– Это мой подарок вам, веточка лаванды никак не хотела рождаться, но и не отпускала меня. Поэтому своим упорством и достойной красотой мне она напомнила Вас, Татьяна. Есть в ней что-то такое, возможно, это из-за камня, говорят, он волшебный, делает людей сильнее, умножает их силу, защищает их. Нельзя, чтоб веточка попала к плохому человеку, её камни и ему будут помогать. Примите от меня лично в дар эту лаванду.

– Я благодарна вам за этот подарок и, конечно, приму его, – сказала Татьяна, в тот же миг решив, что она сделает с подарком. Такая красивая веточка послужит ей добрую службу, ведь это именно то, что можно подарить корнету Малама в ответ на его просьбу. Ей будет приятно, когда именно эта необыкновенная красота будет напоминать ему о Татьяне.

– Вы очень вовремя со своим подарком, – сказала Татьяна, улыбаясь больше своим мыслям, чем старику Карлу Фаберже, а тот, в свою очередь, прожив уже долгую и насыщенную жизнь, глядя на горящие глаза этой красивой девушки, подумал: «Татьяна влюбилась, это прекрасно, молодые девушки должны любить, в молодых девушек должны влюбляться».

– Только пусть это будет наш с вами секрет, – сказала она, сразу огораживая себя от лишних вопросов маман, если она узнает про цветок.

– Конечно, – улыбнулся Карл, еще больше восхищаясь великой княжной. Ему даже пришла залихватская мысль, что если бы он был чуточку моложе, то непременно бы влюбился в необыкновенную девушку. Хорошо хоть художник внутри не стареет, и сейчас именно он, тот самый художник, любовался ею. – Это будет наша тайна, – доверительно сказал он, протягивая подарок.

Он почти угадал, этот великий повелитель камней и металлов, все его цветы будут блистать в музеях и резиденциях королей. Анютины глазки с открывающимся механизмом и фотографиями царской семьи хранятся в музее Кремля. Знаменитый одуванчик, словно только что сорванный с поля и покрытый пухом настоящего цветка, которому, к слову, уже более ста лет, с вкрапленными бриллиантами вместо капель росы, – в Оружейной палате. 26 необыкновенных работ будут с гордостью показывать гостям обитатели Букингемского дворца, и лишь о веточке лаванды никто никогда не узнает, ну, почти никто, потому как это был единственный цветок, на котором красовался камень с Ведьминой горы.

* * *

Клим узнал её сразу, девочку из сладких грез Юрки «Космоса», тот посвящал ей стихи и рисовал талантливые портреты.

Нет, Юрка не был болтуном и не трепал друзьям про свою школьную любовь, но Клим знал. Совершенно случайно, видимо, под нахлынувшими эмоциями «Космос» рассказал другу про любовь.

– Понимаешь, – наряжаясь у зеркала, рассуждал Юрка, – сегодня дискотека в школе, и она сама подошла ко мне и спросила, приду я или нет, представляешь, сама. Я даже не предполагал, что она меня замечает. Как думаешь, это знак? Возможно, я приглашу её на танец, а потом дам почитать свои стихи, которые я посвятил ей, и она все поймет.

Юрка светился как начищенный самовар, но Клим, глядя на талантливые рисунки друга и читая его стихи, полные любви, очень в этом сомневался. В отличие от своих друзей у Клима было все прекрасно не только с точными науками и знаниями – он был превосходным логиком. Его рассуждения не раз приводили к правильному прогнозу событий, сам же он называл это чуйкой. И вот сейчас она просто кричала, что друга надо спасать.

– Космос, а ты не рассматривал вариант, что твоя староста просто составляла списки, кто будет, ну, например, чтоб рассчитать, сколько «Чокопая» покупать к чаю? – пытался корректно вернуть друга на землю Клим.

Тот немного потух, вытащил из-под матраса тетрадь и ровным голосом зачитал:

– По ночам становится страшно

До дрожи, до боли зубной.

Очень часто становится страшно,

Что не будешь со мной.

Боюсь, что любовь слишком явная,

Всё ж стараюсь рядышком сесть.

И тогда понимаю главное:

Главное, что ты есть.

Ведь озера твои голубые,

Свои чувства нежно храня,

Наполняют смыслом отныне

Каждый новый день для меня.

Не узнав от тебя пароли,

Я стараюсь о чувствах молчать,

Из желаний одно лишь позволив —

Однажды с тобой танцевать.

Мне глаза твои голубые

Не дают уснуть до утра,

Я пойду на лишенья любые,

Чтобы просто видеть тебя.

Клим сразу всё понял, всю глубину переживаний и страданий друга, всю нерастраченную любовь, что осталась после смерти родителей и которую он выплеснул огромными чувствами к этой девочке. Стихи были, конечно, так себе, графоманство, но столько эмоций было вложено в эти нелепые строки, что от них шли мурашки по телу. Остановить, конечно, это было невозможно. Если была хоть какая-то надежда на взаимность, то надо использовать её.

Но девочка оказалась плохой, после той злосчастной дискотеки Юрка неделю не выходил из дома и друзьям, которые стояли у входной двери, говорил:

– У меня уроков много, я дома.

Когда же страдания улеглись, на вопрос Клима, что случилось, Юрка философски и, как показалось, спокойно ответил другу:

– Ничего во всех смыслах этого слова. Ты был прав, она просто подсчитывала угощения на дискотеке. За весь вечер ни разу даже в мою сторону не взглянула, а когда я решился пригласить её на танец, отказала. Знаешь, что самое страшное в жизни? Это завышенные ожидания, они унизительны. То, что произошло, вполне логично, я должен был это предвидеть, ведь я шахматист и умею просчитывать возможные варианты хода. Лишь излишние эмоции не дали мне сделать этого. Я понял: чувства делают нас слабее, они нас унижают. На самом деле очень хорошо, что так случилось, это мне урок на всю оставшуюся жизнь. Всё, больше об этом говорить не хочу.

И они не говорили, Клим уважал такое мужское отношение друга к этой ситуации и, возможно, где-то в душе даже завидовал ему, потому как в его жизни пока ещё не случились сильные чувства. В душе в знак солидарности с другом он возненавидел девушку, так жестоко поступившую с Космосом, возненавидел со всей силой, на которую был способен молодой мужчина. Иногда ему казалось, что таким образом он возместил свой пробел в любовных страданиях подросткового возраста. Наташа Петрова теперь была и его девушкой, только любовь с ней он пропустил, сразу вступив в стадию ненависти. Годы загладили и почти стерли очертания этого события, но лишь только он увидел её на похоронах друга, то сразу узнал. Конечно, она изменилась: очертания ангела с голубыми глазами сменили женские черты, фигура стала полновата, а светлые, почти белые волосы превратились в светло-каштановые. Одно в ней не изменилось – ярко-голубые глаза в обрамлении огромных ресниц. Даже сейчас, в заплаканном состоянии, они были великолепны.

Неужели все пазлы так просто сложились, неужели Юрка все-таки добился своего и покорил сердце своей первой любви? Клим не верил в совпадения, работа научила его, что совпадения всегда, абсолютно всегда не случайны.

Похороны пришлось проводить без Димки, он позвонил и, извиняясь, сказал, что у младшего температура и жену с ним вчера положили в больницу, старших оставить было не с кем. Обещала приехать теща, но её обещанием верить никак нельзя, Димка это знал доподлинно, поэтому даже не надеялся.

Клим не предполагал, что похороны будут столь трагическими, ведь у Юрки родственников не было, самые близкие – это Димка и он, но пришел класс, почти весь. Классная руководительница первой начала громко завывать в силу возраста и, видимо, сподвигла на это остальных. Почти все девочки рыдали, одни больше, другие меньше, Клим решил, что это зависело от психики, у кого она в каком состоянии. Хорошо хоть они с Димкой вчера заказали кафе, выкупив его полностью, не будет проблем с посадочными местами. Именно там он решил поговорить со злой девочкой Наташей Петровой.

С болью отстояв у могилы друга, Клим выдохнул, церемония, которая рвала ему сердце, наконец-то закончилась. Он объявил, что всех ждет автобус, который отвезет на поминки, но именно та, которая была нужна Климу больше всего, уныло направилась к большой черной машине, явно не собираясь на поминальный обед.

– Девушка, – Клим решил взять ситуацию в свои руки, – подождите.

В этот момент та уже открыла дверь внедорожника, и за рулем он увидел большого мужика, внешне похожего на охранника, ну или, судя по его костюму и машине, директора службы безопасности. Таких верзил Клим чувствовал за версту, ведь он, как и раньше, был ботаном, даже несмотря на работу в ФСБ. Конечно, самбо ему пришлось выучить, да и стрелять он мог как снайпер, но вот комплекцию – её не обманешь, Ильи Муромца из него так и не получилось.

– Извините, – обратился он к обоим, – но Юрка был моим другом, мы с детства вместе. Я очень хотел бы вас попросить поехать на поминки, – и, видя, что не убедил, добавил: – Пожалуйста, ведь у него никого не осталось, только я с Димоном и класс.

Мужчина был безразличен к разговору, а вот девушка на последних словах поплыла и, зашмыгав, сказала:

– Хорошо, – и, уже обращаясь к мужчине за рулем, добавила: – Марк, спасибо огромное, дальше я сама.

Тот хотел что-то возразить, но Клим не дал ему это сделать, быстро захлопнув дверь машины, пока девушка не передумала. Исходя из её обращения к нему, Клим понял, что это не муж, и поэтому решил быть галантен.

– Как вас зовут? – спросил он.

– Таша, – просто ответила злая девочка, обладательница голубых глаз.

– Я Клим, – представился он. – Если ваш друг желает, пусть тоже присутствует, – робко предложил он в надежде, что она откажется, ведь тогда общаться с ней будет тяжелее.

– Нет, – отрицательно сказала она, – поминки не то событие, на которое стоит идти просто гостем. Марк не знал Юру, это некрасиво. – Клим облегченно вздохнул.

В кафе работали профессионалы, и уже через пять минут после прихода забегали официанты, разнося «тюрю», блины и другие положенные для поминального обеда блюда. Одна девушка, так и не перестав плакать, продолжала это делать даже в столовой.

– Кто это? – спросил Клим у Таши про плаксивую особу, видимо, с тонкой психикой. В столовой он сел рядом и пробовал найти контакт.

– О, – сказала мечтательно Таша, – эта королева класса, самая красивая девочка в школе Джульетта Звонкова, но все зовут её Жуля.

– А я думал, вы были самая красивая девочка, – на автомате сказал Клим, рассуждая вслух, и стал пристальней рассматривать Жулю. Она и вправду была хороша, в ней чувствовалась порода. Белая кожа, тонкие черты лица и красивый блонд локонами до плеч. Все её действия казались игрушечными, словно сказочная принцесса сошла со страниц своей книги и не знает, как ей жить в этом мире. Она единственная была со своей второй половиной. Муж молча сидел рядом, не вступая ни с кем в разговоры. Отсюда Клим сделал вывод, что он не знаком с одноклассниками, тогда зачем он здесь? Возможно, от большой любви к своей второй половине, она явно была дана ему как подарок судьбы.

– Ну, знаете, будьте деликатнее, с чего вы вообще это взяли? – словно обиделась его собеседница и прервала стройный ход мыслей.

– Вы о чем? – Клим залюбовался красавицей Жулей и совсем забыл про свою соседку.

– Что я была самой красивой.

– Ну, во-первых, вы странно принимаете комплименты, – растерялся Клим, – словно поддать мне за это хотите, а во-вторых, я это понял по вашей внешности, вы и сейчас прекрасно выглядите. – Он понимал, что закапывает себя все больше, и ругал на чем свет стоит. Вот почему красивые женщины на него так действуют?! Он словно теряет голову. Правда, этот эффект ненадолго, но даже пяти минут хватило, чтоб провалиться. Соседка словно что-то поняла, замолчала и перестала отвечать на его вопросы. Лишь когда обед уже был в своем апогее и классная руководительница взяла слово, а оно у неё получилось длинное и нудное, как урок географии, Клим решился на главный вопрос:

– Таша, вы встречались с Юрием? – шепотом спросил он её на ухо.

Та странно на него посмотрела и испуганно ответила:

– А вы откуда знаете?

Клим про себя ухмыльнулся и подумал, что опыт не пропьешь, он угадал, все-таки добился Юрка своего, пусть и через двадцать три года, а вслух сказал: