Заходи, дорогой читатель, будь гостем. Я приглашаю тебя погреться у костра моей фантазии. Мир этой книги соткан из моих снов и мечтаний. Если вдруг ты увидишь совпадения с реальной жизнью, знай: это случайность. Мне просто очень хотелось бы, чтоб где-нибудь в параллельной вселенной все было именно так.

* * *

Таша стояла на тротуаре, подняв сумочку, как факел, вверх, и обтекала грязной водой из лужи. Лето выдалось дождливое, и уродливые океаны грязи растекались по всей дороге. Этот день должен был закончиться именно так, хотя нет, еще он не закончился, и возможно, этот день-неудачник удивит её не раз. В голове всплыл стишок:

День-неудачник стекся в лужу,

Ему там тесно, ну и пусть.

Он как февраль, он был не нужен,

Плеснув в лицо мне резко грусть.

Он не жалел меня нисколько,

Когда я думала – предел,

Он танцевал победно польку

И ставил планы под прицел.

Буян сегодня очень строг,

Ему со мной возиться было лень.

Но лучшее, что мог придумать бог, —

Что завтра, будет новый день.

Таша устала надеяться постоянно на новый день. Футболка сразу из белой превратилась в серую, а джинсы приобрели вид окончательно недостойный, хотя они давно и настойчиво просились на помойку. Но все переживания были о сумочке, это был подарок дочке на восемнадцать лет. Несмотря на свое плачевное финансовое состояние, она все-таки накопила на эту красоту для Олеси. Дочка, умница и красавица, мечтала об этом брендовом рае уже давно, и Таша сама себе пообещала, что в лепешку разобьется, а купит своему котенку в подарок эту мечту. Вообще мечты обязаны исполняться, на то они и мечты. Таша в этом была уверена на сто процентов, и если в её силах исполнить хоть одну малюсенькую мечту своей любимой и единственной дочки, то должна это сделать непременно.

– Женщина, с вами все в порядке? – услышала она голос из машины. Таша оторвалась от созерцания сумочки и выявления на ней грязных капель и посмотрела на обидчика. Она на самом деле думала, что он давно уехал, и была очень удивлена тем, что негодяй не только остановился, но, сдав назад, открыл окно.

– Как видите, – пробурчала она, ей не хотелось ругаться, но и выражение «все в порядке» не вполне подходило для данной ситуации.

– Петрова, ты, что ли? – услышала она неожиданно из машины, где сидел обидчик, и наклонилась.

В салоне дорогого автомобиля, который только что подытожил её и так паршивый день, сидел старик, морщинистый и сгорбленный. Он улыбался ей своими гнилыми зубами и ждал от нее того же. Таше стало жалко его, наверное, ошибся, Петров – самая распространенная фамилия в России. Она стала рассматривать мятое, словно высохшее лицо нерадивого водителя, и какие-то черты неуловимо зацепили её. Словно что-то давно забытое шевельнулось где-то на самых дальних полках памяти. Таша, с трудом пробиваясь сквозь его морщины, наконец узнала старика.

– Суслик, Юра? – непонятно чему обрадовалась Таша, словно то, что её обрызгал из лужи не просто хулиган, а одноклассник, которого она не видела 23 года, отменяло грязную футболку.

Тот же выскочил из машины и начал хохотать:

– Наташка Петрова. – Он смеялся уже так, что Таше показалось, что это не радость от встречи, а насмешки над ней. – Староста класса, никогда бы я тебя не узнал.

– А вот ты не изменился. – Деликатная Таша еще не решила, стоит уже обидеться или подождать. – Только уверенней, что ли, стал. – Наташа Петрова была девушка культурная, поэтому подбирала слова, чтоб не обидеть одноклассника и не сказать напрямую, что он из забитого ботана превратился в сморщенного самоуверенного старикана.

– Как тебя расперло-то, жуть. А ты беременная или просто толстая? – поражал Ташу своим хамством бывший одноклассник.

– Не забывай: нам по сорок лет, какие уже дети? – покраснев и интуитивно втянув в себя живот, ответила Таша, жутко жалея о том, что наклонилась к открытому окну, а не ушла. В голове опять пронеслись строчки: «…но лучшее, что мог придумать бог, – что завтра будет новый день».

– Слышь, а может, пойдем кофе попьем? – отдышавшись от дикого смеха, предложил хам. – Вон, видишь, кофейня, там очень вкусные пирожные, уверен, ты таких не ела. Хотя, – снова засмеялся одноклассник, – судя по твоим размерам, ты перепробовала их все. – Видимо, поняв, что перегнул палку, нахал немного сбавил обороты и высказал еще один аргумент: – Тем более тебе надо в порядок себя привести.

Таша согласилась на предложение, хотя оно и было высказано в хамской форме, но имело под собой логическое обоснование: ей действительно было необходимо отмыться от грязи.

– Ну, рассказывай, Петрова: как тебя жизнь-то так покалечила? – Как только они уселись за столик, одноклассник Юра снова начал улыбаться и хамить.

Воспользовавшись тем, что к столику подошел официант, Таша ускользнула в дамскую комнату, намеренно оставив на столе сумку, которую купила для дочки. Подарок был дорогой и брендовый, может, этот зазнайка Суслик, увидев, какие вещи она носит, успокоится и не будет больше над ней издеваться.

Таша не видела своих одноклассников уже очень давно. Лишь однажды она сходила на встречу, которая проходила через пять лет после окончания школы. Тот вечер оставил в душе неизгладимое и вместе с тем отвратительное ощущение, с которым она позже отказывала своим одноклассникам во встрече. Это был вечер лицемерия, где девочки хвастались своими мужьями и бриллиантами, а мальчики – машинами и должностями. У худенькой тогда Таши была маленькая дочь, любимый муж, работающий дальнобойщиком, и старая хрущёвка – бабушкино наследство. Поэтому хвастаться было нечем. Весь вечер она терпела уколы более успешных подруг: «как была ты Петрова, так ей и осталась». Дело в том, что фамилия у мужа Таши тоже была Петров, и это стало главной хохмой вечера. К концу встречи все уже порядком перебрали и, когда принесли счет, отказывались платить. Было противно, что те, кто еще час назад хвастались домом в Испании, сейчас, брызгая слюной, кричали, что не собираются переплачивать. Закончилось все прозаично: Таша и еще одна девочка, тоже, к слову, тихо просидевшая весь вечер, доплачивали оставшийся счет.

– Наглость – второе счастье, – вздохнула тогда одноклассница, разделившая с ней убытки вечера, а Таша в этот момент пообещала себе: на встречи выпускников больше ни ногой.

Юрки Суслика на той роковой встрече не было, но справедливости ради стоит сказать, что этого никто и не заметил. В школе он тихо сидел на первой парте, тянул руку и никому не давал списывать. Друзей у него не было, по крайней мере в классе. Именно поэтому Таша так удивилась его разговорчивости, смешанной с хамством. Мало-мальски приведя себя в порядок и даже застирав в самых жутких местах футболку, она загрустила: надо было возвращаться, а делать этого ой как не хотелось. «Вот что я за человек, – ругала себя Таша, – сейчас вышла бы потихонечку и сбежала из кафе по-английски, не прощаясь, нет же, решила сумкой похвастаться, дура. Да плевать ему на твою сумку, у него машина такая, что на мелочи в виде брендовой сумки он внимания даже не обращает». Вздохнув тяжело, Таша смотрелась в зеркало, в свои по-прежнему ярко-голубые глаза.

– Господи, Наташка, – грустно сказала она отражению, – что ж ты себя так не любишь. Вон совсем себя запустила, наела лишних килограммов, одеваешься как никому не нужная старуха. Хорошо хоть вчера волосы покрасила, а то сейчас бы еще сединой мелькала перед своим крутым одноклассником.

Из зеркала на нее смотрела слегка полноватая женщина в самом расцвете лет. Стрижка каре – дань удобству, самостоятельно окрашенная вчера в цвет номер 600 – светло-каштановый, если верить производителю, делала её и без того круглое лицо еще больше. Белая, почти прозрачная кожа сливалась с прической, создавала впечатление невзрачности и пресности, как тесто в маминой кастрюле. Его периодически мяли, а оно все равно упорно выползало своими рыхлыми боками.

– Прекрати, ты же умница, вспомни об этом, что же тебя так сломало? – спросила она сама себя, точно зная ответ на этот вопрос, его она похоронила глубоко внутри и не доставала вот уже тринадцать лет. – Неужели ты позволишь какому-то Суслику так с тобой разговаривать? Соберись, тряпка, выйди и ответь ему на хамство.

У Таши был такой тайный способ настраиваться на то или иное событие, глядя на себя в зеркало. Вот и сейчас, поговорив с собой жёстко, возможно, даже с перебором, так, как никогда она себе раньше не позволяла, Таша отправилась в зал, готовая дать отпор хаму, но энергия, потраченная на настрой всех победить, не понадобилась. В зале её ждал уже совсем другой Юра Суслик, теперь он больше напоминал её одноклассника, которого она помнила с детства. Затравленный взгляд, сгорбленная спина и мысли, уходящие глубоко в себя. Он крутил в руках смартфон последней модели и не замечал ничего вокруг.

– Юра, я пойду, – сказала Таша, едва подойдя к столу.

– Пять секунд посиди, – почти взмолился одноклассник и глазами кота из мультфильма «Шрек» уставился на неё.

Наташка Петрова была, по сути, не обидчивым и очень жалостливым человеком. Когда её подруги тихо лили слезы под «Титаник», она навзрыд рыдала не только над этим легендарным фильмом. В её любимцах, где она обязательно обливалась слезами, ходили «Сибирский цирюльник», «Хатико», «Обыкновенное чудо» и даже мультфильмы «Про мамонтенка» и «Вверх». Да и не только эти, в личной картотеке Таши было еще десятка три фильмов, где она рвала душу, и неважно, был это первый просмотр или двадцатый. Дочка посмеивалась над мамой, но уважала её поведение как выбор. Леська и единственная подруга Ирма знали: если в доме пахнет тортом «Медовик», значит, Таша уселась у телика депрессировать. Такое бывало редко, но, если случалось, лучше её было в этот момент просто оставить одну. Вот и сейчас противный Юрий, словно узнав Ташин секрет, смотрел на нее умоляющим взглядом.

– Ну, хорошо, – согласилась она. – С тебя латте и медовик.

Одноклассник тотчас же расплылся в улыбке, словно выиграл какое-то маленькое соревнование, и махнул рукой официантке.

– Ну, давай, рассказывай, как поживает староста класса, ты все там же живешь? – спросил Юра Суслик, когда им принесли заказ. Он и так был всегда белесым, почти бесцветным, сейчас же седина давала о себе знать, и теперь на его погрубевшей коже красовалась абсолютно белая щетина. Надо сказать, она шла ему, делала его более мужественным и даже стильным. Первый раз с начала их встречи Таша взглянула на него с интересом.

– У меня все как у всех, в разводе, дочка растет, восемнадцать лет, вот сегодня у нее день рождения. – Таша смутилась и не знала, что еще рассказать. Она считала, что живет жизнью невзрачной, а посему абсолютно неинтересной.

– А живешь там же, на Лесной? – помог ей Юрий.

– Нет, живу на другом конце города, на Фестивальной.

– Это замечательно, – неожиданно отреагировал собеседник.

– Что? – спросила непонимающе Таша.

– Нет, ничего, продолжай, – ответил Юра, маленькими глотками смакуя свой эспрессо.

– Мама с папой ту квартиру продали и купили себе домик в деревне, в ста километрах от города. Говорят, потянуло их на природу, поближе к земле и чистому воздуху. Они у меня оба уже пенсионеры, поэтому город им стал в тягость. Представляешь, купили корову и пьют по утрам парное молоко.

Таша смаковала пирожное, стараясь не проглотить его сразу. Выпечка была просто великолепна, вкусные нотки меда и тающие во рту тонкие и влажные слои нежнейшего теста заставляли её закатывать глаза от удовольствия. У Наташи Петровой была маленькая слабость – она оценивала все медовики, которые ела, по пятибалльной системе, так вот, шедевр, лежащий сейчас перед ней на пестрой тарелке, тянул на четыре с плюсом, а это, к слову, шикарная оценка, вкус, приближенный к совершенству. Пятерки пока не удостаивался ни один экземпляр, но Таша верила, что обязательно попробует когда-нибудь и такой. Пирожное же, которое сейчас было перед ней, при более слабом судействе могло бы посоревноваться даже за пятерку. Именно поэтому рассказ о месте жительства был несколько более радостным, чем этого требовали обстоятельства.

– А на Фестивальной жила моя бабушка, – продолжила Таша, – вот квартира мне и досталось.

– Так ты богатая наследница, – пошутил одноклассник.

– Да что ты, – усмехнулась Наташка, забыв, что еще десять минут назад хотела произвести на своего одноклассника именно такое впечатление, – это маленькая хрущёвка, состоящая из трех номинальных комнат и кухни, больше похожей на кладовку.