— Уже готовы, — ответил ему Питер, встал и слегка улыбнулся мне, прежде чем выйти из комнаты со своим братом.

Когда дверь за ними закрылась, Нэйт спросил:

— Ну как тебе понравилось представление, которое я там устроил?

«Да, было жарко».

Но эту мысль я оставила при себе, а вместо этого произнесла:

— У всех, кажется, нервы на пределе.

— Хорошо. Так и должно быть. У нас стукач. Кто-то, кто сказал Дмитрию, где ты будешь и когда. Я найду его. И когда я это сделаю... — он сжал кулаки, его глаза горели едва сдерживаемой яростью.

— Джордж, — сказала я, вспомнив, как он смотрел на меня, вопросы, которые он задавал перед тем, как мы с Харгутом ушли. — Это должен был быть он.

Нэйт покачал головой.

— Не может быть. Он был со мной с самого начала.

— Он подлый.

— Да, но это не значит, что он — стукач.

— Он знал, куда мы направляемся, — проговорила я, встала и подошла к его столу, проведя пальцами по гладкому дереву. — Он задавал вопросы.

Нэйт следил за моими движениями, приковав ко мне взгляд своих зелёных глаз так, что моя кровь закипела.

— Он и должен задавать вопросы. Он охранник.

— Я ему не доверяю.

— Я знаю.

Он откинулся на спинку стула, когда я обошла вокруг его стола и встала рядом с ним.

Когда я уселась рядом, его ноздри начали нервно раздуваться.

— Откуда ты знаешь, что это не он стукач?

Он вздохнул и положил руки на подлокотники кресла.

— Потому что мы с его младшей сестрой когда-то трахались. Она забеременела.

Ревность скрутила меня, как рыболовный крючок.

— У тебя есть ребенок?

Он ухмыльнулся.

— Не совсем. Я был осторожен, но когда у неё родился ребенок, она сказала, что он мой. Конечно, я попросил тест на отцовство. Оказалось, он не от меня. Но она была в отчаянии, у неё не было ни денег, ни работы, это было бы плохо для ребёнка, и я всё равно заплатил алименты. Что ещё мне было делать? Мальчик не знает обо мне. Но Джордж знает, что я делаю для своей семьи. И пока они в безопасности и за ними присматривают, а это так, он меня прикроет. Милосердие создает верность. Страх тоже работает, но милосердие — это долгая игра.

Я выгнула бровь.

— Милосердие порождает преданность, да? Почему ты не можешь просто признать, что хотел помочь ребенку? У тебя доброе сердце. Тут дело было совсем не в том, чтобы заслужить преданность.

— Добродушный? — переспросил он. Его взгляд скользнул по моему телу. — Я бы так не сказал.

Я облизнула губы, когда знакомое давление медленно начало нарастать внутри меня. Только его близость включала все рецепторы удовольствия, которые у меня были, подготавливая меня к его прикосновению.

— Ты спас меня, потому что ты добрый. То же самое и с мальчиком. Ты не можешь не делать добрые дела.

— Добрые дела? — снова переспросил он, покачав головой, и схватился за подлокотники кресла. — Сегодня я убил человека, Сабрина. Застрелил его в подвале, пока ты спала. Знаешь почему? — его слова должны были заставить меня похолодеть. Они этого не смогли.

— Почему? — я выдохнула вопрос и стала пододвигаться ближе к нему, до тех пор, пока мое колено почти не коснулось его.

— Потому что он забрал тебя, — его челюсть сжалась, когда он посмотрел на меня. — Потому что он осмелился подумать, что может прикоснуться к тебе.

— Потому что я твоя, — сорвались с моего языка слова, которые я хотела сказать ему. Это было самое легкое признание в моей жизни.

Он закрыл глаза, как будто эти слова причиняли ему боль.

— Я буду защищать тебя.

Я начала приближаться к нему, двигаясь вперёд до тех пор, пока наши колени не соприкоснулись, а моя задница не прижалась к его столу.

— Потому что я твоя, — повторяла я и собиралась повторять столько раз, сколько нужно, чтобы он понял. Я хотела его.

Он открыл глаза и наклонился вперед, положив ладони на мою талию. Я вздрогнула от его прикосновения, огонь внутри меня угрожал поглотить все рациональные мысли. Он весь напрягся, как натянутая струна, которая вот-вот лопнет.

— Я поклялся защищать тебя. Вот и всё, — ответил он. Его прикосновение не соответствовало словам. Он прижал меня к себе, вцепился в меня руками, затем провел большими пальцами вперед и назад по ткани моей футболки. — Я позабочусь о твоей безопасности и отправлю тебя в колледж.

— Я остаюсь, — ответила я. Я села к нему на колени, устроив свою попу у него на бедрах, когда он откинулся на спинку стула.

— Мы не будем этого делать, — проговорил он. И все же руки от меня он так и не убрал.

Я положила ладони ему на грудь, чувствуя неистовое биение его сердца. Его руки скользнули ниже, скользя вдоль моих бедер, затем круговыми движениями начали гладить мою попу. Когда он сжал её, я поджала пальцы ног и наклонилась ближе.

Я прижалась губами к его губам, отчаянно желая попробовать его на вкус, и сказала:

— Я хочу тебя.

Он застонал и перевел взгляд на мои губы.

— Это невозможно.

— Я ждала тебя, — говорила я, прижимая ладони к его щекам.

Его зрачки расширились, когда он скользнул руками под мою рубашку и спину и спросил:

— Что?

— Я никогда ни с кем не была. Потому что я твоя.

— Черт! — слетело с его губ, прежде чем он прикусил язык.

Я придвинулась ближе, пока не почувствовала его твердую длину под швом джинсов. Меня переполняли эмоции, моя потребность в нем была настолько сильна, что граничила с болезнью. Он оставался неподвижным, безмолвная война бушевала внутри него.

— Я твоя. Совсем вся. Всё, что захочешь.

— Этого не может быть, — проговорил он и начал отталкивать меня.

Я прижалась губами к его губам, сначала нерешительно.

Он не пытался отвечать мне. С низким стоном он схватил меня за волосы и грубо поцеловал в губы, разрушив все мои ожидания. Несмотря на то, что я была сверху, он был главным. Наклонив мою голову, он накрыл мой рот своим, принимая меня так, как он сам хотел. Его язык прижался к моим губам, и я открылась для него. Жидкий огонь потек по моим венам и собрался в моем клиторе, когда он перехватил инициативу.

Его низкий стон пронзил меня, когда его язык ласкал мой.

— Да, — ответила я, цепляясь за его плечи. Я так долго мечтала об этом, представляла это по-разному, но реальность была лучше всего, что я могла себе представить. Нэйт разжигал мое желание своими порочными губами, обещая мне блаженство каждым умелым прикосновением своего языка к моему. Потянувшись руками и обняв меня, он дернул меня вперед, пока его член полностью не прижался ко мне. Я двигала бедрами, оседлав его, несмотря на нашу одежду. Он сжал мою задницу сильнее, и мои соски заныли, когда прижались к его груди и стали о неё тереться с каждым моим движением.

Проведя рукой по моему бедру, он сжал его. Я взвизгнула от внезапного приступа боли. Он отстранился.

— Черт, черт, черт.

Он моргнул, поставил меня на ноги и встал.

Я шагнула к нему, желая ещё больше его прикосновений.

Но он поднял руку и отступил назад.

— Нет.

— Что?

— Это... ты... мы не можем... — он остановился и провел рукой по волосам, пытаясь взять себя в руки.

— Я не ребенок. Мне восемнадцать…

— Верно, — он кивнул, возможно, самому себе. — Восемнадцать. Ты слишком молода. Я твой опекун. Вот так.

Раздражение, густое и едкое, поднялось во мне.

— Я сама могу принимать решения! Ты больше не мой опекун!

Он сжал кулаки, потом выпрямил пальцы.

— Не дерзи мне.

— Я буду дерзить тебе, если захочу. Я взрослая женщина. А ты ведешь себя, как испуганный ребенок.

— Сабрина! — окликнул он. В его тоне было предупреждение, которое я проигнорировала.

— Что? Ты боишься? Боишься меня?

Я шагнула к нему.

Он отступил со словами:

— Я пытаюсь поступить правильно, разве ты не видишь? Впервые в жизни я пытаюсь поставить чьи-то интересы на первое место. Ставлю тебя на первое место.

Эти слова звучали правильно, даже благородно. Но это было неправдой.

— Нет, ты защищаешь себя.

— Что?

— Ты чувствуешь то же, что и я. Ты хочешь этого, но не позволяешь себе. Ты боишься.

Я хотела подойти ближе, но по его безумным глазам поняла, что он убежит.

— Нет, нет, нет, — ответил он, отмахнувшись от моих слов. — Ты и я — это неправильно. Я должен заботиться о тебе. Отправить тебя в колледж. Нет, — он указал на свой стул. — Больше так не делай.

Я попробовала применить другую тактику. Проведя руками по телу, я обхватила груди.

— Большой крутой босс мафии не может справиться с желанием?

Его глаза вспыхнули.

— Сабрина, я тебя предупреждаю.

Я проверяла его контроль. Но я не просто хотела проверить это. Я хотела, чтобы он перестал контролировать себя.

— Предупреждаешь меня? — переспросила я, рассмеялась и схватилась за подол рубашки. — О чем? Что ты будешь делать? Хочешь убежать, потому что боишься?

Я приподняла нижний край своей футболки, собираясь раздеться.

— Не надо.

Он напрягся, но наблюдал за каждым дюймом моей кожи, когда я снимала футболку.

Когда я сбросила её на пол у его ног и расстегнула джинсы, его глаза потемнели.

— Ну всё, хватит.

— Я так не думаю.

Я расстегнула джинсы и стала спускать их вниз по бедрам.

Прежде чем я успела закончить это дело, Нэйт схватил меня и сел в кресло, а затем перевернул меня на коленях. Ударил. Боль обожгла мою задницу. Шлеп, шлеп, шлеп. Я визжала и извивалась, пытаясь освободиться от него, но он крепко держал меня, опуская на колени левой рукой, а правой шлепая. Снова и снова его ладонь опускалась на мой зад, опаляя моею кожу.

— Нэйт!

Я пыталась оттолкнуть его, но безуспешно.

— Дразнить меня, — шлепок. — Дерзить мне, — шлепок. — Показывать мне свои гребаные торчащие сиськи, — шлепок. — Тереться о мой член, — шлеп, шлеп, шлеп.

Чем больше я сопротивлялась, тем больше он шлепал меня. Огонь на моих ягодицах начал просачиваться глубже в меня, переходя от боли к чему-то более теплому, когда он снова ударил меня, а затем пригладил рукой ожог. Я застонала, когда он провел пальцами по моим стрингам.

— Чертовски мокрая, — проговорил он. Его голос был напряжен, когда он гладил меня через трусики. — Черт!

Не выдержав его прикосновений, я стала извиваться, желая большего, и захныкала:

— Пожалуйста.

Мой голос, казалось, вывел его из задумчивости, потому что он замысловато выругался, цветастой речью выразив свои эмоции, затем дернул мои джинсы, чтобы прикрыть мою горящую задницу.

— Черт, прости меня. Дерьмо, — проговорил он, поднимая меня на ноги. — Ты как, нормально?

Нормально? Я, блин, летала. Я хотела большего — больше боли, больше удовольствия, больше его рук на мне. Прежде чем я успела произнести все это вслух, он поднял мою футболку с пола и натянул её на меня через голову.

— Прости, — повторил он. — Этого больше не повторится.

Его глаза были широко раскрыты, как будто он был в ужасе от того, что сделал. Он подвел меня к двери кабинета и проговорил:

— Просто... э-э... увидимся позже.

— Я хочу остаться, — ответила я, упираясь пятками, но он легко одолел меня и вытолкнул за дверь.

— Нет. Прости, — снова повторил он и закрыл глаза, отказываясь встречаться со мной взглядом. — Мне не следовало этого делать. Извини.

— Всё в порядке. Я хочу…

Он закрыл дверь у меня перед носом, и я услышала щелчок замка. Дверная ручка не поддавалась, когда я попробовала открыть.

— Нэйт! Впусти меня.

Я скрестила руки на груди и уставилась на дверь.

Внутри было тихо. Он подарил мне самый жаркий момент в моей жизни, а затем полностью закрылся от меня.

— Нэйт! — воскликнула я и стукнула по двери.

Я услышала тихий смех и, обернувшись, увидела Джорджа, прислонившегося к стене в конце коридора.

— Я же говорил, что он занят.

«Заткнись», — подумала я, так и хотелось послать этого типа, но я просто не стала обращать на него внимание и попробовала открыть ещё раз. Дверь не поддалась. Боль пронзила меня, как молния, и слезы жгли глаза. Я даже не могла понять, какое смущение вызвало у меня присутствие Джорджа.

Он подошел на несколько шагов ближе.

— У тебя футболка наизнанку надета.

Посмотрев вниз, я увидела, что он прав. Черт. Чтобы спасти то, что осталось от моей гордости, я повернулась, чтобы пройти мимо него и вернуться в свою комнату.

Тут я услышала щелчок зажигалки и замерла. Еще через несколько мгновений из-под двери донесся едкий запах сигареты. Улыбка расползлась по моему лицу, когда я поняла, что довела Нэйта до курения.