– А почему вы искали её в старой мастерской? – спросила Таша. – Ведь вы сами сказали: бабуля продала её вашему отцу.

– А теперь снова выхожу на сцену я, – сказал Клим. – Надеюсь, вы, Платон, не возражаете.

Тот лишь махнул утвердительно головой.

– Твой отец, Наташ, начал употреблять наркотики, и нужны были срочно деньги на его лечение. Я думаю, иначе Мария Тарасовна никогда бы не продала семейную реликвию. Но позже, когда деньги от продажи закончились, была построена эта мастерская, вылечен сын, ей захотелось вернуть лаванду обратно. Не знаю почему, возможно, жадность, а может, решила, что предала своих предков. В общем, скорее всего, мы это не узнаем никогда. Так вот, поговорил наш Арсений со следователем и вот что узнал. План был шикарен, его не могли придумать три наркомана, которые все это дело провернули, тогда остается Адам Бруней, четвёртый подельник, но и он не походил на организатора – слишком инфантильный и разнеженный был мужчина. Поэтому у следователя была версия, что придумала всё его мать, женщина умная, деловая, способная коня на скаку остановить, но в подтверждение этой версии так и не нашлось доказательств. Более того, у семьи Бруней ничего не нашли, после того как его компаньоны погорели на продаже краденого, они быстро сдали и своего подельника. В один голос они пели, что план придумал Адам Бруней и что именно он взял содержимое сотой ячейки, о которой так пекся президент банка. На суде ни Адам, ни хозяин сотой ячейки так и не сказали, что все-таки в ней было. Поэтому ему вменили только организацию.

– Отец сразу все понял, – вставил Платон. – Он приходил к ней до самой своей смерти и просил отдать, умолял. Он даже проводил обыски в её квартире, она не сопротивлялась и разрешала все смотреть. Единственное, что произносила в разговоре с отцом Мария Тарасовна, – это «Лаванда вернулась к той, которой и должна принадлежать». Он объяснял ей, что она продала вещь и теперь она должна принадлежать ему, но старуха его не слушала и говорила вновь: «У меня ничего нет, она вернулась к той, кому и должна принадлежать по праву, я тут ни при чем». В общем, отец проверил каждый сантиметр её дома, а больше у старой учительницы ничего и не было. Но ведь он не знал тогда про этот участок, поэтому, когда я услышал, то решил, что лаванда обязательно хранится здесь. Она была мне очень нужна.

– Зачем? – спросила Таша.

– Спасти наш брак с Жулей, она обычно увлекалась, но семья для нее была всегда святое. А сейчас будто все оборвалось, будто провалилось. Тут же увлечение переросло в любовь, я даже хотел его убить, – тихо сказал Платон. – Пришел, стою, смотрю на гостиницу, и сил подняться нет, ведь знаю, что она там. Через секунду к моим ногам падает тело. Я сразу его узнал, я подумал, что с ней, кинулся, а она бежит по лестнице, вся в слезах, повторяя, что убийца её видел. Но после его смерти она стала еще более чужая, я понял, что потерял её.

– Но чем бы вам помогла лаванда? – все еще не понимала Таша.

– Она волшебная, – сказал Платон на полном серьезе. – Когда папа её купил, у нас в семье все наладилось. Мама выздоровела, и они стали жить даже лучше, чем до этого, а когда её украли, папа сразу стал сдавать, и ушли они с мамой один за другим.

– Вы правда в это верите? – спросила Ирма.

– Не знаю, – подумав, ответил Платон. – Да и какая теперь разница?

– Папа, – сказал Клим, желая сменить тему, – кстати, познакомься, – он указал на сидящего рядом Чехова, – это Антон Павлович.

Папа удивленно посмотрел на сына, словно тот сошел с ума, и сказал:

– Мы знакомы уже дня три как.

– Нет, познакомься еще раз, – настаивал Клим, а Антон Павлович уже стал настороженно поглядывать в их сторону, потихоньку отодвигаясь от отца. – Это Антон Павлович Чудов, – сказал Клим.

– Вы Антон Павлович Чудов?! – закричал на весь сад обычно сдержанный отец, и все испугались, Таша даже немного загородила Чехова, боясь, что его сейчас будут бить.

– Как вы могли пропасть?! Я ищу вас повсюду, вы мне как воздух нужны, без вас никак! – от переизбытка эмоций отец говорил очень несвязно, и Клим решил помочь:

– Короче, Чехов, есть работа как минимум на три года, оплата и жилье предоставляются, – и, повернувшись к отцу, сказал: – Я так понял, ему жить негде.

– Предоставляются, конечно, предоставляются, сначала будем жить у меня. – Отец схватил за руку очумевшего Чехова, не понимающего пока свалившегося на него счастья, и повел к себе, к бумагам, к проекту, который сейчас появился шанс спасти.

На полпути он остановился, вернулся в беседку и обнял Клима.

– Сын, прости, что не верил в тебя, я сегодня весь вечер гордился тем, что ты мой сын, спасибо, – и, поцеловав его в щеку, убежал. Мама, попрощавшись со всеми, как настоящая жена, засеменила за мужем.

Все стали потихоньку расходиться, всё закончилось, правда, с огромными потерями, но закончилось. Платон потерял Жулю и так и не нашел веточку лаванды, которая, по его мнению, могла бы спасти семью. Ирма потеряла Марка, но судя по тому, как они сейчас дружно понесли посуду в дом, окончательно нашла Арсения. Папа чуть не потерял компанию, но нашел Чехова и сейчас попробует всё вернуть. Леська нашла Макса и сейчас, довольная, болтает с ним по телефону, ожидая его приезда, но, возможно, это еще не самая главная её находка в жизни, в восемнадцать лет это нормально. Клим потерял больше всех – он потерял двух друзей, самых лучших и самых преданных. Только они понимали его и разделяли на троих все: и горе, и радость. Сегодня он потерял обоих безвозвратно, но если Юрка будет жить всегда в его сердце, то Димка умер и там. Что же нашел он? Вот эти голубые глаза, сидящие напротив, губы, которые так хочется поцеловать, но страшно. Он чувствовал душой, что это его, ему хотелось знать о ней всё, участвовать в её жизни, быть её жизнью.

– Что для тебя измена? – спросил он её, когда они остались вдвоем.

– Один очень хороший писатель Януш Вишневский сказал: «Для меня изменой является также то, что ты хочешь что-то существенное первой сказать не жене или мужу, а кому-то другому», – и я полностью с ним согласна, – сказала Таша.

Ветер поднялся, и было слышно, как стучится незапертая дверь мастерской.

– Пойдём, надо закрыть твое наследство, – засмеялся Клим. Он перешел с ней на «ты», и ему от этого тоже было страшно.

1993 год, ограбление банка

«Я должен все исправить, я должен достать реликвию нашей семьи, – Адам в который раз повторял про себя это как мантру, надеясь, что она ему поможет. – Мама продумала всё до мелочей, значит, всё будет хорошо. Мама умная и хорошая, она всю себя отдала того, чтоб моя жизнь стала лучше. Она справедливая и умная, она недостойна такого сына, как я.

Я предатель, поверил Иуде, называющему себя другом. Он наговорил гадости про любимую женщину, я же даже не поговорил с ней, не выслушал. Девять лет назад, когда я случайно увидел их в первый раз, то всё понял, предатель – друг, а не она. Он, бывший друг, шел с ней под руку и с любовью смотрел на свою жену, мою бывшую любимую. Хотя почему бывшую? Я и сейчас люблю её по-прежнему. То-то же я удивлялся, куда делся бывший друг после своей мерзкой речи о его невесте, а он просто женился на ней, предатель, Иуда, сволочь. Милая моя, зорька ясная, она была такая грустная, хоть и вышла она замуж за этого обманщика, но не любит его. Это читается в каждом её жесте, в каждом взгляде. Дочка же – вылитая я, и не нужно никаких генетических экспертиз, чтоб поверить в это, просто одно лицо. Она такая красавица, её постоянно хочется рисовать. Главное, чтобы она не унаследовала от меня эгоизм, страшная черта характера, возможно, даже страшнее любой другой.

Борода и усы, заботливо наклеенные мамой, ужасно чешутся, из-под дурацкой шляпы течет пот, очки делают мир вокруг расплывчатым, но ничего, я потерплю.

Так, ребята говорят – пора. Итак, первое – я захожу в банк, второе – с девушкой-операционисткой спускаюсь вниз, и мы вместе открываем мою ячейку, арендованную заранее на поддельные документы, их достали ребята где-то в своих бандитских кругах. Дальше она выходит, я считаю в уме до 15, мои соратники уже под видом рабочих зашли с чёрного хода. Здание банка реставрируется, и рабочие ходят в туалет банка через эту черную дверь. Делают они это настолько часто, что охранник уже привык к этому и открывает им на автомате. Сейчас они выбивают почти картонную дверь, которая ведет с черного входа в коридор хранилища. «Девушка, заходите», – кричу я операционистке, которая стоит у двери хранилища. Она заходит в помещение почти вместе с моими новыми друзьями. Я все сделал, я смог, еще чуть-чуть. Девушка связана, и ребята открывают ячейки, мне нужна одна под номером сто. Только бы веточка лаванды была там. Мама – гений, я её нашел. С полными сумками награбленного мы с ребятами выходим на улицу той же дорогой. На посту я вижу связанного охранника, все хорошо, все живы. Это было главное условие, которое я поставил ребятам. Мы садимся в большой черный автомобиль и уезжаем. За десять кварталов бросаем машины и расходимся. Я молодец, все получилось, теперь все будет хорошо».

* * *

Таша после сегодняшнего рассказа, да и после картин в мастерской, стала по-другому относиться к своему отцу, перестала его стыдиться.

– Давай зайдем, – попросила она Клима.

В мастерской ничего не изменилось, возможно, ей хотелось зайти сюда, потому что именно здесь сегодня днем она почувствовала, что не одна, что все впереди, что можно жить и для себя, отпустив Леську спокойно во взрослую жизнь, и не цепляться за её юбку, мешая девочке строить свою.

– А что было в салфетке, ну, в той, что нашел сегодня Чехов? – спросила Таша, рассматривая картины и небольшие скульптуры.

– Там был мой номер телефона и просьба, чтоб ты позвонила мне и отдала Дусу, если Юрка не появится.

– Он думал, что я её найду? Какие вы странные, мужчины, женщина разбирает сумку, только когда переезжает в новую. А салфетки выбрасывает, вообще не глядя.

Клим соврал или просто умолчал, но на салфетке были еще и цифры. Они представляли собой код, которым пацаны-ботаны пользовались в детстве. Для того чтоб его прочитать, Климу нужна была книга, определенная книга, которая была у каждого уважающего себя начинающего шахматиста в Советском Союзе, за ней он и побежал к родителям в дом. «Книга о шахматах» автора Якова Рохлина, выпуска 1975 года. Она была и у Димки, и у Клима, а Юрке он подарил её на день рождения, так как его бабуля не могла себе позволить тратить деньги на книги. Справедливости ради надо сказать, что тогда Клим подарил свою, сказав родителям, что потерял, потому что достать такое сокровище в вечно дефицитном Советском Союзе просто так было нельзя. Отец, немного повозмущавшись, все-таки подключил свои связи и купил вторую.

Больше всего он боялся, что после переезда книга затерялась, и надеялся только на родительское трепетное отношение к печатному слову, с кровью, потом и дефицитом впитанное в молодости, и не разочаровался. В небольшом столбике чисел было написано: «У неё настоящий Дуса, в нем чип, если меня уже нет в живых, значит, и мне он не помог, уничтожь, изобретение очень страшное. Твой друг Космос». Тогда Клим понял, что Юрка боялся всех, поэтому и инсценировал смерть Дусы, купив двоих белок. Одну похоронил вместо калифорнийского суслика, другую отдал Жуле, боясь, что за ней тоже могут следить. Он надеялся, что случайная встреча с Ташей пройдет незаметно и настоящий Дуса с чипом будет его залогом безопасности, но прогадал. Слишком сложной была схема, слишком непонятной. Димка, не подумав, что Юрка может его бояться, поверил про Дусу, тем более он убивался специально и напоказ. Это Димкины ноги видела горничная, спектакль «как жаль животное» был для него. Поэтому он легко взял зажигалку с уверенностью, что чип там. Слишком сложную партию ты задумал, друг, она сама себя проиграла.

В этот момент в мастерскую, в которой и вдвоем-то было тесно, ворвался Зинадин и начал размахивать хвостом.

– Нет! – хором закричали Клим и Таша, но было поздно. Статуэтка красивой леди в костюме сестры милосердия восемнадцатого века полетела со стола и упала на пол, расколовшись пополам. Великий сочинитель решил подвести итог скитаниям волшебных камней из Ведьминой горы, потому что из белых обломков показались веточки лаванды.

– Этого не может быть, – прошептала Таша, отряхивая веточку в маленьком хрустальном стаканчике, там же лежала записка, которую, в отличие от веточки, не пощадило время, и она намеревалась рассыпаться прям у Таши в руках. Поэтому первым делом она постаралась разобрать написанные мелким почерком буквы.