– Вот бы жить в таком месте! – Летти мечтательно вздохнула.

– Здорово было бы, – согласился Дик.

В этот день они пробыли там почти до вечера. Они плавали, загорали, перекусили сэндвичами. Потом Летти заснула, а когда проснулась, обнаружила, что Дик накрыл ее своей футболкой, а то кожа обгорела бы еще сильнее.

– Ох, вот теперь ночью болеть будет! – посетовала она, показывая на красные пятна.

– Прости, я недоглядел. Мне казалось, что ты вся укрыта. Ну-ка, собирайся быстрее, может, успеем еще мазь купить в аптеке.

Они вскочили, быстро сложили вещи и пошли к машине. Только против обыкновения пошли не мимо пяти сосен, а чуть левее, чтобы путь был короче, и когда Летти поднялась на маленькую дюну, в глаза ей ударила вспышка света.

– Ой, что это? – Она зажмурилась, а потом вскрикнула: – Дик, смотри, стеклянный дом!

Дик посмотрел, куда она указывала, и увидел его. Он увидел дом, который словно прозрачный куб высился над берегом и казался чем-то фантастическим.

– Пойдем посмотрим? – Летти потерла глаз.

– А как же твои ожоги?

– Ах, потом, Дик, ничего не будет. Пойдем посмотрим дом!

И они пошли. Белый песок под их ногами из обжигающего превращался в ледяной – так бывает, когда наступаешь на него, а потом песчинки просачиваются между пальцами, и ты вдруг чуть-чуть проваливаешься в холодный, скрытый от солнца слой. От этого ощущения – будто тонешь в зыбком песке – создавалось чувство невероятной свободы. Летти сказала об этом Дику и добавила:

– Это ужасно смешно и наивно – говорить о свободе и голых пятках на песке.

– Ничего подобного – это совсем не смешно. Это правильно. Не важно, перебираешь ли ты песок пальцами, утопаешь ли в нем, бредешь по кромке воды или лежишь на солнце, закрыв глаза, – ты всегда растворяешься в этом мире. Ты ближе к нему как никогда, а это и дает ощущение пространства и свободы. Понимаешь, ты не скован домами, улицей, дорогами. Ты – в пространстве, которое можешь пощупать, потрогать!

Тем временем они подошли к дому. Вблизи он казался еще более странным – высокий фундамент, обложенный крупным камнем, врастал в песок. Фундамент добавлял роста строению, само оно было плоским, развернутым на дюне. Летти увидела, что только совсем небольшая часть дома скрыта от глаз и традиционно выложена из красного кирпича, остальные же три стены были прозрачными. Они были из толстого прочного стекла без всяких оттенков. Дом был огорожен низкой оградой, Летти понимала, что это кажущаяся доступность – подойди они ближе, наверняка сработают датчики и приедет охрана.

Они были поражены – дом удивлял своей простотой и открытостью. Казалось, что человек, живущий здесь, растворяется в природе так же, как и когда плавает в океане или лежит на песке.

– Дик, как же здорово! – Летти, как всякая женщина, уже обратила внимание на обстановку – через стекло были видны низкие кресла, диваны, тонкие тканые ковры на деревянном полу. Через стекло был виден низкий второй этаж – там находилась, видимо, спальня. Летти метким взглядом обнаружила длинную широкую штору, которой можно было закрыться от внешнего мира. Летти уже поняла, что в задней части дома, непрозрачной, находятся службы и подсобные помещения, а вся жизнь должна проходить на открытом месте.

– Какой дом! – еще раз восхитилась Летти. Она успела даже придумать перестановку, которую обязательно сделала бы, если бы этот дом принадлежал ей.

– Что тебе в нем нравится больше всего? – Дик стоял на дюне и щурился.

– Солнце, больше всего мне в нем нравится солнце.

Дик рассмеялся и подумал, что Летти, как всегда, права: дом был солнечным, более того, казалось, что солнце взяли и опустили в большой стеклянный куб. И оно оттуда разливает свои жаркие и радостные лучи.

– Отличный дом. И ведь кто-то живет в нем.

Они еще немного постояли и пошли к машине. После, когда они приезжали на свое любимое место, они всегда подходили к нему. Они уже не обсуждали его, просто на минуту задерживались, убеждались, что даже в пасмурную погоду это сооружение какое-то радостное, словно солнце покидать его не желает.

Летти так была поглощена своей любовью к Дику и своей карьерой, что мало задумывалась о бытовой стороне жизни.

Однажды, когда Летти была в Париже, Дик побывал на побережье. Он проделал весь тот путь, который они вдвоем проделывали в свои выходные дни. Он прошел по песку, сквозь который пробивалась жесткая осока, он посидел на дюне, побродил по воде, а потом направился к дому. К его удивлению, там он встретил пожилую пару – мужчину и женщину, одетых в светлые спортивные костюмы.

– Добрый день, – поздоровался Дик. Он сгорал от любопытства – за все время здесь никогда никого не было.

– Здравствуйте, наконец-то вы приехали. Мы думали, что вы свернули на другое шоссе! – поспешил ему навстречу мужчина.

– Все норовят через большие дюны сюда попасть и теряют дорогу. А надо по маленькой тропинке, мимо маленьких дюн, – улыбнулась приветливо женщина.

– Но отлично, что вы приехали, пойдемте, мы вам все покажем. – Мужчина решительно направился в дом. – Вы знаете, я возмущен нашим агентом. Как будто он не хочет заработать денег. За все время ни одного покупателя.

– А вы – хозяева? – Дик посмотрел на мужчину.

– Да, хозяева. Построили, дом дорогой вышел, а теперь вот я на пенсии. И жить хочу в городе. Уже присмотрели себе большую квартиру. Понимаете, сил все меньше, а от цивилизации не хочется уезжать. Хочется не тишины – иной раз пугает, – а шума человеческого. Здесь же – здесь тишина, иногда даже в ушах звенит.

– Хорошо, мне нравится, – улыбнулся Дик.

– Так вы молоды, вам еще нужна тишина. Она вас еще не пугает, – вздохнул мужчина.

Через двадцать минут Дик понял, что дом внутри так же прекрасен, как и снаружи. Он так же удобен и светел, он необычен и создает настроение, которое Дик однажды испытал в горах. Дом оказался достаточно высоким – с улицы он не производил такого впечатления. И через его стены-окна были видны океан, небо и солнце.

– Здесь всегда такая погода? – спросил Дик.

– Да, здесь всегда солнце, – к ним присоединилась жена хозяина.

– Многолетние наблюдения синоптиков подтверждают наш опыт, – улыбнулся хозяин, – тут действительно редко бывает пасмурно.

– Никакого волшебства, никакой мистики, – на всякий случай поторопилась пояснить жена, – здесь так все устроено – залив, закрытое место, все непогоды проходят там, дальше, над океаном.

Дик смотрел, слушал и понимал, что ему все равно, сколько дней в году здесь солнце. Все равно, потому что главное было то, что дом продается и что от него без ума Летти.

– Как и где обсудить с вами условия? Я хотел бы его купить. – Дик повернулся к хозяевам.

– О! – обрадовались они.

– Дорогой, тебе надо идти в агенты. Первый же клиент оказался покупателем! – рассмеялась жена.

– Я не клиент. Но я не случайно здесь проходил. Нам очень нравился ваш дом, и мы всегда здесь останавливались, чтобы представить, как мы тут живем. – Дик развел руками. – Извините, что я сначала ввел вас в заблуждение. Если вы не против, можно обсудить условия.

Условия были суровые – дом стоил дорого, и Дик даже на какое-то мгновение засомневался, стоило ли его покупать. «Нельзя, нельзя тратить все деньги. Мало ли как может все повернуться. Я возьму кредит, однако на счете должна лежать хоть какая-то сумма. И выплаты должны быть по плечу», – думал Дик.

Позже он уже побывал в банке, и ему с радостью предложили кредитную кабалу на внешне привлекательных условиях. Но сумма все равно пугала – выплаты по кредиту он потянет, но все же… Дик мучился сомнениями, причем мучился один. Он ни в коем случае не хотел ничего говорить Летти.

Так шли недели, и только бытовая мелочь – смешная и нелепая – вдруг ускорила события. В Нью-Йорк прилетела Скарлетт, она бегала по магазинам, наводила порядок в квартире Дика, как бы помечая свою подведомственную территорию. Так Летти поступала всегда – ей казалось, что она делает их жизнь более благоустроенной. В этот раз она решила во что бы то ни стало поменять занавески. Когда Дик явился из театра, то обнаружил голые рамы и кирпичный пейзаж за окнами.

– Это так близко соседние дома? – с недоумением спросил он.

– Вот живем и даже не подозреваем, что живем впритык к друг другу, – ответила Летти, – мы ведь даже штор не открываем, откуда же нам знать, что за ними. Что за окнами. И потом, ты сам говорил – это Нью-Йорк. Город большой и тесный.

Дик невольно сравнил два вида – тот, который открывался из окон стеклянного дома, и этот, демонстрирующий серость городских улиц.

На следующее утро Дик был в банке – он оформил кредит и внес первые деньги за дом.

Сейчас в Париже он и смущался, и радовался, и был горд собой – у них с Летти появился свой дом. И не простой, а наполненный солнцем.


Переезд был событием, которое, казалось, не закончится никогда. Во всяком случае, так думал Дик. В свой стеклянный дом на дюнах они въехали сразу, но из квартиры выезжать не спешили. Дик даже и не подозревал, что такое может быть. Когда он сказал об этом Летти, она рассмеялась и рассказала о знаменитом коте физика Шредингера. Она рассказала ему о том самом коте, о котором можно было сказать, жив он или мертв, только открыв коробку, в которой он содержался. Летти опустила в своем рассказе детали, подчеркнув, что об их переезде можно сказать, только понаблюдав за ними. Если они в старой квартире – значит, они не переехали. А если в доме – значит, переехали. Дик явно не был знаком с «историями» из квантовой механики, автором которой был этот самый Шредингер, но с Летти согласился – иногда установить истину можно только при помощи непосредственного наблюдения.

Их теперешнее положение, в отличие от положения кота Шредингера, было более веселым – они однозначно были живы, но ощущали себя в смешанном состоянии.

– Дик, как ты думаешь, нам надо переделать террасу? – Летти придумывала массу предлогов, чтобы застрять в магазине и выйти оттуда с ворохом домашних мелочей.

– Летти, думаю, нам не надо переделывать террасу. Она прекрасна, ты же сама об этом недавно говорила, – отвечал ей Дик. – Но если ты хочешь что-нибудь туда купить – покупай.

Он отлично понимал жену и с удовольствием наблюдал за ее суетой.

Перед Рождеством они наконец расстались с городскими улицами. Перед Рождеством они перевезли последние вещи и кота по имени Хвост. Кота нашла Летти и притащила в квартиру.

– Удивительно, как природа не рассчитала силы, – заметила она, указывая на тщедушное тельце и широкий пушистый хвост. Кот был неопределенного цвета – то ли палевого, то ли серого, то ли зеленоватого.

– Природа еще и запуталась в цветах, – сказал Дик. Он не знал, как реагировать на гостя. В детстве у него не было никаких животных – бабушка и тетка считали, что от них только беспорядок. Дик, кстати, именно из этих лет вынес во взрослую жизнь почти маниакальную страсть к чистоте и порядку. В этом смысле с Летти они были очень разные. Летти была чистоплотная, но любила повторять, что к микробам надо привыкать, чтобы иммунитет выработать.

– Котик, мой хороший, ложись, ложись, отдохни, – замурлыкала Летти и водрузила кота на постель.

– Он будет спать здесь? – Дик поднял бровь.

– Ну, он же очень устал. Нервничал, мы должны дать ему почувствовать, что он дома, – терпеливо объяснила Летти.

– Он заставит нас прислуживать ему. Или сожрет, – уверенно произнес Дик.

– Ты посмотри на него! У него душа в теле не помещается! Он тощий, только хвост и есть.

– Я по выражению его морды все вижу.

– Ох, Дик, брось! – отмахнулась Летти и стала выгружать из пакетов кошачьи игрушки.

Дик оказался прав – кот очень быстро сел им на голову. Ни его тщедушная комплекция, ни притворно несчастные глаза не могли скрыть натуры агрессивной и вероломной. А большой нарядный хвост, который, казалось, кот у кого-то стащил и пришпилил себе в качестве трофея, только добавлял ему воинственности.

Как только они въехали, как только Хвост выбрал себе место, как только они установили большую елку и украсили ее игрушками, Летти тут же стала обустраивать себе мастерскую.

– Дик, счастье ты мое, – говорила Летти и вымеряла свободное пространство, стены которого были прозрачны, и теперь накануне Рождества сквозь них проникало немного бледного зимнего солнца. Океан тоже стал зимним – от него веяло холодным ветром, и окрашен он был в серо-бирюзовые тона.

– Точно? Ты ничего не путаешь? – откликался Дик. Он теперь учил роли в маленьком кабинетике, который от гостиной был отгорожен высокими книжными полками.

– Что не путаю? – рассеянно спрашивала Летти. Она в пылу обустройства была невнимательная к своим словам.

– Ничего, давай тебе помогу. – Дик вскакивал и начинал передвигать предметы, которые Летти двигала с места на место.

К Новому году они окончательно устроились в новом доме, и даже Хвост смирился с тем, что чайки и другие бестолковые и глупые птицы толпятся на веранде. Хвосту хотелось выскочить, напасть, но стены были крепкими и только дразнили Хвоста своей прозрачностью.