Она не хотела ему ничего обещать, но отказать не могла. Во всяком случае, сегодня, накануне сражения.

— Разумеется, разумеется, я буду ждать, — ответила она, глядя ему в глаза.

— Пообещайте мне, — пылко проговорил капитан, прижав руку Морган к своему сердцу, — что, если я погибну, вы станете оплакивать меня, будете носить траур до конца жизни и у вас никогда не будет другого мужчины. Позвольте мне так думать.

— Разумеется, я буду оплакивать вас, — сказала Морган, чувствуя себя несколько неловко. — Но зачем говорить о смерти?

Он снова привлек ее к себе. Но в этот момент кто-то взялся за дверную ручку со стороны коридора. Сейчас кто-то войдет, и капитан нехотя отпустил девушку.

— Мы должны вернуться в танцевальный зал, — напомнила ему Морган. — Ваша мать будет вас искать.

Она взяла Гордона под локоть, и они направились к залу.

— Спасибо, — промолвил капитан. — Вы сделали меня самым счастливым мужчиной в мире, леди Морган.

«Видимо, — в ужасе подумала девушка, — он решил, что мы наконец достигли взаимопонимания, а от взаимопонимания до помолвки всего один шаг». Но сейчас она не может лишить его этой иллюзии. Позже, когда он вернется из боя, ей придется исправлять положение.

Если вернется.

В зале по-прежнему было шумно, но что-то изменилось, пока их не было. Офицеров стало гораздо меньше. Оркестр продолжал играть, однако никто из военных не танцевал, просто стояли небольшими группками рядом со своими родственниками и знакомыми. По всей видимости, прощались.

— Нам приказано немедленно возвращаться в часть, — объяснил майор Франк лорду Гордону, тронув того за рукав. Затем с улыбкой наклонился к Морган и добавил: — Беспокоиться не о чем, леди. Уже через неделю мы снова будем танцевать вальс.

У Морган все поплыло перед глазами. И стало трудно дышать. Но она держалась из последних сил. Не хватало только упасть в обморок. Она ведь сама захотела поехать в Брюссель, быть в гуще событий, узнавать все из первых рук.

Она представила себе, как какой-нибудь представитель будущих поколений листает книгу и узнает о том, что офицеры отправились на бой прямо с бала, устроенного герцогом Ричмондским. Их провожали родные, не зная, вернутся ли с поля боя сыновья, братья, мужья.

— Вы должны немедленно подойти к своей матери, — стараясь держаться как можно бодрее, проговорила Морган. Лицо капитана Гордона стало белым как мел.

Но как ни странно, после отбытия практически всех офицеров и герцога Веллингтона бал продолжился.

Джервис оглянулся по сторонам и в дальнем конце зала заметил леди Морган. Ни минуты не колеблясь, он подошел к ней и молча предложил руку.

— О, лорд Росторн, — безучастно проговорила она, посмотрев на него невидящими глазами. Ее изящная ручка проскользнула под его локоть. — Леди Каддик и Розамонд захотели на несколько минут остаться одни. Они очень расстроены.

— Позвольте мне проводить вас в буфет. Вам совершенно необходимо чего-нибудь выпить, — сказал Джервис.

Внезапно он ощутил запах фиалок. В ее темных волосах поблескивали капли жемчуга. Точно такие же жемчужины украшали низкий кружевной вырез платья и обрамляли кончики рукавов и низ платья. Она выглядела необыкновенно привлекательно и походила на хрупкую японскую статуэтку.

— Они все погибнут? Как вы думаете? — спросила Морган.

— Нет, — мягко ответил он.

— Разумеется, я задала глупый вопрос. — Морган попыталась улыбнуться. — Некоторые из них будут убиты. Многие.

— Да.

— Наверное, именно так и моего брата Эйдана десятки раз отзывали в часть перед сражением, — тихо сказала она. — В общем-то я даже рада, что не находилась тогда рядом с ним, хотя ждать дома тоже нелегко. Но сейчас я чувствую, что должна быть здесь. Ведь это историческое событие. Если Наполеон Бонапарт победит, о его возвращении на сцену истории с содроганием будет говорить не одно поколение. Если же он проиграет, герцог Веллингтон покроет себя бессмертной славой.

Джервис, осторожно лавируя между гостями, провел леди Морган в буфет и принес ей стакан воды. Вокруг группками стояли оживленно беседовавшие мужчины. Они прошли в маленькую комнату, примыкавшую к основному залу буфета, где стояло несколько столиков. Там не было ни души. Ей не стоило уединяться с Джервисом в столь укромном месте, даже не поставив об этом в известность свою опекуншу. Но сегодня Морган меньше всего думала о приличиях. «Ей просто необходима дружеская поддержка», — подумал Джервис. Поставил стакан воды на стол и сел напротив.

— Наверное, капитан Гордон значит для вас так же много, как и ваш брат Эйдан, — проговорил он.

Она посмотрела ему в глаза, но не упрекнула за столь дерзкое замечание.

— Он очень молод и полон надежд. У него есть мечта. — В глазах Морган блеснули слезы. — Он любимец в семье. Но к несчастью, стал игрушкой в руках безжалостных амбициозных людей. Прощаясь, он попросил меня ждать его, а если погибнет, оплакивать.

— Да, понятно, — ответил Джервис, с грустью думая о том, что утром, когда она проснется, почувствует сожаление и раскаяние. Сейчас леди Морган делится с ним своими самыми сокровенными мыслями, а он для нее всего лишь случайный знакомый. Но похоже, сегодня ей спать не придется.

— Разве могла я сказать ему «нет»? Это было бы очень жестоко с моей стороны.

— А вы хотели сказать «нет»? — спросил Джервис. Интересно, испытывает ли Морган хоть какие-то чувства к капитану Гордону. Этот мальчишка недостоин ее. Самодовольный, самовлюбленный. А этой девушке нужен настоящий мужчина.

— В создавшейся ситуации обострены все чувства, — сказала она. — А выбирать супруга под наплывом эмоций неразумно. Вы согласны?

— Согласен ли я? — растерялся Джервис. Он никогда не размышлял над подобной проблемой.

— Ведь замужество — это на всю жизнь, — вздохнула Морган.

— Но разве замуж выходят не по любви? — с улыбкой поинтересовался Джервис. — А любовь — это эмоции.

— Разумеется, но нельзя позволять чувствам брать верх над разумом, — возразила она. — Любовь — это еще и дружба, и взаимное уважение, и доверие. И полная свобода. Обоюдная. Всевозможные брачные церемонии и клятвы в верности очень быстро превращаются в тюремные стены. Мужчины, все без исключения, воспринимают брак как добровольное заточение в тюрьму. А ведь можно жить совсем по-другому, предоставляя друг другу свободу.

— Многие женатые мужчины, имеющие любовниц, и замужние женщины, пользующиеся услугами светских донжуанов, поаплодировали бы вашим словам, cherie.

Она серьезно взглянула ему в лицо.

— Вы не поняли, — сказала Морган. — Не следует давать клятвы, если невозможно их выполнить. Мужья и жены должны дать друг другу право на личную жизнь, позволить реализовать себя. Ведь они не две стороны одной медали, не две половинки одного организма. Это разные люди, которые соединились, чтобы сделать жизнь более цельной, гармоничной.

Он не знал, что и думать. Иногда эта девушка казалась ему глупой идеалисткой, а иногда необычайно мудрой. Джервис был восхищен.

— Итак, cherie, вы хотите любить своего будущего мужа? — спросил он ее.

— Да. — Она посмотрела ему в глаза. — Мне не нужен муж с деньгами и положением. Я предпочту ждать. Пять лет, десять, всю жизнь, до тех пор пока не встречу того единственного, которого смогу полюбить. Впрочем, ждать всю жизнь мне не хотелось бы.

Интересно, все молодые девушки проводят четкую грань между понятиями «влюбленность» и «любовь»? Многие ли женщины, независимо от возраста, могут смириться с постулатом леди Морган, что собственнические поползновения и любовь несовместимы? Он никогда не задумывался над этим вопросом. Морган, пожалуй, права. Счастливых браков было бы больше, если бы они основывались на настоящей любви, а не на чувстве влюбленности.

— В нашей семье так было всегда, — объяснила Морган. — Только любовь являлась основанием для заключения брака. И наши мужчины никогда не заводили себе любовниц. А женщины — любовников. Изначально предполагалось, что любовь исключает неверность.

— Многие ли ваши братья и сестры состоят в браке? — спросил Джервис. Как-то раз она упоминала о жене брата.

— Трое, — ответила она.

— И один из них герцог Бьюкасл? — поинтересовался лорд Росторн.

— Нет, — ответила девушка. — Женились только Эйдан и Рэнналф, а в прошлом году вышла замуж Фрея.

— И все заключили браки по любви? — спросил он.

— Да, — подтвердила Морган. — У Рэнналфа и Джудит только что родился сын.

Интересно, любит ли Бьюкасл до сих пор Марианну, неожиданно подумал Джервис. Неужели будет любить ее всю жизнь? Хранит ей верность? Вряд ли. Джервису казалось, что Бьюкасл не способен полюбить.

— Полагаю, вы не любите лорда Гордона так, как хотели бы любить своего мужа. Однако не сказали ему «нет».

— Но «да» я тоже не сказала, — возразила Морган. — Не знаю, заметил ли он это. Придется более вразумительно сказать ему «нет», когда он вернется.

— Он будет разочарован, — сказал Джервис.

— Он разочаруется еще больше, — проговорила Морган, — если я выйду за него замуж. Не думаю, что со мной легко будет жить, если даже я всем сердцем полюблю мужа. Капитан Гордон не любит меня по-настоящему. Для него я лишь привлекательная и богатая дочь герцога. Не более того.

«Она несправедлива к себе», — подумал Джервис. Вдруг она подняла на него глаза, ее взгляд был серьезен, ни тени улыбки.

— Он может погибнуть. Как все это глупо, лорд Росторн. Глупо и в то же время страшно. Разве могла я сказать ему правду, зная, что он может погибнуть? Я обещала ждать его, оплакивать, если он не вернется. Возможно, так оно и будет. Никто не знает, что ждет нас завтра.

Он накрыл рукой ее сцепленные пальцы. Морган сжала его руку и быстро смахнула слезу с щеки.

— Я не хочу, чтобы это случилось, — продолжала она. — Почему никто не может понять, что война ничего не решает? Все считают, что войны ведутся во имя свободы и мира. Но о какой свободе может идти речь, если умирают солдаты? Что это за мир, во имя которого проливается кровь? Гуманистическими идеалами прикрываются всякого рода политиканы и государственные деятели. — Морган раскраснелась.

В комнату вошли две пары, но, бросив взгляд на их сплетенные руки, извинились и вернулись в буфет. Однако леди Морган их не заметила.

— Полагаю, — заговорил Джервис, — завтра Каддики покинут Брюссель. Через неделю вы уже будете дома, и ваша жизнь станет гораздо спокойнее.

— Вовсе нет, — сердито возразила Морган. — Оставьте ваш покровительственный тон, граф Росторн. Вам он не к лицу. Мне бы хотелось остаться. Графу Каддику тоже. Но мой брат Аллен настаивает на отъезде. Сейчас он в Антверпене и вернется к утру. — Она вздохнула. — А вы что собираетесь делать, лорд Росторн?

— Останусь здесь, — сказал он. — Я, конечно, не военный, но, возможно, смогу быть чем-нибудь полезен.

— Я тоже хотела бы принести какую-нибудь пользу. Но боюсь, мне все же придется уехать. В сложившейся ситуации я так же беспомощна, как и любая женщина.

— Я остановился на рю де Брабант, — произнес Джервис и сообщил номер дома. — Если я вам понадоблюсь, дайте мне знать.

Она улыбнулась.

— Хотите сказать, что своими силами я не обойдусь? Очень любезно с вашей стороны. — Она вдруг заметила, что его ладонь все еще прикрывает ее пальцы, и осторожно убрала руку. — Пожалуй, я слишком много говорю. Это от волнения. Со мной всегда так бывает. Меня очень тревожит война. И даже вопреки воле моего брата я все же останусь в Брюсселе. А сейчас проводите меня, пожалуйста, к леди Каддик.

Он поднялся и предложил руку.

— Война скоро закончится, — проговорил он, — и ваша мечта, cherie, обязательно сбудется. Вы встретите человека, которого полюбите всем сердцем, и будете с ним счастливы. Она засмеялась:

— Обещаете, лорд Росторн?

— Мечту нельзя пообещать, — ответил он. — Она, как вода, утекает сквозь пальцы. Но без воды нельзя жить. Уверен, все будет так, как вы хотите, если только вы не отступитесь от своей идеи.

Она снова засмеялась:

— Простите, я даже не спросила, о чем мечтаете вы.

— Я слишком стар, чтобы мечтать, — усмехнулся он. Они вошли в танцевальный зал.

Да, разумеется, он мечтал, когда был юношей. И надеялся, что его мечты сбудутся. Но девять лет назад его жизнь круто изменилась. С тех пор он предпочитает жить в реальном мире.

— Мечтать никогда не поздно, — горячо возразила Морган. — Без мечты жизнь теряет смысл.

Увидев Морган, леди Каддик поднялась с обеспокоенным видом.

— Наконец-то вы вернулись, леди Морган, — проговорила она. — Мы возвращаемся домой.

Глаза у леди Розамонд покраснели от слез. Она бросилась Морган навстречу, и девушки обнялись.

Глава 6

Утром следующего дня после бала у герцога Ричмондского иностранные подданные стали покидать Брюссель. Дорога в Антверпен, куда устремился людской поток, оказалась запруженной каретами, лошадьми и телегами с багажом.