— Нет! В этом-то и вся штука. — распинался граф, и тут Тюхтяев начал соглашаться с Ксенией — он определенно сегодня не в здравом уме. — Защита от неминуемой гибели таким малым средством.

— Воля Ваша, Николай Владимирович, но не шути так более. — и вышел неподалеку от министерства, на Вознесенском проспекте.

— Где наша барышня? — уточнил граф, дождавшись, пока попутчик отойдет подальше.

— В сундуке лежит. — ответил Тюхтяев.

— Как лежит? — всполошился Николай Владимирович. Что же ты раньше о ней не переживал?

— Живая, я ее спрятал от греха. — И теперь радовался, что о ней не вспомнили чужаки.

— Вот это верно… — Граф приказал заехать на задний двор и там сам открыл ларь.

— Ну ты видела?! — с восхищением воскликнул он.

Ксения не приняла поданную руку, неловко выкарабкалась сама, спрыгнула на землю, чуть поморщившись при приземлении.

— Я все видела. Это было сочетание слабоумия и отваги. И просто чудо, что совершенно непроверенный и неподготовленный эксперимент стоил жизни только одному человеку. Вы — взрослый, мудрый человек, а такое учудили! — и бегом скрылась за воротами.

— Что это с ней? — обиженно переспросил граф.

— Перенервничала. — во всяком случае, стоит поверить именно в эту версию. А то ведь и вправду обидится.

* * *

Через пару часов решил проведать ее, но натолкнулся в дверях на горбатого лакея.

— Любезный, хозяйка у себя ли?

— Нет, Ваше высокородие. — степенно отвечал тот. Все же выучка в татищевской усадьбе не пропадает. — Изволили уехать на могилку к мужу своему покойному.

Внезапно так?

— В хорошем настроении была? — уточнил Тюхтяев.

Слуга промолчал, но выражение лица намекало, что дорога домой ее не успокоила.

До отхода поезда Тюхтяев поспел на перрон, но найти ее в огромном составе было немыслимо. Так и проводил последний вагон. Отчего-то неловко перед ней, словно сам затеял эту глупость.

* * *

— Нашел красавицу нашу? — поинтересовался на следующий день граф.

— Боюсь, что она покинула Петербург. — ответил Тюхтяев, и неожиданно почувствовал разочарование. Привык за эти месяцы видеть ее по собственному желанию, слышать голос, смех.

— Что, так разозлилась? — изумился Татищев.

— Прислуга говорит, в Вичугу отправилась. На могилу к Петру Николаевичу.

— Точно, у него же годовщина на днях. — хлопнул себя по лбу скорбящий отец. — совсем забегался, чуть не забыл.

* * *

Два года всего прошло. Тоскует, наверняка. Он в первые годы вдовства скучал. Ну скорее, в первые месяцы, за год привык, что жены больше нет. Но Ксения все же женщина, впечатлительная… а тут он со своими ухаживаниями…

Она вернулась через пять дней, о чем он узнал из записки графа. Тот приглашал на совместный ужин, где вдовствующая графиня выступала за хозяйку.

Среди дюжины неизвестных ей мужчин, Ксения держалась неплохо, радостно щебеча с каждым по отдельности и со всеми одновременно, пока не поймала его взгляд. Тут уже искреннее улыбнулась знакомому лицу.

— Рад нашей встрече, графиня. — прижал тонкую лапку к губам.

— Я тоже успела соскучиться. — сияет даже.

— Как съездили? — осторожно уточнил он.

— Спасибо, благополучно. Этот день я всегда стараюсь проводить там. — благочестиво произнесла она, словно в укор ему, уже и подзабывшему как выглядит могильный памятник жены. Ее родственники настояли на погребении в своем имении, так что могилка была ухожена, но не был он там уже лет десять. Или поболее.

— Не сердитесь на нас за тот случай. — все же тянет объясниться.

— Михаил Борисович, я поддалась эмоциям, о чем сожалею. — даже за руку взяла. — Испугалась сильно за вас всех. Конечно, необходимо убеждать других в необходимости противогазов, и спасенные жизни стоят риска, но…

Он погладил протянутую ладонь, и даже дождался благосклонного согласия на предложение проводить ее до дома. Пусть щебетала она всю дорогу о горных инженерах и их поделке, императорском вояже и прелести ранней осени, приятно с ней, легко.

— Хотите чаю или кофе? — прервалась на полуслове, уже одной ногой ступив на свое крыльцо.

— Благодарю, мне пора.

Пожала плечами, но настаивать не стала.

Так и прошли две недели, когда практически через день они встречались на Моховой и беседовали обо всем, шутили, обсуждали светские сплетни. Ксения научилась парировать язвительность графа, и их пикировка доставляла эстетическое удовольствие единственному зрителю. При посторонних эти двое идеально сплачивались и Ксения могла часами восхищаться своим благодетелем, а тот смущенно хвалил ее легкий нрав — в общем, оба лукавили.

Закончились золотые деньки с приездом Ольги Александровны и наследников. Та статского советника откровенно недолюбливала, тот отвечал взаимностью, но перемирие оба держали ради графа. Теперь Ксению с утроенной энергией знакомили с юными и не очень знакомыми графини, та откровенно тосковала и стоила страдальческие гримаски при редких встречах с Тюхтяевым.

Порой она шутливо интересовалась его личной жизнью, он так же иронично отшучивался, так что отношения плавно сползли в этакое приятельство, почти как у них с графом, только без родственных уз.

Глава 5

21 сентября 1896 года, Санкт-Петербург

Безуспешные попытки застать графа Татищева на службе в течение двух дней пришлось оставить и отправиться на Моховую. Туда же деловито шагала высокая женщина в темно-зеленом костюме.

— Какими судьбами, Ксения Александровна? — она очень забавна, когда пытается играть в мужские игры.

— Я не застала вчера Николая Владимировича, а очень хотела увидеть. — чуть встревожено заявила женщина. — Полагаю, что даже в Министерстве внутренних дел совещания не длятся трое суток.

Очень странная информация, прямо противоречащая и письменному распоряжению графа, и вопросам, которые начинали роиться в министерстве.

— Странно, я сам читал его записку, что он останется дома.

Не сговариваясь, они повернулись к дверям, Тюхтяев распахнул дубовую створку, попустил вперед даму.

— Их Сиятельства сегодня не принимают. — отчеканил лакей.

— Любезный, это же я. — она хлопала глазами, и даже ротик свой приоткрыла.

— Не велено принимать никого.

Поджала губы, сузила глаза и отправилась кружным путем.

— Хорошо, а в дамскую комнату я могу попасть? И горничную позови.

Вернулась через несколько минут с невозмутимым холодным лицом, не глядя на лакея, поднырнула под руку Тюхтяева и выплыла наружу.

— Михаил Борисович, — трепетно уставились на него изумрудные глаза. — а не прогуляться ли нам?

В прошлом с таким лицом она подсунула уважаемым людям парнокопытное в кровать, интересно, чем отличится на этот раз.

Он только было махнул извозчику, как она накрыла его руку своей.

— Не стоит.

И смотрит с намеком. Вот что теперь-то ей в голову пришло?

— Что-то произошло? — он чуть напрягся.

— Не знаю пока, Михаил Борисович. — она изучила пейзаж и обратила к нему встревоженное лицо. — Вы не спешите?

— Всегда к Вашим услугам. — коротко поклонился, и поймав локтем ее ручку, двинулся на юг.

— Я бы прогулялась, покуда погода позволяет. — До ее дома отсюда почти пять верст. Неужели покажет тайное убежище графа Татищева, которое и сыскарю неизвестно?

— Как Вам будет угодно. — отчего бы не погулять с ней просто так, без тайных умыслов. Они неспешно шагали по Моховой, и она провожала безучастным взглядом роскошные городские дома родовитейших семей, редкие роскошные экипажи и одинокие фигуры прислуги. Прочие-то пешком тут не прохаживаются почти.

Обсудили архитектуру, капризы погоды, посетовали на редкость встреч и возможностей таких непринужденных прогулок.

— Михаил Борисович, у Вас же с Его Сиятельством сложились не только профессиональные, но и по-человечески теплые отношения, я правильно понимаю? — на это она переключилась внезапно, посреди рассеянного рассматривания мусора, проплывающего вдоль Фонтанки.

— Да, я имею честь называть его другом. — за столько лет поверил в это, хотя поначалу принял роль верного оруженосца и на большее не претендовал.

— Тогда, возможно, Вы в курсе, куда бы он мог запропасть на три дня? — огорошила его Ксения.

Откуда ж три дня? Он еще утром получил очередную записку, которые исправно доставляли разносчики. Да и навестить решил только потому, что понадобилась его живая подпись, а так обходились письменными указаниями. Граф сослался на недомогание, задерживающее его дома. Но раз там его тоже не видели, то выходит, что Николай Владимирович слукавил.

— Понимаете, вариантов-то не очень много. Единственная известная мне столь затянувшаяся его поездка состоялась летом, как раз, когда Вы изволили гостить в моем доме. — она перестанет уже об этом вспоминать? — И тогда для подобного имелись предпосылки.

Да, в те дни Татищев освежил и задействовал все средства и связи для того, чтобы сохранить в целости две бедовые шеи. Чудом вывернулся. Почти таким же чудом, которое спасло самого Тюхтяева. Задумавшись, статский советник ускорил шаг, что едва не стоило его спутнице здоровья — запнувшись за выступающий булыжник та полетела вперед, и он едва успел подхватить ее, и замерли оба — лица почти соприкасаются, ее взгляд серьезен и чуть испуган, сама бледна неимоверно. Переживает за свекра.

— О, простите. — он опомнившись выпустил из рук ее талию. — Возможно, все же стоит взять извозчика?

— Ну уж нет, остались пустяки, не более трех верст. — угрюмо рассматривая дальнейший путь пробормотала графиня.

И задрав подбородок к небу, как обычно и делала, упрямо игнорируя любые препятствия, двинулась в даль.

— Вы что-то знаете? — он обратил внимание на ее недомолвки.

— Я очень сомневаюсь, что его охватил порыв дикой страсти к таинственной, неизвестной всем женщине, заставивший забыть о службе, доме и элементарной осторожности. — спокойно произнесла она непристойнейшее.

Как вообще молодая женщина может столь цинично о таком рассуждать? Ей же положено верить в безграничную добропорядочность, или, на худой конец в бушующие и всепоглощающие страсти. Жена его, например, только о таком и говорила. Хотя в основном-то права, граф Татищев — не тот человек.

— Да, это маловероятно. — согласился он с патологически циничной особой.

Пассий графа он знал наперечет почти всех за эти годы, и не было среди них таких, ради кого тот пожертвовал бы своим добрым именем.

— Вы же работаете некоторым образом вместе. По службе появились какие-то проблемы? — непривычно мягко начала она и нежно посмотрела в глаза.

— Поклясться не могу, но мне такие неизвестны. — он осторожно обошел лужу, стараясь, чтобы ее прекрасный наряд не пострадал.

Ксения вновь погрузилась в сомнения, явно разделяя в уме то, о чем можно поговорить со статским советником, а о чем лучше помолчать. Жаль, что не доверят безоговорочно, но хорошо, что не болтлива.

Тем временем по пути им начали попадаться знакомые Тюхтяева и графа Татищева тоже. С кем-то достаточно было раскланяться на расстоянии, чуть приподняв котелок, а вот когда останавливается экипаж и оттуда радостно восклицают.

— Здравствуйте, Михаил Борисович! — и многообещающе улыбаются, приходится представлять свою спутницу, рассеянно улыбавшуюся всем и вряд ли запомнившую хоть одну встречу.

Поводов для сплетен теперь море. И если самому Тюхтяеву до этого давно дела нет, одно лишь развлечение, то репутацию женщины все же стоит пощадить.

Пройдя еще пару сотен шагов, она вдруг остановилась как вкопанная.

— А тот случай на Заливе? — и смотрит с тревогой.

— Полагаю, что последствий не имел. — да голову на отсечение дает. Тогда все следы замяли за пару часов и улик не оставили. — В этом заинтересовано сразу много влиятельных лиц, так что…

Хотя, учитывая потенциальное значение «открытий» доктора Сутягина, возможны всякие неприятные международные резонансы.

— Вы считаете, что ситуация Николая Владимировича имеет отношение к Вашим изысканиям? — он пытался расшифровать малейшие признаки эмоций на печальном лице.

— Разве что по случайному совпадению. — она еще помялась, оглянулась и полушепотом произнесла. — Здесь есть еще одно обстоятельство.

Да что же в семье Татищевых произошло?

— Не знаю, возможно, Их Сиятельство скрывал это от всех, включая Вас, но сейчас чрезвычайная ситуация, верно? — она даже покраснела немного.

— Уж куда как серьезнее. — они убили кого-то и скрывают?