Однако судьба распорядилась по-иному. Мой проект не был утвержден заказчиком. Конечно, для меня это стало ударом. Отдать столько сил, использовать все свое мастерство, и узнать, что мой проект не удовлетворил требованиям заказчика. Ему предпочли крайне посредственный эскиз молодого архитектора Полины Колесник. Конечно, я переживала. Но самым тяжелым потрясением для меня стало известие, что мой проект даже не был показан заказчику. Мерзавец Звягин припрятал мою работу, чтоб устранить главного конкурента своей молодой любовницы Колесник. Он даже не представил его на рассмотрение.

В день, когда мне сообщили эту весть, я пришла в кабинет Звягина, зашла без стука, затворила за собой дверь, и молча прислонилась спиной к запертой двери, сделав самый томный взгляд, на который только может быть способна женщина. Он быстро принял мой посыл, и улыбнулся своей пакостной, пошлой улыбочкой. Я сделала шаг на встречу, он шагнул ко мне. Еще шаг и еще, всем своим видом я показывала, что совсем не прочь занять место Колесник. И вот когда он подошел совсем близко с самым самоуверенным выражением лица, и уже было протянул свои руки ко мне, я от всей души саданула его пинком по коленке, и, насладившись сполна видом, как он корчится от боли, вышла и громко хлопнула дверью. В тот же день я подала заявление об уходе и больше не возвращалась к проектной деятельности.

Я прекрасно понимаю, что после всего, для меня вернуться к архитекторской работе будет значить то же самое, что и залезть на крышу после падения. Это преодоление. Интересно, а что бы на это сказал ОН? ОН бы тоже сказал, что меня сломили. Я трусиха, ОН прав. ОН, ОН, снова Он в моей голове. Я снова взглянула на потолок «Мне очень нужен твой совет» – пусто. Ну, помоги же мне!

Так нельзя, я, наверное, схожу с ума. Этот звонок мне во благо. Я включила интернет. Сначала зашла на почту и просмотрела список документов, и адрес, куда их нужно выслать. Затем нашла файлы по усадьбе, факты, фотографии, историю…

Усадьба Пущено на Наре, построенная в 1790 году по заказу сенатора Сергея Ивановича Вяземского, когда-то представляла собой великолепный комплекс, в состав которого входил господский дом, флигели, парадный двор с фонтаном, парк с липовыми аллеями. Однако, все то, что раньше вызывало восхищение изяществом классического стиля, монументальностью и гармоничностью пропорций, сейчас лежало в руинах. Два флигеля были уничтожены полностью, а от господского дома остались только стены, да дюжина коринфских колонн. Нет ни крыши, ни внутренних перегородок. Но даже эти живописные останки усадьбы находятся в аварийном состоянии. Постройка никем не охраняется, и местные жители потихоньку растаскивают ее на кирпичи, для своих дач. Это действительно работа из разряда «почти невозможно».

Глядя на фотографии в разных проекциях, стала думать о несущих конструкциях и фундаменте, стала делать элементарные наброски, пока карандашом на бумаге.

Я проснулась на следующее утро на столе, точнее, я сидела за столом, а голова моя покоилась на сложенных руках. Компьютер был включен. Очевидно, я заснула на клавиатуре, засидевшись до полу ночи за работой. Приняла душ, выпила чашку чая и снова вернулась к компьютеру. Этот проект захватил мои мысли. Я боялась, что если хотя бы немного отвлекусь от него, в мое сердце снова вернется пустота.

Итак, два фасада: парадный и парковый… очень высокая степень износа, кирпич просто осыпается. Господи, да как же тут вести работы, это ж для жизни опасно! Что интересно, не смотря на то, что сейчас это скорее развалины, чем сооружение, все еще сохранились фрагменты декора и лепнины. Особенно примечательны лепные театральные маски, все с разными выражениями лица, злые, веселые, печальные. Очень красивы и розетки в виде экзотических цветов, и фруктовые гирлянды. Я даже поймала себя на мысли, что все-таки это удивительно художественная руина, просто какая-то театральная декорация. Но в первую очередь, необходимо укреплять несущие. А может все не так и бредово?

Я набрала номер телефона Ирины: «Я подтверждаю свое участие».

Усадьба находится всего в километре от городской черты Серпухова. Что ж Серпухов замечательный город, небольшой, с истинно русской атмосферой. В нем до сих сохранилось много построек 18–19 веков, много старинных церквей и монастырей. Чем не место для вдохновения? Что мне здесь оставлять? Или кого? Меня ничего здесь не держит, а так этот проект сулит мне смену пейзажей, и много работы, то есть восстановление профессиональной формы. Нельзя мне днями сидеть в четырех стенах, думая о мистических фактах, что произошли в моей жизни совсем недавно. Надо чем-то занять голову пока не заживет сердце.

Вот уже второй день я освежаю в памяти свои знания, но чувствую, что мне явно не хватает моих старых чертежей, проектов в стиле палладио и классицизма. Я даже помню, что лежали они в большой зеленой папке с ироничной надписью «Совершенно секретно», но вот я не видела ее с тех самых пор, как решила покончить с архитекторской деятельностью. Я принесла с кухни табуретку и влезла на нее, чтоб посмотреть, нет ли папки на шкафу. Там было очень пыльно. Лежали коробки и какие-то конверты, но вот большой зеленой папки не было. Слезла с табуретки, заглянула за шкаф. Тоже пусто. Моя комната не настолько большая, чтоб в ней бесследно пропала папка с чертежами формата А2. Выхода нет, надо спросить у Ирины.

Снова набираю номер:

– Ир, привет! Это опять я. Ты не припомнишь, какая участь постигла мою папку с эскизами, зеленая такая…

– Да помню я твою папку. На прежнем месте она, – уверенно ответила Ирина. Мне не понравилось выражение «Прежнее место».

– В каком смысле на «прежнем месте»? В «Меандре» что ли?

– Ну да, у главного архитектора.

Это была совсем уж неприятная новость. То, что осталось в агентстве, вернуть назад было крайне сложно.

– Мдаааа – грустно протянула я, – а кто там нынче главный?

– Ну, как сказал бы Грибоедов, те же и Чацкий.

– Звягин, – обреченно выдохнула я.

– Он, подлец, он самый. Все еще держится за свою должность, – нерадостно констатировала Ира. Было очевидно, что ее и саму не радует этот факт. Знать не одну меня он достал до печенки.

Я поблагодарила Иру, почти автоматически, а мысли уже ускакали вперед, предвкушая пренеприятный разговор. Я никоим образом не контактировала ни с кем из моих бывших коллег, тем более, с бывшим боссом. А сейчас мне предстоит идти на поклон, чтоб вернуть мою же собственность. Папка мне была нужна как воздух, а значит, откладывать пытку себе во вред.

Телефон бывшего начальника нашла в старой записной книжке. Раз десять прошлась по комнате туда и обратно, сходила на кухню, заварила крепкий чай, снова вернулась в комнату, посидела на диване, вернулась на кухню, выпила чаю, и снова в комнату. По привычке, взглянула на потолок, в надежде… Да успокойся ты уже! Прекрати глазеть туда. Нет его, смирись уже! И хватит оттягивать момент. Давай, три глубоких вздоха и взяла трубочку!

Я набрала номер Звягина, и пока шли гудки до связи, все думала, что звучит громче гудки в трубке или звук гулких ударов моего сердца.

– Алло – ответил, наконец, неприятный, скрипучий голос моего экс босса.

Я молчала.

– Говорите, я у телефона.

– Это Карпова, – наконец выдохнула я вместо приветствия. Воцарилась пауза. Очевидно, он уже и не думал когда-либо услышать мое имя, а тут такое, я собственной персоной!

– Ооооо, какие люди, какая честь! – ложно учтиво протянул Звягин. – Как поживаешь? Слышал ты в шоколаде, тебя утвердили на Серпуховский проект. Поздравляю!

– Я по этому поводу. У тебя остались мои чертежи, верни, пожалуйста.

– Да что ты? Ах да припоминаю, любопытные наброски в зеленой папке. Тяжко тебе без них будет, да?

Меня начало мутить от этого театрально фальшивого сочувствия. Если бы ни желание учувствовать в реставрации, в жизни не стала бы терпеть такое унижение. Он тоже быстро понял, что меня заставили позвонить крайние обстоятельства, а значит я в безвыходном положении. Это и позволило ему отпускать такие издевки в мой адрес безнаказанно.

– Звягин, не будь сволочью, хотя бы сейчас. Верни папку. Ты же сам архитектор, знаешь ведь как без них сложно.

– Я-то знаю, проект серьезный, это тебе не домики рисовать парковые, – ухмыльнулся он, – а вот ты, по-моему, совсем с головой поссорилась. Да как у тебя вообще хватило наглости меня беспокоить?! Да ты мне до седых волос должна быть благодарна, что тебе тогда позволили уйти из агентства по собственному желанию, а не по статье нарушения трудовой дисциплины. Ты должна была еще две недели отработать после подачи заявления об уходе. Да напиши мы тебе в трудовой книжке такую причину увольнения, ты бы и секретарем устроиться не смогла бы, не то, что в Серпухов ехать. Остаток дней своих подметала бы дворы, да подъезды. Или в том же городском парке работала б уборщицей в доме музее, по проекту архитектора Колесник. Помниться мне, не сложилось у тебя с ним, а?

Лимит моего терпения был исчерпан, и я снова потеряла эмоциональный контроль:

– Ты, подлец, тогда разрешил мне уйти по собственному желанию, так как сам испугался скандала. Струсил, что я подниму волну недовольств, и обнародую твой роман с Колесник. А еще, мерзавец, ты затрясся, что я пойду напрямую к заказчику, и тогда под тобой полетел бы трон главного архитектора. А не сделала я этого, потому что руки в грязи марать не хотела! Мне и так подошву туфлей было не отмыть от того пинка. Так что, это спорный вопрос, кто кому до седых волос должен быть благодарен.

Теперь вышел из себя Звягин:

– Ах, какие мы благородные! Так вот, Карпова, папку ты не получишь. Надо было внимательно читать трудовой договор. Все чертежи проектов, сделанные во время занимаемой тобой должности архитектора, являются собственностью архитектурно-проектного агентства «Меандр». Если хочешь, можешь в суд подавать, дело твое, а папка не покинет пределов моего кабинета. Ясно тебе?! И не смей мне сюда больше звонить, поняла? Я вообще не понимаю, как тебя могли утвердить, такую посредственность!

– Иди ты знаешь куда, Звягин…? – выкрикнула я и бросила трубку.

Ну, вот и поговорили. Конечно, я знала, что все пройдет в таком духе. И на что я надеялась? Но как говорил мой безымянный друг, уж лучше жалеть о том, что сделала, чем о том чего не сделала. «Видишь, какая я прилежная ученица», обратилась я к нему мысленно. Ты можешь мной гордиться. Может и гордился бы, если бы был здесь. Опять за старое. Все никак не выветриться ОН из головы. Тебе сейчас о другом нужно думать.

Я снова вернулась за компьютер. Так прошел еще один день, с одним походом в магазин за продуктами. На этот раз, я купила больше продуктов, чем обычно. Ну, во-первых, зная свою увлеченность, мне не захочется в ближайшее время надолго отвлекаться от работы, выходить из дому. А во-вторых… «В твоем холодильнике еда лишь на сутки, ты не покупаешь больше, ты боишься завтрашнего дня, боишься своих решений». Эти слова все еще звучали у меня в ушах, время все не хотело притуплять воспоминания. Поэтому, в этот раз, я решила пойти наперекор своему комфорту и последовать советам, которые, возможно, буду помнить всю свою жизнь.

День следующий оказался таким же рабочим, как и предыдущий. Я рассматривала чертежи схожих по стилю усадьб. Достать их был тот еще труд. Однако, хвала Иринке, и ее находчивости, она смогла-таки раздобыть необходимые документы. Она тоже была утверждена на проект. Мы и раньше-то сосуществовали вполне комфортно друг с другом, думаю, сработаемся и сейчас. Часа в два дня, как раз после обеда, раздался звонок. Позвонила Иринка:

– Поговорила со Звягиным? – поинтересовалась она.

– Угу – мрачно буркнула я.

– Все понятно, – Ира все поняла по моему тону. Ну а как оно могла быть иначе, дело изначально было безнадежным. Звягин, хоть и гад, а амбиций у него и гордости больше, чем у всех его подчиненных вместе взятых. – Я как чувствовала, скинула тебе чертежи усадебных построений в стиле классицизма, получила?

– Получила, изучаю. Спасибо!

– Не кисни, – приободрила она, – все будет нормально, справимся. Надеюсь раньше, чем неустойчивые конструкции бабахнут кому-нибудь по голове. Давай, не мешаю!

А я вот предпочла бы, чтоб мне кто-нибудь сейчас помешал. На работу у меня начал вырабатываться иммунитет. Если раньше она недурно помогала отвлечься от горестных мыслей, то сейчас работа уже не спасает. Все равно, просматривая фотографии или наброски, в мою голову, словно грабители, пробираются яркие вспышки воспоминаний. Правы те, кто говорит, что настоящие аллергики рождаются лишь в стерильных условиях, они изнежены и не умеют противостоять аллергенам. Вот я и создала себе стерильные условия, а это моя первая настоящая потеря. И снова вопрос из вопросов, что я потеряла? Кого я потеряла? Я же НИЧЕГО о нем не знаю. Как можно потерять то, что тебе не принадлежит?

Я подошла к окну и прислонилась лбом к оконному стеклу. На улице бушевал шквальный ветер, его порывы были столь стремительны и сильны, что стекло начинало загадочно подрагивать. Мне нравилась эта вибрация, она мне позволяла на сто процентов оценить мое счастье находиться в теплом помещении, где стихия не способна до меня добраться. Я смотрела на людей, которые, бедолаги, вынуждены были, согнувшись в три погибели противостоять неистовству воздушных потоков, преодолевая путь до места назначения. И снова я невольно сравнила себя с окружающими. Для них, сейчас дорога домой или на работу – это борьба, а я, как обычно, прячусь. Это просто стиль жизни какой-то, это стало моей природой, мой потребностью чувствовать себя маленькой гуппи в аквариуме. Вопреки всему здравому смыслу, я натянула на себя свитер, надела пальто и вышла из квартиры.