Наталия Миронина - Немного солнца для Скарлетт

«Это же… Это же та, та самая Скарлетт… Летти, как все ее звали. Что она здесь делает?» Анна проследила за девушкой взглядом, а потом, помедлив, пошла за ней следом.

Анна кружила по магазину и чувствовала себя крайне неуютно. Во-первых, она боялась, что ее узнают, во-вторых, она боялась, что Летти заметит ее маневры, а в-третьих, и это было самое главное и самое ужасное, Анна понимала, что она занимается самой настоящей слежкой, что она полностью подчинилась этому ужасному чувству – ревности. Анна делала вид, что рассматривает шелковые платки, и, сгорая от стыда, решала, что делать, если Летти выйдет из магазина, как проследить, куда она отправится. Анна понимала, что Летти могла здесь оказаться совершенно случайно, что она как-то говорила о своих занятиях здесь. Анна именно сейчас пожалела, что не имеет привычки внимательно слушать людей. «Ну да, она что-то говорила, она собиралась, точно!» – успокаивала себя Анна и уже знала, что проследит за девушкой обязательно.

Жизнь в кино подразумевает толстокожесть. Иначе как пережить, перетерпеть критику, невнимание и пренебрежение к тому, что считается твоей работой. Кино требует прочности, иначе как заставить себя идти дальше, когда в ответ на твои усилия кривят губы. Анна была успешной, но и она прошла этот нелегкий путь закалки и тренировки собственного самолюбия. Анна прошла этот путь и научилась управлять эмоциями, научилась внушать людям, что она особенная, что одна из немногих. И на этом пути у Анны было неоспоримое преимущество – она была красива. Ее внешность была тем бонусом, который прилагался к таланту и мастерству. Но даже Анна, в которую были влюблены многие красивые и достойные мужчины, была уязвима. И слабым местом была ее собственная любовь. Со времен романа с Гроувом она не испытывала таких чувств. Все, что было в промежутке между Гроувом и Диком, теперь не имело ни веса, ни смысла, все это даже в памяти не удерживалось. Силу своей любви к Дику Анна осознала именно сейчас, стоя между чулочно-носочным отделом и отделом постельного белья. Пирамиды пуховых подушек служили хорошим укрытием и давали спокойно рассмотреть Летти, которая уже битых полчаса выбирала одеяло.

– Могу ли я вам помочь? Я смотрю, вы растерялись. Это неудивительно, у нас такой выбор! Вот, пожалуйста, новые ортопедические подушки, а вот валики под коленные суставы. – Продавщица, которая словно подкралась сзади, обрушила на Анну ворох предложений.

– О, спасибо, – пробормотала та и стала внимательно рассматривать маленькие полотенца, которые были разложены на низком столике. Не хватало еще, чтобы ее сейчас узнали. Анна ужасно испугалась возможного шума, поэтому произнесла:

– А вот это что такое? – Она указала на что-то серое и тонкое, свернутое трубочкой и перевязанное кожаным ремнем. Этот предмет находился в противоположном от кассы углу отдела. Анна видела, как Летти уже держит в руках огромное одеяло, которое ей собирались упаковать.

– О, – обрадовалась продавщица, словно Анна спросила о ее любимой племяннице, – это очень удобная вещь, это специально для походов, может служить и одеялом, и пледом, и матрасом. Очень недорого и удобно в использовании.

Анна краем глаза увидела, что Летти уже оплатила покупку и покидает отдел.

– Заверните, – бросила Анна, указав на этот очень удобный для походов рулон. – Только быстро!

Последняя фраза была сказана таким приказным и властным тоном, что продавщицу словно ветром сдуло, и вернулась она уже с пакетом и чеком:

– Прошу, вот сдача.

– Оставьте себе, – бросила Анна и, подхватив дурацкий рулон, помчалась по магазину. Ей надо было обязательно догнать Летти. Ей обязательно надо было посмотреть, куда она отправится с этим только что купленным одеялом.

Анна потеряла ее из виду. Она пробежала несколько этажей, потом вошла в стеклянный лифт, выскочила из дверей универмага, оказалась у стоянки такси и теперь растерянно озиралась вокруг. В руках у нее был матрас для походов. Анна оглянулась в поисках помощи. На этой улице рядом с роскошными универмагами день и ночь толклись частенько бездомные, им перепадала солидная милостыня. «Господи, да куда же вы все пропали!» – пробормотала Анна и тут увидела Летти. Девушка преспокойно вынырнула из соседнего магазинчика, в одной руке у нее был огромный пакет с одеялом, в другой – мороженое. Анна вдруг даже почувствовала на губах этот вкус вишни, так аппетитно девушка облизывала вафельный рожок. «Черт, я тоже бы съела такое! Или лимонное!» – подумала Анна, но в следующее мгновение она уже садилась в такси и командовала водителю:

– Видите ту машину? Поезжайте за ней. Остановите там, где остановится она.

Водитель кивнул, машина отъехала от тротуара и завязла в первой же пробке.

– Господи, да что же это?! – Анна в отчаянии посмотрела в окно. Машина Летти успела миновать светофор, и теперь нагнать ее было почти невозможно – она могла свернуть в любой переулок.

– Мисс, – водитель посмотрел на Анну, – вам нужно догнать машину или узнать, куда она едет?

Анна в замешательстве уставилась на водителя.

– Ну, скорее узнать, куда она едет.

– Да не проблема, мисс. Я узнаю. Оплатите дорогу именно в этот адрес. Ну, если не захотите ехать.

– Хорошо. – Анна кивнула, а водитель уже связывался по рации с коллегой.

– Ну, вот и все проблемы. – Водитель назвал адрес. – Там водителем мой друг. Он мне и сказал. Так как, поедете туда?

– Да. – Анна откинулась на спинку сиденья. Теперь можно было спокойно ехать в тот район, где жил Дик. «Вот и скажите мне, пожалуйста, как мы, женщины, это все чувствуем?» – спросила себя Анна и вдруг сказал водителю:

– Тормозните у любого мороженщика. Я на секунду только, порцию куплю.

И все же к дому Дика Анна приехала первой. Она попросила водителя задержаться:

– Я оплачу вам и простой, и дорогу назад. Не волнуйтесь, будете довольны.

Водитель кивнул, а когда они прибыли на место, сам предложил:

– Вы можете в машине посидеть, а я тут быстро перекушу. Вот видите кафе, столики стоят?

– Хорошо. – Анна с облегчением вздохнула. Без посторонних глаз следить было проще.

Такси Летти подъехало через несколько минут. Видимо, таксист не знал кратчайшей дороги. Анна видела, как Летти вышла из машины и вошла в подъезд. Анна вздохнула – ей казалось, что это она проходит мимо швейцара, мимо маленького зимнего сада, мимо детской – дом, в котором Дик снимал квартиру, предоставлял своим жильцам массу возможностей и делал их жизнь максимально комфортной. Впрочем, и стоило это достаточно дорого. Анна вспомнила, как впервые она побывала в этом доме, в этой квартире. Тогда она приехала не таясь, насмешливо улыбнулась встретившимся ей дамам и порадовалась, когда услышала за спиной шепот:

– Это она, Анна Гроув. К кому же она приехала?!

– К этому актеру. Ну, который сыграл адвоката. Симпатичному, с темными глазами.

Тогда Анна порадовалась – ее узнали, а о Дике говорили так, словно о соседе, которого и в лицо-то не знают. Сейчас Анне показалось, что главное тогда было не это признание. Главным было другое. Главным было то, что она спешила на свидание, что ее ждал мужчина, которого она очень любила, главным было то, что им предстояло провести несколько дней вместе. Они их и провели. Анна прилетела в Нью-Йорк одна, почти инкогнито и была свободна от обязательств, от дел, от встреч. Она провела несколько дней в квартире Дика – готовила ему завтраки, испекла пирог и даже погладила пару рубашек. В своей жизни она теперь это делала все нечасто или не делала вовсе. Но здесь, в его квартире, это было выражением ее чувства к нему. Ей нравилось представлять, что они женаты и что она ждет мужа к ужину. Один раз они сходили в кино. Но на сеанс намеренно опоздали – в темноте вряд ли бы ее кто-то узнал. Когда она уезжала, Дик ее провожал. Он был все так же немногословен, но ласков и уговаривал остаться еще хоть на пару дней. Но ее ждали Гроув, дела, очередные кинопробы.

Сейчас она сидела в душной машине и наблюдала за подъездом. «Зря я сюда приехала, мало ли почему здесь эта Летти. Может, тоже здесь живет. И Дик ей подсказал, где можно снять хорошую квартиру», – попробовала убедить себя Анна. И как только она подумала так, из подъезда вышли двое – Летти и Дик. Дик был серьезен. Он что-то говорил, а Летти его слушала. Потом они остановились, и Дик, продолжая что-то говорить, обнял девушку и поцеловал. Анна была взрослой опытной женщиной и, хоть она была влюблена в Дика, обманываться не стала.

– Приятель, поехали. – Она выглянула в окно машины и помахала таксисту, который уже дожевывал хот-дог.

– Куда? – спросил водитель, усаживаясь в машину.

– В аэропорт. Только сначала минут на пять заглянем в мой отель. Я возьму свои вещи.

Самолет Анны улетал ровно в полночь. Она, измученная жарой, усталостью и событиями, которых вроде бы и не было, сидела в кафе и ела уже третью за сегодня порцию мороженого.

Дик и Летти поженились в августе одна тысяча девятьсот восьмидесятого года. Поженились тайно. По настоянию Летти они обвенчались в небольшой церквушке в Гринвич-Виллидж. Свидетелем Дика был его давний приятель и коллега по театру. Свидетельницей Летти была экономка мистера Лероя, пожилая дама с испанскими корнями. Летти оказалась не настолько общительной, чтобы завязать в Нью-Йорке с кем-то дружеские отношения. Она ограничивалась общими фразами, общими разговорами, но в душу к себе не пускала, не жаловалась, не откровенничала. Мистер Лерой, который неожиданно привязался к своей ученице и, несмотря на то что их занятия давно закончились, оказывал покровительство, сделал дорогой подарок. На свадьбу он подарил Летти свою маленькую скульптуру, которая называлась «Ветер» и выглядела так, словно небольшой кусочек мрамора каким-то волшебным образом сделали пластичным, мягким, а потом вылепили из него кусочек развивающейся ткани. Дик, увидевший подарок, только охнул.

– Неужели из камня такое можно сделать?!

– Можно, – вздохнула Летти, – если ты гениальный скульптор.

Свидетельница убедила невесту последовать традиции и надеть на свадьбу «что-то новое, что-то старое, что-то чужое, что-то голубое». В результате на невесте было новое шелковое платье на тонких бретельках, а сверху жакетик, который когда-то ей сшили в Париже. Чужим был серебряный пояс с бирюзой, который торжественно вручила ей свидетельница. Голубой была сумочка.

– Это такой обычай, и все девушки здесь так поступают, – произнесла свидетельница и, окинув взглядом невесту, воскликнула: – Отлично, сумочка очень подходит к моему поясу.

Летти тоже понравилось, как она выглядит. И ей еще нравилось, что никакого особенного торжества не будет. Летти оставалась все такой же серьезной, немного замкнутой и очень целеустремленной девушкой. Все свободное время она посвящала занятиям скульптурой.

В день венчания Дик взял выходной, Летти на целый день забросила работу. Они обвенчались, потом последовал торжественный обед в ресторане, а на следующий день жизнь понеслась по тем же рельсам.

Своим родным о замужестве Летти сказала только через месяц: зная нравы семьи, она опасалась, что насладиться самостоятельной жизнью ей не дадут многочисленные родственники. Собственно, все случилось, как она и ожидала: известие о свадьбе шокировало семейство Ломановых. Сначала в Нью-Йорк примчались отец и мать, которые ради такого случая заключили перемирие.

Мать Летти познакомилась с зятем, посетила все спектакли с его участием, выяснила его родословную. Дик даже бровью не повел. Он подробно рассказал о всех своих родственниках и даже показал семейный альбом, о существовании которого Летти не подозревала.

– Он мне нравится, – сделала заключение мать Летти.

– Нормальный парень. Немного худой, но это поправимо, – откликнулся отец.

Летти только перевела дух и хотела было успокоиться, как родители тут же потребовали, чтобы молодые посетили Париж. Там будет устроен обед в их честь, и присутствовать на нем будут все родственники.

– Мама, у нас дела здесь. Понимаешь, у Дика театр. Его никто не сможет заменить. Он сейчас играет все главные роли. Понимаешь, он не может рисковать.

– Кстати, почему он так редко снимается в кино? – вдруг поинтересовалась мать. Она как бы даже не услышала доводы дочери.

– Мама, я не знаю. Он очень разборчивый. Он не хочет сниматься в чем попало. Понимаешь, он ждет хороший сценарий.

– Да, но если не пишут хорошие сценарии? – разумно возразила мать. – Вот я ни одного приличного фильма со времен фильма Стива Майлза и не видела.

– Мама, это решает он. Я не могу повлиять на его выбор, – вздохнула Летти. Ей самой хотелось, чтобы Дик дал согласие на съемки в кино. Кстати, Стив Майлз прислал им поздравления и обещал все простить, если они его сделают крестным отцом их первого ребенка.

– Дики, мы немного подождем, – краснея, сказала Летти по этому поводу. – Мне надо выиграть конкурс на памятник, который будет стоять в городской филармонии.