– Дорогая, не будем загадывать, – дипломатично произнес Дик.

Летти поджала губы. Она окончила Академию художеств, защитила с отличием диплом, представив работу, посвященную покорению космоса. Сложная скульптура, в которой сказывалось влияние мистера Лероя, привела в восторг всех членов комиссии. В Нью-Йорке, где Летти жила с мужем, ей хотелось сделать себе имя.

– Но в Париж лететь надо. Твои родственники обидятся. Это будет нехорошо, – сказал задумчиво Дик.

– А как же твои спектакли?

– Придумаем что-нибудь.

Он придумал, и одним осенним вечером они вылетели в Париж.

Семейство Ломановых было огромным. Сама Летти даже не знала точно количество теток, дядей, дальних племянников и кузенов третьестепенного родства. Зато всех знала тетка Аглая, которая занимала огромную квартиру неподалеку от бульвара Осман. Тетка Аглая, которая жила во Франции уже лет пятьдесят. Она была вдовой весьма почтенного господина, который занимался таким нехитрым делом, как изготовление носовых платков. Нехитрый бизнес принес ему не только приличный счет в банке, но и вполне приличный портфель ценных бумаг, квартиру в центре Парижа и домик неподалеку от курорта Биарриц. Господин был старше тети Аглаи и очень скоро оставил ее вдовой при деньгах. Тетя Аглая, которая умудрилась сохранить свое имя в русской транскрипции, больше замуж не вышла, а поставила своей целью объединить всех Ломановых, которые оказались на чужбине. Та же тетя Аглая писала летопись семьи и разыскивала родственников. Так уже получилось, что в квартиру неподалеку от бульвара Осман приезжали все родственники, если надо было получить совет, выяснить отношения, пожаловаться, похвастаться, передать послание в случае очередного семейного бойкота или отпраздновать какое-либо событие. Понятно, что той осенью восьмидесятого года свадьба Летти стала событием номер один в семействе Ломановых, и праздновали его именно у тети Аглаи.

Все большие семьи имеют одну особенность – они крайне жизнеспособны. Когда внешние силы начинают оказывать свое разрушительное действие, на защиту клана встает сам клан. Именно в этот момент все забывают о распрях и вспоминают об ответственности перед родственниками. В минуты торжеств это единение демонстрируется точно так же.

– Если тебе вдруг захочется осудить кого-то – вспомни, что не все люди на свете обладают теми преимуществами, которыми обладала ты, – так, перефразируя Скотта Фитцджеральда, напутствовала тетя Аглая свою любимую внучатую племянницу Скарлетт.

Когда же Скарлетт спросила, что имеется в виду под «преимуществами», тетя сделала возмущенное лицо и ответила:

– Я думала, ты это уже поняла. Я думала, ты поняла, что не каждому повезло вырасти в такой большой семье. Твоя сила – это сила всех нас. И сила всех нас – это твоя сила.

Позже Летти будет объяснять нежелание иметь много знакомых и друзей, свою способность существовать, по сути, в одиночестве тем, что она всегда чувствовала за спиной многочисленную родню. У нее никогда не было ощущения земного одиночества.

По возвращении из Штатов родители Летти держали ответ перед тетей Аглаей. Они сидели в гостиной и, словно гимназисты, подробно и обстоятельно рассказывали о том, что увидели в Нью-Йорке.

– Так вы их пригласили в Париж? – на всякий случай спросила тетя Аглая.

– Конечно, – в одни голос ответили родители Скарлетт.

– Отлично! – воскликнула тетя, и с этой минуты началась подготовка к операции «Свадьба».

В Париже, равно как и в других городах Европы, да и мира, принято было отмечать торжества в ресторанах, кафе или в специально устроенных местах. Но тетя Аглая не признавала этот обычай. Когда речь шла о семейном торжестве – распахивались двери ее огромной квартиры, доставались огромные скатерти и раздвигались длинные столы. Тетя Аглая сохранила эту типично русскую привычку – созывать гостей в дом.

– Я сама всех посчитаю и извещу! – сказала она и принялась за дело. Ровно неделю она висела на телефоне, посылала телеграммы и писала срочные письма. Ровно неделю она составляла список гостей, которые должны были пожаловать на свадьбу ее любимой Скарлетт. Тетя Аглая детей не имела и с удовольствием растила девочку, тем более что мама Летти была больше занята своей личной жизнью. Надо сказать, что последнее обстоятельство не вызывало у тети Аглаи никакого раздражения. Она была мудра и любила говорить:

– У каждого свои задачи на этой земле. И они не всегда поражают воображение своей грандиозностью.

Наконец была назначена дата и стали съезжаться гости.

– Летти, девочка, я должна тебя предупредить: уже приехали тридцать человек, – сообщила мать Летти.

Летти деликатно осведомилась у мужа:

– Дик, а ты точно не хочешь позвонить отцу? Может, он полетит с нами в Париж? Познакомится с нашей семьей?

– Не хочу, дорогая, – отвечал Дик.

На этом тема родственников была закрыта. Впрочем, уже в самолете Летти сочла своим долгом предупредить мужа:

– Ты только не пугайся, нас очень много. Нас поздравить приехали тридцать человек. Почти.

– Да что ты! – удивление Дика было неподдельным, а в глазах загорелся интерес. – Это же здорово!

Летти вздохнула с облегчением. Им оставалось лететь всего пару часов, а там уже ее родной Париж, ее родители и тетя Аглая. Летти почувствовала себя сильной и счастливой.


Провидение все-таки стоит на страже наших интересов. Как только Летти и Дик сошли с трапа, как только такси, которое их везло, застряло в пробке на площади Бастилии, стало ясно, что вот и наступил их настоящий медовый месяц, а во всем, что происходило до этого момента, есть своя тайная логика и тайный смысл. Как только Летти и Дик оказались в городе, который их познакомил, они осознали, что такое их любовь. Они пережили заново все, что, так или иначе, оказалось скрыто суетой, буднями, хлопотами и переживаниями.

– Скарлетт, – торжественно произнес Дик, – я по гроб обязан Майлзу, Парижу и знакомой твоей мамы. Не видать мне тебя, если бы не они все.

– Дик, – так же торжественно отвечала Летти, – какое совпадение – я думала сейчас именно об этом.

Остаток пути они проделали, держась за руки. Таксист, пожилой араб, как и всякий работник сферы обслуживания, отличный психолог, на прощание подарил Летти бумажное сердечко. Такими украшают салоны автомобилей.

– Он подумал, что мы молодожены. И у нас медовый месяц, – улыбнулась Летти.

– Он правильно все понял, – обнял ее Дик.

Они поселились в маленьком отеле, рядом с домом тети Аглаи. Летти уже представила, сколько предстоит услышать упреков по этому поводу, но тут она была непреклонна – количество людей, обитавших у тетки, было таково, что вряд ли они с Диком смогли бы остаться наедине хоть на пять минут.

– Ричард, я очень рада с вами познакомиться, – произнесла тетя Аглая. – Как вы устроились? Мне очень жаль, что вы послушались Скарлетт и поселились в отеле. У нас здесь хватило бы места.

Дик слушал английский со странным акцентом и любовался тетей Аглаей: худая, прямая как жердь, с лицом, напоминавшим лицо жены, она была красива даже в своем возрасте.

– Спасибо вам большое, – улыбнулся Дик. – Но мы же будем рядом. У вас хороший английский язык.

– На всех языках я говорю с русским акцентом. Это при том, что родилась во Франции.

– Во всяком случае, английский язык это не портит.

– Спасибо. В доме у нас всегда разговаривали по-русски. И книг было много на русском языке. И песни слушали русские. Мы старались не потерять корни. Кстати, Летти тоже знает русский.

– Да что вы?! – Дик был удивлен. – Я даже не подозревал об этом.

– Она и разговаривает, и читает, и пишет. Впрочем, я стараюсь, чтобы это умели все наши.

Тетя Аглая сделала такой характерный королевский жест – правой рукой обвела пространство вокруг себя.

– А кто ваши родители? Почему они не приехали? Мы бы рады были их видеть.

Если мать Летти и рассказывала что-либо о Дике, то догадаться об этом было нельзя. Вопрос прозвучал совершенно естественно. Ответ Дика был лаконичен.

– Добро пожаловать в семью Ломановых. – Тетка Аглая встала с кресла как с трона, подошла к Дику и поцеловала его. – Дик, мальчик мой, рассчитывайте на нас. Мы живем шумно, но дружно, иногда бестолково. Однако на ногах стоим крепко. Добро пожаловать в нашу семьи.

– Ты не говорила, что знаешь русский, – сказал вечером Дик.

– Ты не спрашивал. Но по правде говоря, у меня страшный акцент, и я ошибаюсь с падежами. – Летти вздохнула. – Но это поправимо, небольшая практика, и язык восстановится.

– Восстановится?

– Да, в детстве я говорила правильно. Я рада, что ты понравился тете Аглае.

– Ну, об этом рано говорить, она же меня не знает. Но слова произнесла самые теплые.

– Дик, у нас принимают так только потому, что ты стал своим, родственником. Родней. Это потом, понаблюдав за твоим поведением, определятся с отношением. Сейчас ты наш, ты свой. По закону.

– О, словно русская мафия.

– Мафия бывает только итальянской. У русских ее быть не может.

– Почему это?

– Мы добрые. Мы всегда и все прощаем. Ты же знаком с настоящей литературой.

– Судя по Чехову, это не совсем так.

– У Чехова все переживают, поскольку не могут быть добрыми. Но это же характеризует точно так же. Где ты видел переживающую мафию? – рассмеялась Летти.


Торжественный ужин был намечен на ближайшую субботу. Тетя Аглая наказала Летти и Дику появиться у нее в четыре часа.

– Мы будем вас ждать. А в пятницу занимайтесь своими делами, погуляйте. Летти, покажи Дику Париж, тот, который действительно Париж.

– Хорошо, тетя, – ответила Летти.

– Дик, тебе показать Париж? Или проведем день в номере? – Летти лукаво посмотрела на мужа.

– Да вроде же я знаю Париж. Я ведь когда-то снимался в этом городе.

– Неужели? – Летти сделала удивленные глаза.

– Представь себе. А потом этот фильм получил премию.

– Да что ты говоришь?! – Летти театрально закивала головой.

– Да, да. Кстати, в этом фильме мне подсунули какую-то дурацкую синюю рубашку, я в ней даже вздохнуть не мог.

– Что вы? В самом деле?!

– Ужасная рубашка была. Из такой жесткой ткани, и так она сшита была плохо!

– Ах ты бессовестный! Майлз мне приказал эту рубашку за ночь сшить. Чтобы ты на следующий же день в ней снимался! Я так и не поняла зачем! Но я всю ночь ее шила! А ты теперь говоришь, что она была ужасная!

– Я всегда говорю правду. – Дик обнял Летти.

Она вдруг серьезно на него посмотрела и спросила:

– Дик, Анна тебе звонит? Скажи, если ты честный.

– Летти, странная история. Я тебе не говорил, но ты и не спрашивала никогда. Мне казалось, что ты совершенно не ревнуешь к прошлому. И тебя не интересует ничего, что не касается сегодняшней жизни.

– Так-то оно так. Я действительно не люблю ворошить былое. Но все же… Ведь у тебя был с ней роман? Был ведь? Это же не приснилось мне? Роман происходил на съемках. И потом, когда был фестиваль. Ты пойми, я не следила. Тогда мне и в голову не могло прийти, что мы будем вместе. Невероятным это казалось тогда. Анну я вспомнила случайно, поверь.

– А я верю. И отвечу тебе так. У нас были отношения. Только не заставляй меня подробно о них рассказывать. Все равно не расскажу. Не потому, что что-то хочу скрыть, а потому, что не считаю возможным такие вещи обсуждать. Но ты жена, и ты спросила. Так вот, отношения были. Но они прекратились. И прекратились внезапно, безо всяких объяснений. Она приезжала в Нью-Йорк. В то лето, после фестиваля. Мы уже с тобой встречались, и я был готов к объяснениям. Анна прилетела, позвонила, мы должны были встретиться. Но она не пришла. И не позвонила. Понимаешь, наверное, мне надо было узнать, в чем дело. Но я не узнал. Я предпочел не заметить этого недоразумения. И больше ей никогда не звонил.

– Ты не боялся, что с ней что-то могло случиться?

– Не боялся, я звонил Майлзу и от него узнал, что поговаривали о разводе Анны и Гроува. Понимаешь, я счел невозможным вмешиваться в эту историю. Анна мне ничего об этом не говорила, видимо, на то были причины. И потом, Летти, у меня уже была ты.

– Дик, ты не врешь? Ты больше ни разу не видел Анну?

– Не вру. Ни разу. В мир кино я не вхож. У меня знакомых – Майлз и еще пара приятелей. Но им не до сплетен.

– Понятно. Интересно, они развелись? И если да, то почему?

– Не из-за меня. Иначе я об этом бы знал. Анна обязательно поставила бы меня в известность. Это было бы логично.

– Согласна. Дик, ты меня не обманывай. Я прошу. Конечно, я понимаю, что все жены просят и все мужья обманывают.

– Или жены, – улыбнулся Дик и, помолчав, добавил: – Летти, мы в Париже. Завтра торжественный обед. А мы с тобой разговариваем о том, что не имеет отношения ко всему этому.

– Да-да, ты прав. – Летти прижалась к Дику и подумала, что прошлому на этой широкой кровати не место. В конце концов, у них же медовый месяц.