— Ваше высокородие, Михаил Борисович, какими судьбами — дородный богатырь облобызал его прямо возле гостиницы. Инкогнито отменяется.

— Да так, по семейному поручению. — уклончиво ответил гость.

— Это дело непременное. Но за встречу надо бы…

Масленая неделя еще, так что и выпить не грех. При гостинице «Россия» нашлась и ресторация с кабинетами. Недурственная кухня, но обслуга на редкость медлительна.

— Может помочь Вам чем? — слегка навеселе, господин Потебня был щедр на обещания и крайне широк натурой.

— Разве что информацией. — Тюхтяев не видел смысла скрывать свои изыскания, завуалировать можно лишь причину.

— Меня попросили оказать помощь в одном дельце с наследством, и там фигурирует бывший поручик вашей артиллерийской бригады граф Петр Татищев. Он скончался в прошлом году, но меня интересует вопрос его наследников — законных и не только. — прости, Петр Николаевич, но это не худший повод.

— Татищев-то? А, так это ж тот, кто на аптекарше женился! Помню-помню. Хороший офицер, добропорядочный. Только вот наследников он тут точно не заимел. — Собутыльник склонился к уху Тюхтяева. — Слушок ходил раньше, что он ранен сильно был. Там. И посему женщин сторонился, так что даже полюбовниц не заводил тут. — Даже покраснел. — Но вон женился, и счастливо.

Интересный нюанс. Многое меняющий во всей истории. Правда, граф утверждал, что Ее Сиятельство торговала в лавке. Перепутал, видимо.

— Как интересно! — Тюхтяев подлил еще вина себе и собутыльнику. — И что же за редкую женщину он взял в жены?

— Аптекарша-то? — Потебня опрокинул очередную рюмочку. — Да тут странная история приключилась. Наши дамы долго сплетничали, как же дворянская дочь столь низко пала, что за стойку пошла. Можно подумать, на панели лучше бы было, коли отец разорился и застрелился. Но девица вела себя с пониманием, сам видел. Жила сначала у старой купчихи Калачевой компаньонкой, а как та волей Божьей преставилась — в лавке устроилась.

— Кем же? — с намеком произнес советник.

— Ну не знаю, Калачев он такой, знаете ли… Вряд ли бы в любовницы ее взял. Хотя, кто там знает.

— А что это вообще за купец такой? — словно невзначай уточнил Тюхтяев.

— Калачев, Фрол Матвеевич. Бакалейщик. Лет двадцать семь-двадцать восемь ему. Осиротел три года назад, потом мать захворала, да и вот преставилась в третьем годе. От отца дело принял, и не особо выделялся. А вот как девицу эту взял, так и начал всякие выдумки устраивать — то конкурсы пирогов, то с игрушками что-то дитячьими. Даже от самого губернатора благодарность получил.

— А как же она в аптекарши попала?

— О, да как-то вскорости начала и там и сям работать. Хозяева ее очень дружны, вот и поделили, небось.

Очень интересная дружба, когда двое мужчин одну женщину по очереди себе за прилавок ставят. Необычное увлечение. Знавал Тюхтяев таких, которые одну делят, да потом до рукопашной доходят, но здесь непонятное что-то.

— А сама госпожа Нечаева чем известна была?

— Да ничем. Очень замкнуто жила, даже не приятельствовала ни с кем, окромя своих купца да аптекаря. Да я и сам ее помню — вежливая, всегда спросит про здоровье, помнит, что, когда брал, посоветует всегда. Любезная очень, словно и не из благородного сословия. Но без панибратства, да и намеков всяких словно не замечала. Уж где их с поручиком Татищевым судьба свела — непонятно, зато тот женился со страшным скандалом.

— Это с каким же? — навострил уши следователь.

— Да это все их офицерский клуб. Кто б ему дал спокойно жениться на такой?! Графу, да на такой сомнительной девице. Вот граф Татищев и ходил на дуэли как по распорядку. Им как раз их в апреле разрешили, так и понеслось. Почитай, раз пять вызов принимал, покуда не отстали от него.

Интересная какая женщина, чтобы ради нее под пулю идти, да что под пулю — службой рисковать пришлось.

Чуть отяжелевший после обеда статский советник отправился на прогулку по славному волжскому городку.

Немецкая улица с магазинчиками, лавками, костелом — грязная и запущенная донельзя. Собор кафедральный, скверик вокруг, коммерческое собрание, галерея вон есть картинная. Высокие холмы с севера и запада, река с востока. Уныние и беспросветная тоска. Оказалось еще, что и к Крапивной улице идет неправильно. Распогибельный городишко.

Лавка, это, конечно, громко сказано — так, лавчонка на первом этаже небольшого домика о двух этажах. Чистенько, конечно, но небогато. В витринах, правда, какие-то сценки выставлены и детвора рассматривает. Потебня что-то такое говорил. В лавке шустро бегают двое мальчишек — невысокий, пронырливый, худощавый с пепельными волосами и грузный, на богатыря похожий брюнет. Этот не такой шустрый, зато носит по три пуда без усилий.

— Любезный, хозяина кликни. — бросил Тюхтяев пронырливому. Тот окинул быстрым взглядом посетителя, не порадовался увиденному и нырнул в недра лавки.

Второй с любопытством уставился на пришельца и потому идеально подходил для беседы.

— А где же ваша хозяйка? — притворился наивным покупателем сыщик.

— Ксень Ляксандровна-то? Да она ж почитай год как замуж вышла, да вот овдовела вскорости. Теперь по молебнам странствует, о душе Петра Николаича молится. — радостно излагал рохля.

— Жаль, мне про нее говорили, что уж больно хорошо в товарах разбирается.

— Эт да, столько всего знает, прям ин…ен…циклопедия, вот. — аж покраснел от смущения. — Нам с Данилкой с уроками завсегда помогала и учиться заставляла. Да и щас, когда ФролМатвеичу письма пишет, завсегда про учебу нашу спрашивает.

При этом в письмах порой допускает элементарные ошибки, словно русский для нее не родной.

— А как же она, купчиха, да за офицера замуж выскочила?

— Ой, тут такое было! — юный собеседник приглушил голос. — Тот ее на улице встретил и влюбился. На Пасху. Всю святую неделю цветы слал. Кажный день. Даже не показывался. Опосля благословления у батюшки попросил и предложение сделал.

— И она согласилась.

— Да кто бы отказался-то? Только не знала еще, что он граф. Тогда переживать начала. Но любили уж очень друг друга…

— Авдей, ты рот-то иногда хоть закрывай. — осадил коллегу Данила. — А Вы, Ваше благородие, наверх проходите.

Глазастый, смышленый. И хозяйку тут явно любили. Что же сам-то не женился купец на таком кладезе талантов?

— Доброго дня, Фрол Матвеевич! — Тюхтяев протянул руку, которую молодой блондин не менее сажени ростом осторожно пожал.

— И Вам, господин…?

— Тюхтяев, Михаил Борисович. Просто Михаил Борисович. — обаятельно улыбнулся сыщик и примерил маску добродушного дядюшки.

— Чем могу служить, Михаил Борисович? Или все же Ваше благородие? — осторожно поинтересовался купец.

Настучал уже парнишка. Точно подслушивал.

— Как Вам будет угодно. Я здесь по личному поручению графа Татищева, Николая Владимировича. Да Вы уж о нем, небось, наслышаны.

— Как не слышать. Покойного Петра Николаевича родитель. Вот уж горе-то сподобило человеку на склоне лет.

Тюхтяев усмехнулся про себя: граф Татищев напоминал кого угодно, но не обитателя склона лет.

— Да, очень прискорбное происшествие. Он сейчас озаботился судьбой Ксении Александровны. Очень уж переживает она эту потерю.

— И полугода не прожили. Деток, и тех Господь не послал. — с искренней печалью произнес купец. Не ревнует совсем.

— Давно ли она Вас навещала? — решил спросить в лоб.

— Так до конца траура не планировала пока приезжать. Ей же граф Татищев дом выделил в самом Санкт-Петербурге. — изумился его собеседник.

Красиво-то как звучит — «дом выделил». Тюхтяев вспомнил ее крошечную комнату. Небось, и прислуга относилась соответственно. А молодая вдова не жаловалась.

— Графиня Татищева отправилась на молебны и адреса не оставила. Вот Николай Владимирович и озаботился ее поисками. Конфиденциально, так сказать.

Купец даже привстал. И пятнами пошел от волнения — с блондинами это частенько случается.

— Пропала наша Ксения Александровна? Да как же это?!

Гляди — и захлопочет крыльями, как наседка. Что же за отношения у них были?

— Возможно, она Вам письма какие присылала недавно?

— Как не присылать — помнит обо всех нас, даже Никитишну, кухарку мою, добрым словом всегда поминает. — Купец полез в секретер, потом стукнул себя по лбу, достал с полки шкатулку резную и извлек несколько бумаг.

«Мой дорогой Фролъ Матвѣевичъ!

Тоскливо мнѣ сейчасъ въ суетѣ мира, рановато въ городъ вернулась. Поэтому планирую предпринять поѣздку по молебнамъ. Возможно, что и задержусь, а то и поживу гдѣ въ монастырѣ потише. Посему не волнуйтесь, коли вѣстей пока не будетъ.

Разъ ужъ Господь столь явственно указалъ мнѣ на то, что всѣ мы смертны, причемъ внезапно смертны, то я оформила духовную, гдѣ Вы наравнѣ съ сестрой мужа моего Натальей Николаевной названы моими наслѣдниками. Кромѣ того, прошу выдѣлить сумму на учебу Данилѣ, коли онъ сподобится — ужъ очень смышленый, жаль, если голову не по дѣлу используетъ. Пусть гимназію окончитъ, а тамъ и въ Университетъ пойдетъ. Авдею триста рублей на свадьбу и Ѳеклѣ съ Никитишной на старость. Тамъ всё расписано по закону, это я ужъ повторяюсь.

Насчетъ лавки: скоро Пасха и нужно потихоньку дѣлать подарки. Я Данилѣ объясняла какъ, пусть начинаетъ. И конкурсъ куличей, какъ мы въ прошломъ году по пирогамъ устраивали. Тоже на масленой недѣлѣ объявить, а на свѣтлой — итоги подводить. Лѣтомъ — обязательно конкурсъ варенья. И тоже, чтобы дѣткамъ въ пріютѣ отдавать. Банки для варенья можно продавать у насъ же, и въ чужихъ не принимать. Я въ прошломъ письмѣ совѣты давала по раскладкѣ товаровъ — не забыли ли?

Къ Рождеству обязательно опять шоколадные сюрпризы дѣлать съ игрушками. Новыхъ куколокъ закупить бы по каталогамъ и солдатиковъ для мальчиковъ — покуда цѣлую армію соберутъ — у насъ склады опустѣютъ. Можно даже не сюрпризами, а карточками торговать, и за пять карточекъ онѣ смогутъ обмѣнять любого солдатика или куколку.

Остальное я въ письмѣ къ завѣщанію приложила — тамъ тоже инструкціи всякіе.

Берегите себя, мой дорогой другъ. Никогда не забуду того, что вы для меня сдѣлали и вѣчно буду молиться и о Вашей душѣ и объ Анфисѣ Платоновне. Особенно прошу — берегите сердцѣ свое и не рвите его ради тѣхъ, кто того не стоитъ.

Остаюсь всегда Ваша Ксенія Татищева».

Аптекарю, что характерно, привет не передала. Но общее настроение, конечно…

— Вам не показалось, что это прощальное письмо?

— Надеюсь, что нет. — купец забрал листок бумаги, исписанный знакомым уже почерком и тем же фиолетовым карандашом, погладил, бережно сложил и убрал в шкатулку.

— Фрол Матвеевич, я ж не с улицы сюда пришел, понимаете? — чуть надавил Тюхтяев.

— Да уж вижу. — без радости ответил Фрол Матвеевич.

— Мне бы хотелось поподробнее узнать о том, что за человек эта Ваша Ксения Александровна.

— Да что говорить-то? Хорошая она барышня, добрая, отзывчивая. Мы когда познакомились, а она мне накладную согласилась перевести с англицкого, то сразу поняла, что служанка мою матушку, умом скорбную, плохо обихаживает. И согласилась компаньонкой при ней пожить. Не взглянула, что та простая купчиха, а Ксения Александровна из дворян.

— И Вы ее прямо вот так, с улицы в дом приняли. — уточнил Тюхтяев.

— Ну да. У нее и багажа-то не было особого. Знаете, небось, батюшка их разорился и скончался осенью девяносто третьего. Бедствовала она, но не унывала, не жаловалась. С матушкой моей возилась, как не каждая дочь станет — к осени та и на ноги встала, и в разум вошла. Коли б не лихорадка — так и жили. — вздохнул большой бородатый ребенок.

— А когда Анфиса Платоновна упокоилась, то что стало с Ксенией Александровной? — статский советник мягко вернул рассказчика к основной теме.

— Она тут уже прижилась, и в лавке распоряжалась, и вообще… Я ей предложил… Не важно. В общем, замуж она не хотела, так я принял ее в счетоводы. Очень уж ей цифры удавались.

То есть замуж звал, а она не пошла. Предпочла сомнительный статус приживалки и торговки. Она вообще нормальная? Да и кто тут в своем уме — один подбирает незнакомку с улицы компаньонкой к умирающей матери, а потом к деньгам подпускает, другой после случайного знакомства сразу женится.

— И Вы незнакомого человека пустили к денежным вопросам? — наверняка купец что-то другое имел в виду.

— Да как Вы можете в ней сомневаться? Она порядочнейший человек. И у меня, и у Антона Семеновича Рябинкина, приятеля моего, в аптеке работала — ни одной копеечки не пропало. И выручки стало в разы больше. Она же столько всего навыдумывала, и конкурсы, и игры, и витрины! Вы вот аптечную витрину видели?