– Джульетта, – услышала она голос ненавистного мужа. Он бежал по лужайке и радостно махал ей рукой. – Ты знаешь, я сейчас ехал домой и совершенно случайно встретил твою одноклассницу, ну, ту, которую мы видели вчера на похоронах.

Жуля, не разделяя радости супруга по этому поводу, рявкнула:

– Надеюсь, ты обрызгал её посильнее из лужи?

– Нет, – растерялся Платон. – Я предложил подвезти её – она шла с огромными пакетами. Очень милая женщина, я бы сказал, красивая, даже с учетом небольшого лишнего веса.

– Да что ты несешь, где красота и где Ташка Петрова?! – Казалось, Платон специально злил супругу.

– Не знаю, но мне она показалась даже ничего. Кстати, Наталья пригласила нас сегодня к себе на барбекю, по-моему, день рождения дочки отмечает, – как бы между прочим сказал супруг.

– Вот еще, – безразлично ответила Жуля. – Слишком много чести.

– Согласен. – Кивнул Платон, глотнув холодный кофе из её чашки. – Пусть они там своей большой компанией сами веселятся. Плюс ко всему я понял, что там будет этот странный Клим, друг твоего одноклассника, к которому мы вчера ходили на похороны. Мне вчера показалось, что он запал на Наталью, все поминки он смотрел на нее, не отрываясь, даже неприлично было.

Джульетта тоже это вчера заметила, правда, взгляд у этого Клима был тяжелый, но ведь все сходят с ума по-своему. Что-то забытое поднялось с дальней пыльной полки, что-то такое, что не проходит само, возможно, зависть, переплетённая с ненавистью к этой голубоглазой выскочке. Надо же, она уже и растолстела, одета как нищенка, а все равно словно магнитом тянет к ней мужиков.

– А ты знаешь, Платон, – Джульетта всегда называла мужа полным именем и терпеть не могла уменьшительно-ласкательные, – мы, наверное, сходим на этот унылый праздник, – с тигриным блеском в глазах сказала Жуля.

– Как скажешь, – равнодушно сказал Платон и торжествующе незаметно ухмыльнулся себе в бороду.

* * *

Таша сегодня была какая-то другая, и это Ирма заметила с утра, какие-то улыбки, глядя вдаль, и постоянное поправление волос. Утром наотрез отказалась от завтрака, заявив, что она на диете, при этом перемыла еще раз весь дом, хотя это вчера самозабвенно сделал Арсений. После обеда она собралась и, подпрыгивая на ходу, пошла в мясную лавку для покупки вечернего барбекю. Ирма же, напротив, захандрила, сначала провалялась в постели до обеда, потом, нажарив себе блинов, которые раньше принципиально не ела, натрескалась до отвала. Что-то сильно её тревожило, какой-то факт зацепил её вчера и не отпускал до сих пор, но она никак не могла понять какой. Где-то в саду трудился Марк, он отказался уезжать, претендуя на вечернее барбекю, для этого обещал к вечеру организовать в саду площадку для праздника. Ирме, грустно качающейся в гамаке, стало стыдно, надо сходить, спросить, как дела, может, помочь чем или просто посидеть рядышком для приличия. Сад был гордостью Ташкиного дома. Соседи хвастались и выставляли напоказ свои огромные дома, но сами с завистью смотрели на соседский сад. Деревья цвели и плодоносили так, словно за ними ухаживает самый лучший садовник в городе.

– Это все Машенька со своей энергетикой живой сделала, – всегда говорила Ирма Ташке про «фазенду». Насколько первая любила и помнила свою соседку, настолько сама Ташка была равнодушна к своей бабушке. Хоть и пользовалась подруга квартирой и дачей, но никак не могла смириться с тем, что она дочь уголовника, поэтому просто вычеркнула из головы неудобных родственников. Ирма этого не одобряла, частенько пыталась объяснить, что Ташка не права и Машенька – классная тетка, которая спасла многих ребят на районе от колонии просто своим вниманием, умением выслушать и объяснить, что жизнь прекрасна. А еще она непостижимым, почти волшебным способом видела таланты ребятишек, знала, кому посоветовать шахматы, кому – спорт, а кого направить в иное русло, заприметив талант диктора или хватку полицейского. Ирма считала, что если и были какие-то грехи у её сына, то Машенька искупила их на все сто процентов, обеспечив себе и ему место в раю. Заблудившись в своих мыслях, Ирма шла медленно по саду, восхищаясь каждым деревом, поэтому её появление для Марка было неожиданностью. Да что там для Марка, Ирма тоже растерялась, когда вышла к беседке в центре сада. Не здесь она ожидала увидеть своего новоиспеченного ухажера, да и занятие, за которым застала его Ирма, было странным. Марк, сидя в беседке, увлеченно разбирал на детали клетку Дусы. Не то чтобы Ирма претендовала на имущество калифорнийского суслика, который, кстати, покинул их компанию, но возмущение проявилось на её лице в полной мере. Поэтому Марк, подняв голову и увидев её, начал оправдываться:

– Я техник по натуре, люблю все разбирать, а тут такая клетка мудрёная, везде механизмы, вот, решил посмотреть, – говорил Марк, судорожно пытаясь собрать все обратно.

Ирма не знала, как ей реагировать, очень хотелось поругаться хотя бы для приличия. Клетка была чужая, дорогая, и суслик не уточнил, навсегда сбежал или нет, но Марка спасла Ташка, вернувшись из магазина.

– Ирма, у меня беда, – белыми от волнения губами произнесла она, вбегая в сад с огромными пакетами продуктов.

– Что случилось? – спросила, испугавшись, Ирма. – Душитель объявился? – высказала она первую версию, что пришла на ум.

– Хуже, – со слезами на глазах сказала она. – Я сама не понимаю, как пригласила к нам вечером на барбекю Жулю Звонкову.

Пакеты вывалились из её рук, а на лице отразилась вселенская катастрофа, у которой не было временных измерений.

* * *

Дмитрий Арбенин, а в душе по-прежнему Даймонд, директор школы, отец троих детей да и вообще уважаемый человек в городе, не мог найти себе места со вчерашнего вечера. Клим не звонил, а его звонки намеренно игнорировал, не посвящая в свое расследование. Это было и обидно, и волнительно одновременно. День тянулся долго, и, сидя в своем директорском кабинете, Дмитрий то и дело смотрел на часы, но стрелки словно сговорились с Климом и тоже мучили его безмолвием и медлительностью. Сегодня был выходной, да не просто выходной, а выходной во время летних каникул, а это значит, что в школе ему делать было нечего абсолютно. Но он настолько ненавидел свою семью, что не мог оставаться там долгое время. Дмитрий Иванович Арбенин никогда бы не признался, потому как директору школу и образцу морали это было запрещено той самой моралью, но он всей душой ненавидел детей, а своих – вдвойне. Иногда, глядя на них, он сомневался в своем отцовстве. Как у такого умного человека, как он, могли родиться такие бестолковые дети?! Ну не могли же они пойти все в ту клушу, что нарожала ему их. Дура, решила привязать его детьми, но она ошиблась, Димка оказался равнодушным к этим пищащим комочкам и сопливым уродцам. А она словно эксперимент проводила: не понравился первый – смотри, Дима, может, второй зайдет, ну, третий тогда точно должен выстрелить. Как его угораздило жениться на ней? В институте она производила впечатление вменяемой особы, правда, в шахматы не играла, но тогда Димка не обратил на это внимания. Сейчас же он был точно уверен, что именно по этому показателю стоило выбирать себе вторую половину. Человек, не умеющий играть в шахматы, – пропащий человек. В тишине кабинета прозвенел звонок, заставив вздрогнуть директора школы.

– Привет, Даймонд, – услышал он в трубке голос друга.

– Клим, ты где пропал?! – спешно заговорил он, словно боясь, что тот положит трубку. – Я звоню тебе, звоню. Что ты узнал? Какие новости?

– Ну, новостей много, – уклончиво заговорил друг, – но пока ничего конкретного. Хочешь помочь?

– Конечно, – радостно ответил Даймонд, обрадовавшись предложению не меньше, чем победе в шахматной партии.

– У меня тут дело образовалось, – по-прежнему туманно объяснялся Клим, – а у гостиницы «Звезда» меня ждет опер, который вызвался помочь. Съезди к нему, там пара свидетелей есть, которых следовало опросить, но никто этого не сделал. Правда, парень в это не верит и если сам пойдет, то, скорее всего, сделает это на троечку, поэтому надо этот процесс взять под контроль.

– А что за свидетели? – поинтересовался Димка.

– Три девчонки, первая – горничная на этаже, но она не работала ни в день смерти, ни днём раньше, поэтому её в полиции решили не опрашивать. Вторая – это официантка в ресторане, тоже была не её смена, и третья – это работница прачки, про ту совсем забыли.

– Клим, – разочарованно сказал Димка, – да что они могут знать?

– А вот это тебе и нужно будет выяснить, все закончишь и отзвонишься, – скомандовал по привычке Клим и положил трубку.

У Димки камень, что лежал на душе, растворился, и стало намного легче дышать, беспокойство и неуверенность улетучились, уступив место тихой радости. Вскочив, он схватил ключи от машины и выскочил из кабинета, забыв свой телефон на столе. Через минуту он зазвонил длинно и тревожно, словно на другом конце провода кто-то срочно хотел что-то рассказать Дмитрию Арбенину. На экране смартфона было написано лишь одно слово – «Жена».

* * *

Антон Павлович, несчастный, по сути, человек, всегда старался быть благодарным. Вчера ему, человеку с огромным багажом неприятностей, показалось, что на этих добрых и беззащитных девчонок свалилось что-то страшное. Была у него эта способность ощущать неприятности. Первые воспоминания уходили глубоко в детство, когда ему три и они с мамой и братом прятались в сыром подвале от немцев. Хоть он и был младшим, но чувствовал опасность кожей, словно электрический ток проходил через все его тело. Там, в темном и сыром подвале, именно маленький трехлетний Тоша зажал рот старшему пятилетнему брату, когда немцы вошли в избу. Именно этот маленький и, по сути, несмышлёный еще мальчик приложил к своим губам пальчик, заставляя всех замолчать. Позже мама вспоминала этот случай, косо смотря на свое странное чадо, но уже беспрекословно прислушивалась к нему. Хоть и работала мама в клубе, и образование у нее было, но с того случая стала по-настоящему верить в бога и в неограниченные способности своего сына. Позже, когда её любимый Антоша вырос, нет-нет да спросит: как думаешь, есть там что, на небе-то? Все эти вопросы приводили в смущение пионера, а позже комсомольца Антона, и он уклончиво отвечал: я почем знаю? Сегодня Антон Павлович знал точно – есть – и старался пользоваться своей интуицией по полной. Ведь именно из-за нее он и ушел из дома. Током пробивало старого человека, когда он чувствовал взгляд своей внучки, чтоб не доводить до греха родное, хоть и гнилое дитя, он и принял решение уйти из жизни сам. Сейчас же Антон Павлович решил повременить с этим, ведь не зря ему на пути встретились эти добрые девочки, возможно, есть еще дела у него на этой земле, и ему надо непременно спасти их, уберечь. Не мог Антон Павлович понять, кто именно, но чувствовал, что человек со страшными мыслями совсем рядом, ходит вокруг, готовится, примеряется. И еще что-то подсказывало ему, что не один, с таким, правда, за всю жизнь он ни разу не сталкивался, и поэтому ощущения раздваивались.

– Антон Палыч, – услышал он голос Леси, – о чем задумались? Мечтаете об озере Джека Лондона?

Девочка была смышлёная, добрая и веселая. Несмотря на то что выросла она в стесненных условиях, корысти он в ней не видел. Нет, конечно, было огромное желание достичь успеха, но все это было лишь нормальным человеческим чувством: жить в удовольствие и приносить людям пользу. Чего нельзя было сказать про его внучку, которой хотелось именно денег, много денег, и старый дед, мирно доживающий век в маленькой комнате огромной квартиры, ей очень мешал. И тем, что квартира была его и продать её не представлялась возможность, да и вообще одним своим видом раздражал.

– Нет, сегодня мои мысли унеслись далеко, в жаркий и неоднозначный Кыргызстан. – Старику было приятно, что девчонка запомнила его рассказ об озере. – В западной части гор Кокшаал-Тоо недалеко от границы с Китаем раскинулось красивейшее озеро Кёль-Суу, в переводе звучит как «уходящая вода». Его окружают огромные серые скалы, а вода в озере ярко-голубого цвета. Иногда оно пропадает, утекая в подземные пещеры и гроты, а иногда разливается так, что на берегу становится трудно найти место для лагеря.

– Вот почему вы рассказываете так, что мне сразу хочется туда поехать? – засмеялась Леська.

– Потому что я там был, а красота, хоть единожды увиденная, отпечатывается в глазах и остается там навсегда. Ею можно делиться, её можно дарить.

– Кстати, о красоте, – вспомнила девушка. – Сегодня мама придумала жарить барбекю, отмечать мое совершеннолетие. Чтоб не сидеть просто за столом, я решила сделать концерт. Вы мне в этом поможете? Все жутко заняты, а вы свободны.