1

Мои руки дрожали, а во рту возник горьковатый привкус. Мне было страшно так, словно я находилась в одной клетке с кровожадным хищником. Сердце гулко стучало в груди, а горячие ладони от пота стали неприятно липкими. Я расхаживала по спальне и никак не могла себе найти места, словно неприкаянная.

Остановившись у большого овального зеркала, я встретилась взглядом с собственным отражением. Бледная, испуганная и одинокая. Зеленые глаза лихорадочно блестели, а искусанные губы подрагивали всякий раз, когда я пыталась не расплакаться. Мысленно я утешала себя, стараясь поверить в то, что ничего страшного не случится. Пока еще не случится. В конце концов, никто убивать меня не собирается, так ведь?

Чтобы чем-то занять руки, я принялась вытаскивать из своей прически шпильки, украшенные настоящим жемчугом. Бросив их на туалетный столик, я тряхнула головой, и волосы тут же мягкими волнами спали на мои плечи. От шпилек ужасно болела голова. Еще бы! Весь день я проходила с ними, демонстрируя гостям свою изысканную прическу. Вернее, мать водила меня туда-сюда, чтобы все полюбовались мной, словно экзотической зверушкой.

Я понимала, что этот брак неизбежен, договоренность о нем давным-давно состоялась. Моя свадьба спасала нашу семью от банкротства и жалкого существования. Банальная история, которая в наших кругах курсировала довольно-таки часто. Фиктивный брак, или брак во имя слияния двух компаний или брак для продолжения двух знатных семей. Вполне себе обыденная практика. Люди, которые владеют миллиардами, автоматически лишаются свободы, преимущественно ее нет у детей, чьи родители ворочают такими деньгами.

Меня с детства учили, что семья — наивысшая ценность и ради нее я должна пожертвовать всем, если возникнет такая потребность. Любые личные страсти и переживания всегда должны отходить на второй план и не мешать рационально мыслить. Таково правило, если ты не хочешь лишиться всего. Жестоко, но так положено.

Я была сосватана в возрасте десяти лет, на тот момент моему будущему мужу уже исполнилось тридцать. Тогда моя семья была ведущей из шести уважаемых семей нашего города. Контракт был успешно подписан и гласил, что когда мне исполнится двадцать, я обязана стать женой Германа Зацепина — влиятельного и сказочно богатого предпринимателя.

Это может показаться каким-то средневековьем, но подобным порядкам мы подчинились уже много-много лет. Так поженились мои родители, такова была участь родителей моей двоюродной сестры и прочих-прочих родственников и знакомых.

Лично мне всё это совершенно не нравилось и вызвало внутреннее отторжение. Я даже надеялась, что Герман, узнав о плачевном состоянии моей семьи, откажется от брака и найдет себе выгодную партию, но этого не произошло. Наша репутация была безукоризненной, и многие хотели бы сделать меня своей женой. Поэтому увильнуть никак не получилось бы. А вот моя двоюродная сестра — Алина, наоборот была счастлива тому, что вышла замуж за человека, которого абсолютно не знала. Их свадьба состоялась двумя неделями раньше и, похоже, Алина никак не переживала. Она настолько была преданна своей семье, что брак во имя приумножения общего капитала и продолжения рода воспринимала за честь. Я же придерживалась противоположных взглядов, но кому эти взгляды вообще были нужны?

Внезапно двустворчатая дверь распахнулась, и на пороге спальни появился он… Высокий, статный с большими черными глазами, которые тут же нашли меня и впились изучающим взглядом. Я инстинктивно вжала голову в плечи и отошла назад. Его губы изогнулись в едва заметной насмешке.

Осмотревшись по сторонам, Герман прикрыл дверь и вальяжной походкой направился к большой двуспальной кровати с балдахином. Сел и снова посмотрел на меня, как бы оценивая. Я не шевелилась. Не могла. Не получалось. Страх, словно парализовал.

— Иди сюда, — Герман похлопал ладонью свое колено. Я оставалась стоять на своем месте. — Иди, не бойся, — он снял с себя бабочку, бросил на тумбочку и расстегнул несколько пуговиц на своей белоснежной рубашке. — Иди же, — он подзывал меня так, словно я была щенком, который совершенно не понимал человеческого языка.

Выхода у меня другого не было и я неуверенной походкой, подошла ближе и остановилась в нескольких шагах от своего мужа. Всё еще не верилось, что этот взрослый мужчина теперь мой муж, а я — его жена.

— Чего трясешься вся? — Герман взял меня за руку и притянул к себе, усадив на одно колено.

Я избегала зрительного контакта, предпочитая смотреть себе под ноги. Щеки вдруг вспыхнули то ли от смущения, то ли от страха. Никогда прежде я не была настолько близка с мужчиной.

— Арина, — как-то странно он произнес мое имя и коснулся моих локонов. От постоянного напряжения мышцы во всем теле начали сильно болеть. — Ты меня боишься? — Герман оставил в покое мои волосы и провел кончиками пальцев вдоль моей руки.

— Да, — тихо ответила я, сглатывая ком в горле.

— Не бойся, девочка, я тебя не обижу, — муж поцеловал меня в плечо и пересадил на кровать. — Это не в моих интересах, — он поднялся на ноги, взял графин с водой, что стоял на прикроватной тумбочке и наполнил стакан. — Держи, — Герман протянул стакан мне. — Сегодня я тебя освобождают от супружеского долга, но впредь поблажек не будет. Лучше избавь себя от надуманных страхов и поскорей свыкнись с правдой жизни.

Герман забрал свою бабочку и вышел из спальни. Я глотнула немного воды, чтобы смочить горло. От сердца тут же отлегло, когда меня оставили одну.

Осушив стакан, я его поставила на место и принялась лихорадочно расстёгивать пуговицы на своём подвенечном платье. Они были расположены на спине, да еще такие маленькие, что пришлось потратить не меньше двадцати минут, чтобы наконец-то избавиться от наряда. Мне было противно всё, что, так или иначе, касалось прошедшей свадьбы. Даже несчастные жемчужные шпильки неожиданно вызвали во мне чувство ненависти.

Отбросив платье на стул, я завернулась в шелковый халат, что так предусмотрительно подготовила прислуга и юркнула в постель. Тело требовало отдыха после такого насыщенного дня, а вот разум продолжал лихорадочно рождать яркие картины моей дальнейшей супружеской жизни. Это было просто ужасно!

Да, Герман красивый мужчина и любая здравомыслящая женщина хотела бы сейчас оказаться на моем месте. Но никакая красота не могла избавить меня от страха перед этим человеком. Для него я лишь вещь, удачно приобретённая декорация к его давно устоявшейся успешной жизни. Все наслышаны о том, что Герман тот еще бабник. Еще бы! С его-то возможностями.

Он женился на мне лишь из-за контракта и хорошей репутации, чтобы показать всем, какой Герман Зацепин прекрасный стратег. Роль разменной монеты удручала, но я старалась отделаться от этого чувства, внушая себе, что всё сделано правильно.

В конце концов, когда за окном уже показались первые предрассветные блики, мой измученный беспрерывными размышлениями разум, всё же решил отдохнуть. Я буквально провалилась в сон, а когда очнулась, солнечные лучи уже залили тёплым золотом обширное пространство спальни.

Потянувшись в кровати, я встала и подошла к окну, полюбоваться той живописной картиной, что раскинулась вокруг особняка Зацепина. Сады, лужайки и маленькое голубое озеро. Здесь было красиво, и возможно я бы полюбила это место, но при других обстоятельствах: без насильственной свадьбы и отсутствия чувств к человеку, который теперь звался моим мужем.

Неожиданно за дверью раздался какой-то глухой шум. Я насторожилась, опасаясь, что сейчас сюда явится Герман и потребует немедленного выполнения супружеского долга. За шумом последовал чей-то звонкий женский смех. Я на цыпочках подошла к двери и осторожно приоткрыла ее. То, что я увидела, повергло меня в глубочайший шок. Полуголая женщина с распущенными светлыми волосами, держала в руках бокал шампанского, и пошло целовала Германа, привалившегося спиной к стене в коридоре. Похоже, муж решил по-своему отпраздновать свою женитьбу.

Закрыв дверь, я вернулась в постель. Чувство омерзения от увиденного неприятно горчило на языке. И почему всеми своими развратными делами нельзя заниматься там, где этого никто не увидит? В голове никак не укладывалось то, что в подобной обстановке пройдет вся моя жизнь. И ради чего? Ради того, чтобы удержать положение семьи? Стоит ли того, моя жертва? Мне бы следовало верить в то, что стоит.

Позже ко мне в спальню пришла прислуга, чтобы оповестить о завтраке, который уже подан. Я приняла душ, переоделась в одну из многочисленных пижам, перевезенных сюда из моего прежнего дома, и спустилась к столу.

Особняк Германа был настолько огромным, что потеряться в нем совершенно не составит труда. Насколько мне известно, раньше у моего мужа была большая семья, но потом умерли его родители, а брат с сестрой уехали уже со своими семьями в другие города. Теперь столько свободного пространства для одного человека казалось чересчур неуместной роскошью.

К счастью, еще вчера на вечере я кое-как научилась ориентироваться в этом особняке, поэтому добралась до столовой без лишних приключений. Герман уже завтракал и параллельно что-то читал в своем планшете. Ничего в облике моего мужа теперь не указывало на то, что еще час назад он нежился в объятиях какой-то блондинки. Идеально выглаженная белая рубашка, причесанные волосы, гладковыбритый подбородок. Ему стоило отдать должное, на свои сорок этот человек явно не выглядел. Лет тридцать пять не больше.

Я тихонько села за стол. Есть хотелось просто неимоверно, вчера я даже кусочка в рот не взяла, настолько сильно боялась и переживала из-за этой дурацкой свадьбы. А теперь вроде бы и переживать не имеет смысла, а всё равно ощущала некоторую нервозность.

— Доброе утро, — вдруг произнес Герман, выключая свой планшет.

— Доброе, — я немного поерзала на своем месте.

— Как спалось?

— Спасибо, хорошо, — я опустила взгляд вниз, будто провинившийся ребенок.

— Ешь, — Герман не приказывал мне, но я всё равно чувствовала себя неуютно рядом с ним. — Не стесняйся, теперь это твой дом. К тому же, ты вчера совсем ничего не ела, — надо же, заметил.

— Хорошо, — я потянулась к тарелке с гренками и взяла себе один кусочек.

— Хочу тебе преподнести один скромный подарок. Раз ты моя жена, то я не вижу причин не баловать тебя, — Герман поднялся со своего места и стал у меня за спиной.

Я инстинктивно вся напряглась, будто ожидая какого-то наказания или боли. Через несколько секунд я ощутила на своей шее тяжесть прохладного металла. Глянув вниз, я заметила золотое колье, украшенное россыпью драгоценных камней.

— Сегодня мы посетим одно мероприятия, и я хочу, чтобы тебя на нем оценили по достоинству, — заявил Герман, возвращаясь на своё место.

Ощущение того, что я лишь товар или аксессуар вновь дало о себе знать, отчего на глазах выступили слезы.

Но я быстро справилась с ними. В конце концов, всё не так уж и плохо. Герман не взял меня силой, хотя вполне мог. Возможно, мне всё-таки удастся привыкнуть к нему, и когда-нибудь я его полюблю?

— А что за мероприятие? — тихо спросила я, ощущая, болезненную тяжесть подарка. Хотелось его немедленно снять. Не нужно мне ни золота, ни бриллиантов, но я не решилась. Побоялась.

— Автогонки, — кратко ответил Герман. — Я сделал ставку на одного перспективного гонщика. Надеюсь, он не разочарует. К тому же этот вид спорта нравится моим партнёрам, и нет ничего лучше, чем совместить приятное с полезным.

— Ясно, — я опустила взгляд в свою тарелку.

— Ешь, Арина, — теперь в голосе Германа отчетливо улавливались командирские нотки. — Нам уже скоро нужно выезжать.

Я послушно принялась завтракать, несмотря на то, что аппетит окончательно пропал. Молчание неприятно давило на плечи, и я предприняла еще одну попытку заговорить со своим мужем. Если я узнаю его поближе, то может быть, перестану так сильно бояться?

— А как зовут перспективного гонщика, на которого сделана ставка?

— Александр Ломов. Восходящая звезда. Ешь скорей, — Герман поднялся со своего места и направился на выход из столовой. — Надень что-нибудь сексуальное, порадуй меня и моих коллег, — Зацепин едва ощутимо коснулся моего плеча, а у меня создалось такое впечатление, что мою кожу обожгли раскалённым железом.

2

Не то, чтобы я совершенно ничего не смыслила в моде, просто мне трудно было понять, что именно имел в виду Герман под словом «сексуально». Я перебирала платья, часть из которых была перевезена из родительского дома, а вторая часть куплена мне Зацепиным. Что-что, а назвать его скупым у меня язык никак не поворачивался. Как только стала известна дата нашей свадьбы, он тут же приобрел для меня всё, что только может понадобиться девушке: одежда, косметика, украшения. Я была словно куклой, которую Герман жаждал видеть исключительно безукоризненной.