной позе.


Моментом позже, я слышу несколько голосов, направляющихся из холла в спальню. У меня начинается паника. Я перекатываюсь на другую сторону кровати к тумбочке Сина, где как я знаю, лежит пистолет, когда дверь позади меня открывается. Двое мужчин кладут Сина в постель. Его майка вся пропитана кровью, вытекающей из его правого плеча.


- О Боже, что случилось?


Я отхожу от кровати, в то время как Син на нее заваливается.


- Меня опять подстрелили.


- Тогда почему ты здесь, а не в больнице?


Он снимает с себя майку и отбрасывает ее в сторону.


- Все не на столько плохо, как могло бы быть, и поэтому нет смысла рисковать, если в больнице надумают сообщить властям о огнестрельном ранении.


Это безумство.


- Ты вообще в курсе, что можно умереть от инфекции, если не обработать огнестрельное ранение?


- Я обработаю. Джейми уже едет сюда. Меня залатают, и буду как новенький. Дадут антибиотики, чтобы не занести инфекцию. Все будет хорошо, малышка,- он бросает взгляд на двух мужчин,- Идите в гостиную. Чувствуйте себя, как дома, и насладитесь моим баром.


Они уходят, а я остаюсь наедине с раненым, истекающий кровью Сином. Быстро прокручиваю в голове, что нужно делать при огнестрельном ранении.


- Нужно зажать рану.


- Нет, малышка, ты не будешь это делать.


- Но я не могу просто стоять и бездействовать.


- Тогда может, ты сбегаешь вниз, возьмешь иголку с ниткой и зашьешь это?


Отлично, значит, рана не настолько глубокая.


- Я не очень хороша в шитье, так что тебе придется дождаться Джейми.


Я сажусь на кровать рядом с ним.


- Больно?


- Ага, чертовски сильно, что мне даже не стыдно попросить стакан чего-то крепкого.


- Сейчас принесу.


Я возвращаюсь со стаканом виски и помогаю ему сесть.


- Джейми оставит тебе какое-то обезболивающее?


Он кривится пока садиться, а потом залпом выпивает стакан.


- Ага, с превеликим удовольствием его приму.


- Еще? - указываю я на стакан.


- Да.


Я уже почти стою у двери, когда слышу его голос.


- Принеси всю бутылку.


Я потрясена своей заботой о нем. Мне должно быть все равно, жив он или мертв, но это не так.


Когда я возвращаюсь и опять сажусь рядом с ним, он проводит рукой по моей ночной рубашке.


- Ты прекрасно выглядишь.


- Спасибо.


Он кладет руку мне на бедро и начинает поглаживать его. Даже лежа в кровати с огнестрельным ранением он не может держать свои руки подальше от меня. Озабоченный подонок.


- Ты должна знать, что мне не понравилось, что мои парни увидели тебя в таком виде. Только я должен видеть тебя такой.


- Таков и был план.


- И постельное белье новое,- удивительно, что он заметил,- Мне нравится.


- Мне тоже оно нравилось, пока ты не запачкал его кровью,- я ухмыляюсь, потому что наверняка знаю, что он хочет напомнить мне, что в прошлый раз, запачкала простыни я,- Лучше молчи, Брек.


Он смеется.


- Ты так хорошо изучила меня за это короткое время.


Я соскальзываю на пол и становлюсь на колени, чтобы быть с ним лицом к лицу. Беру его руку в свою и крепко сжимаю.


- Расскажи, что случилось?


- У меня много обязанностей. Одна из них, это доставлять братьев на искупление, где специальный человек позаботится о его проведении. Когда кто-то из Братства преступил закон, я его отмазываю перед властями, но перед нами, он должен понести наказание. И, как ты понимаешь, они не всегда охотно на это идут. Но я должен убедиться, что искупление приведено в исполнение.


- Это значит, что если ты захочешь наказать меня за что-то, то отдашь какому-то мужчине, который это сделает?


- Конечно же нет. Я единственный, кто смеет дотрагиваться до тебя,- большим пальцем он начинает выводить узоры на моей ладони,- Я весь день планировал, где буду касаться тебя, когда приеду домой.


- Знаю. Со мной было то же самое.


Джейми заходит в спальню, оглядывая Сина.


- И где же ты так умудрился, братец?


- Это все гребаный Нейл Еллевей. Этот кусок дерьма скрывался от меня неделями, а, когда я отыскал его, он подстрелил меня.


- И в итоге ты поймал ублюдка?


- Конечно же да! Он сейчас в руках Сенгстера.


О-оу. Я понятия не имею, кто такой Сенгстер, но звучит так, как будто Нейл в глубоком дерьме. Даже я это понимаю.


- Давай я посмотрю.


Я отхожу от Сина, чтобы Джейми смог осмотреть его.


- Пуля еще внутри?


- Да.


- Нужно срочно вытащить.


- Ты сказал мне, что нужно только обработать и зашить,- этот мудак соврал мне.


Джейми достает из своей сумки огромную лампу.


- Когда я раскрою рану, мне нужно чтобы ты посветила на нее, чтобы я смог найти пулю.


Что?


- Серьезно? Ты собираешься практически оперировать его, когда я буду стоять сзади и светить тебе фонариком?


- Так это делается, малышка.


- Так ты будешь держать лампу или мне позвать вместо тебя одного из парней?


- Моя малышка справится,- Син сжимает мою руку.


Он хочет, чтобы я была с ним. Что мне остается делать?


- Я сделаю это.


Я уже видела пулевые ранения до этого, но это совершенно другое. Я не хочу смотреть, как Джейми это делает. Каждый раз, когда я отвожу глаза, луч света немного съезжает и Джейми ругает меня, так что я стараюсь смотреть на Сина, избегая его правого плеча.


- Можешь дать ему обезболивающее?


- Я уже вколол ему лидокаин и морфий. Он будет в порядке.


- Он не выглядит в порядке,- Син сжимает мою руку так сильно, что скорее всего завтра у меня будут синяки,- Хочешь, я налью тебе еще виски?


- Не откажусь.


Я наполняю его стакан, и он выпивает его одним глотком.


- Спасибо.


Син полностью ложится на кровать.


- Давайте покончим с этим.


- Может кто-то из парней подержать эту лампу, чтобы я смогла поговорить с ним?


Я знаю, что не смогу полностью унять его боль, но хотя бы получится немного его отвлечь.


Приходит парень и забирает у меня этот фонарь, после чего я беру в ладони руку Сина, а Джейми возвращается к своей задаче.


- У меня было несколько травм, когда я была маленькой, и так делал мой отец. Он садился, брал мою руку и говорил. Его голос не забирал боль, но мне становилось легче. Было что-то такое в его голосе, когда он говорил мне, что все будет хорошо. Нельзя было не поверить, что он говорит правду. Однажды, у меня был острый приступ пневмонии, и мне нужно было ехать в больницу. Они назначили мне уколы с антибиотиками, а я плакала, потому как это было больно. Мой папа сказал мне, чтобы я перестала вести себя, как ребенок, и терпела. Мне было всего пять.