* * *

Таша проснулась в хорошем настроении, летнее солнце заботливо гладило её по щеке, прям как вчера это делал хороший собакен по кличке Зинадин. Воспоминания вчерашнего вечера накрыли её с головой, вытащив из сладкой дремы. От них она сразу покраснела и закрыла руками лицо, словно кто-то сейчас мог её увидеть. Вчера Таше хотелось провалиться сквозь землю, нырнуть на дно океана, ну или как минимум улететь на луну, что угодно, только не оставаться там, на куче рулонного газона, который просто-таки спас её от неминуемой смерти. Виновник позора – Дуса – моментально выскочил из её рук и рванул куда-то, даже не поблагодарив напоследок свою спасительницу.

– Предатель, – прошептала Таша вслед беглецу, наблюдая сверху, как к ней приближается противный Клим в компании незнакомого ей лопоухого парнишки.

– Тебя мне только не хватало. – Чуть не разрыдалась она.

Но спасательную группу опередила огромная собака. Пока мужчины неуклюже пытались залезть на гору с рулонным газоном, собака запрыгнула в один прыжок и, приблизив свою огромную морду к испуганной Таше, с удовольствием её лизнула. Та, в свою очередь, не ожидая такого проявления любви, испугавшись, закричала что есть мочи. Гостеприимная собака решила, что девушка так выражает свою радость, и начала облизывать её еще усерднее. Решив не сопротивляться, Таша зажмурилась и молча готовилась к тому, что её сейчас начнут есть. Поэтому к тому времени, когда Клим все-таки забрался на гору с рулонным газоном, Ташино лицо полностью было в гостеприимных слюнях Зинадина.

– Что вы делали на моем дереве? – спросил Клим, забравшись наверх. Таше стало очень обидно, что он даже не поинтересовался, что с ней, к этому прибавился шок от падения и лицо в слюнях собаки, поэтому она начала тихо плакать.

– Знаете что? – сквозь слезы говорила она. – Это вовсе не ваше, а мое дерево. Между прочим, я спасала бедное животное, и все было бы замечательно, если бы вы так неожиданно не заорали. У меня уже практически все получилось, вы сегодня целый день портите мне планы.

– Я?! – возмутился Клим. – Да знаете что?! А вы высокомерная выскочка. Строите из себя не понять кого, сегодня даже поговорить со мной не соизволили. Несли какую-то чушь, Суслика в машине укачивает, Дусу какого-то приплели. Вам есть что скрывать? Что вы знаете о смерти Юрки?! Говорите немедленно!

Таша, забитая одноклассниками девочка, вечная староста и исполнитель ненужных поручений, первый раз в жизни закричала в голос. Даже когда муж предал, она так не кричала.

– Да как вы мне надоели! – Неудачи последних дней скопились в её крике. – Что вам от меня надо?! Самый ярый подлец не бьет лежачего, а я сейчас лежу, если вы не заметили! Надо же было вам встретиться в моей жизни, даже домашний тиран Жуков и то лучше вас. На дерево полезла, чтоб суслика спасти, для тупых – это животное такое. А мне, между прочим, сорок лет, и пятнадцать килограммов лишнего веса тоже не играют на моей стороне.

Собака, словно поддерживая Ташу, недовольно гавкнула в сторону Клима. От такого коллективного отпора он потерялся и замолчал. В эту минуту на крик прибежали все обитатели обоих домов.

– Ну, вот, и свободная стая пожаловала, можете больше не кричать, все защитники уже здесь, – примирительно сказал Клим. – Хватит изображать из себя раненую, вы летели всего метра два, не больше, и приземлились на мягкий газон. Вставайте, пойдем искать вашего суслика, не хватало мне еще грызунов на участке.

– Это не мой суслик, – тихо сказала Таша, наблюдая, как Леська внизу всем рассказывает увлекательную историю её полета с дерева.

– А чей? Вы даже имя его знаете, он что, успел представиться вам?

– Это животное вашего друга Юрия Суслика, – тихо сказала Таша, стараясь не перебить бенефис дочери, сегодня она была в ударе, и рассказ производил впечатление на слушателей. – Мы случайно встретились на улице за день до его смерти.

– С чего вы решили, что случайно? Возможно, он специально искал с вами встречи, – сказал Клим, заинтересовавшись вновь открывающимися обстоятельствами.

– Навряд ли, он меня обрызгал из грязной лужи с ног до головы, странная манера заговорить, вам не кажется? – поспорила Таша.

– Ну, мы, мужчины, вообще не логичны, когда влюблены, – старался прощупать почву Клим.

– С этим обстоятельством соглашусь, но это не тот вариант. Навряд ли женщину, в которую влюблен, мужчина спросит: «Ты толстая или беременная?»

– Вы шутите? – спросил Клим, не зная, как на это реагировать.

– Нет, мне сегодня точно не до шуток, – совершенно спокойно ответила Таша, она любовалась дочкой, какая талантливая она у нее. Молодец, что поступила в институт культуры на актерский, это точно её призвание. Люди, совершенно забыв о Таше, внимательно смотрели театр одного актера. Сейчас дочка в красках рассказывала о муках и страхе суслика на ветке, его одиночестве и потерянности в данном суровом мире.

– А где суслик? – мысли Таши прервал вопрос, который её тоже очень беспокоил.

– Клим Январь, вы кто по профессии? – опять разозлившись, спросила она.

– Я военный, – не стал вдаваться в подробности своей профессии Клим.

– Знаете, сразу как-то страшно стало за страну и её границы. Вы ведь видели, как я с ним падала, как он деру дал. Дуса пробежал буквально между вами и вон тем лопоухим, который сейчас с открытым ртом слушает мою дочь. Кстати, он что, ненормальный?

Клим перевел взгляд на Максима и усмехнулся.

– Пять минут назад был нормальный, – сказал он. – По-моему, на него так действует ваша дочь. Вообще у вас семейка…

Таша, не дав договорить Климу, сказала:

– Тормозите, за семейку могу и ударить, будет не больно, но довольно обидно.

– Понял, – примирительно сказал Клим. – Тогда пойдёмте искать суслика, мне очень нужно на него посмотреть.

– Пойдемте, – согласилась Таша. – Это калифорнийский суслик и, боюсь, в России не выживет.

– Думаете? – подавая руку, сказал Клим, он уже спустился и старался безболезненно снять Ташу.

– Хотя, – засомневалась она, – мы, русские, всегда недооценивали американцев, возможно, Дуса – второй Рэмбо.

На этих словах она спрыгнула, Клим, пытаясь поймать её, не удержал равновесие, и они вместе упали на землю.

– Неужели нельзя было удержать меня?! Не такая уж я и толстая, – тихо, почти на ухо сказала Таша, лежа сверху на Климе. – Да что это за вечер позора у меня сегодня? Еще и зрителей столько вокруг.

Удивившись, что этот остряк не отвечает, она подняла голову и посмотрела на него. Он тяжело дышал, и что-то в нем сильно изменилось, наверное, взгляд. Из презрительного он стал удивлённым, словно увидел что-то очевидное, то, что по глупости не замечал до сих пор.

Позже было всеобщее знакомство, поиски Дусы, но одно оставалось неизменным – Клим притих, словно не мог прийти в себя после их падения, и старательно избегал Ташиного взгляда.

* * *

Клим не спал всю ночь, нужно было многое прочитать, о многом подумать, но сон всё равно сморил его под утро. Лежа на столе в отцовском кабинете, он видел во сне детство, Космос, Даймонд и Клим – друзья на все времена. Во сне воспоминания его уносили его в тот далекий год, когда они расставались. Школа закончилась, и впереди была новая жизнь. Юрка и Клим улетали в Москву на учебу, Димка оставался в городе Н, поступал в педагогический институт. Хоть и летели два друга вместе, но понимали, что в огромной Москве с её необъятными просторами, да и в режиме учебы, на встречи у них будет времени немного, поэтому прощались все втроем.

– Знаете, друзья, – первым сказал Юрка, это был последний вечер перед отъездом, и надо было что-то говорить, но никто не знал, что именно, – в жизни может произойти всякое, но вы должны знать, что у вас есть друг, который поможет вам всегда и во всем, чего бы мне этого ни стоило.

– Да ладно, – засмеялся Димка, – что за пафос? Все нормально, жизнь продолжается, будем звонить друг другу, ходить в гости на дни рождения детей, всё только начинается.

– Я горд тем, что у меня такие друзья, – Клим решил тоже сказать свое мнение. – Помните, как у Аристотеля: «Друг – это одна душа, живущая в двух телах».

В детстве у них была такая игра: они выбирали высказывание древних философов и пытались его оспаривать, для трех ботанов это было самое увлекательное развлечение на свете, не считая, конечно, шахмат. Бедному же Аристотелю обычно доставалось больше всего за его не всегда однозначные выражения.

– Так вот, сегодня я соглашусь с ним, только добавлю, что в нашем случае одна душа живет в трех телах.

Юрка, улыбаясь, хотел что-то ему ответить, но вместо слов у него получался странный скрип. От абсурдности ситуации Клим проснулся, но странный скрежет не прекращался. В окно светило яркое летнее солнце, а на подоконнике сидел виновник вчерашнего балагана, странный суслик, больше похожий на белку, черный, с пушистым хвостом, и внимательно смотрел на лежащего на столе Клима. Руки затекли, а фотографии с места происшествия, которые любезно ему вчера передал Максим, прилипли к ним.

– Привет, Дуса, – сказал Клим. – Будем знакомы, я вот о тебе много наслышан, можно сказать, вчерашний вечер у меня прошел под девизом «спасем суслика», так что заходи, не чужие мы с тобой уже.

К удивлению, суслик не убегал, а продолжал внимательно смотреть на Клима, делая вид, что понимает.

– Ты, наверное, друг мой, голоден, – догадался Клим и взял тарелку с орешками, которую вчера захватил с собой в комнату. Когда Клим проводил мозговой штурм, то орех помогал ему в этом стопроцентно. Это была привычка, переходящая в ритуал.

– Держи. – Клим поставил орехи чуть ближе к суслику. – Прости, всё, что осталось, я не ждал гостей. Да не бойся ты меня. – На этих словах он отошел от подоконника и сел обратно за стол. – Не буду я тебя ловить по одной простой причине – я тебя боюсь. Поэтому ешь спокойно и проваливай, желательно к своей новой хозяйке.

Впереди Клима ждал тяжелый день, ночью он набросал план, с кем необходимо встретиться сегодня и поговорить. Потихоньку, чтоб не разбудить маму, Клим принял душ и, даже не заходя в столовую, вышел из дома.

– Здравствуйте. – Навстречу ему во двор зашел участковый со смешным именем Арсений.

– Здравствуйте. – На самом деле Климу не очень хотелось терять время, и от неожиданной встречи он поморщился. Арсений, видимо, был наблюдательным человеком, потому что сказал:

– Не переживайте, я ненадолго. Вы мне показались человеком наблюдательным, поэтому хочу обратиться с просьбой. На вашу соседку, вероятно, готовится очередное нападение. Я не прошу следить за ней и охранять, но вы все-таки живете по соседству и, как говорит мне моя интуиция, либо работаете в органах, либо раньше были полицейским. В общем, у меня к вам просьба: если заметите что-то необычное, каких-то подозрительных людей рядом, сообщите срочно мне. – На этих словах Арсений протянул ему визитку.

После сказанного Клим смотрел на участкового уже совсем по-другому.

– Ну, с интуицией у вас всё прекрасно, – сказал он. – Я ваш коллега, правда, из столицы, здесь нахожусь в отпуске. Но у меня два встречных вопроса: первый – откуда такой интерес к моей соседке? Тут, как я понимаю, не ваша земля. И второй – с чего вы взяли, что на эту женщину-катастрофу готовится какое-то нападение?

– А давайте я вам расскажу всё в машине? Ведь вы куда-то спешили, вот я вас и подвезу. – Участковый был на редкость обаятельным парнем, и Клим сразу расположился к нему.

– С удовольствием, – сказал он. – Отвезите меня в гостиницу «Звезда».

* * *

Жуля уже третий день хотела умереть, мир потерял краски и стал плоским и бледным, как кадр на киноленте, словно застыл в вечности. У неё, как у тонкой натуры, такое бывало частенько, но сейчас имело большие размеры и глубину, чем обычно. Даже детское желание быть круче этой дуры Ташки Петровой не спасло и не привело её вчера в чувство. Постоянное внимание мужа и его любезное держание Жулиной руки казались ей лишь проявлением собственнического инстинкта и не успокаивали, а, наоборот, бесили, еще больше приводя в ярость. Лишь только звонок сыну за границу, где тот учился, немного смирил её с действительностью. Сейчас ей необходимо было найти способ вернуть себя, вытащить, как Мюнхгаузен за волосы, из этой трясины под названием депрессия, но пока решение не находилось. Платон раздражал её сейчас больше обычного, и она решила, что как только встанет на ноги, сразу разведется с ним и улетит в Европу к сыну. Всё: и подстриженная лужайка красивого дома, и огромный дог, и даже крепкий кофе в фарфоровой чашке – абсолютно все её сейчас раздражало. И даже подарок любимого человека сейчас приносил лишь боль.