– Не уезжайте. Останьтесь хоть еще на несколько месяцев. Мы готовим сейчас выставку старинной европейской скульптуры. Интересно проследить взаимовлияние русских и зарубежных мастеров. Нам нужен специалист такой, как вы.

– Я уж и не такой знаток. Волею случая. Мне было очень хорошо в Петербурге, но надо возвращаться. Надо срочно возвращаться домой.

Но она задержалась. И это было ее посильной благодарностью за тот приют, который дал этот город. За то, что он смягчил ее горе своей прямоугольной северной красотой. Летти Ломанова не удивлялась теперь своему решению приехать сюда, не видела ничего странного в своем выборе – наверное, от предков передалась память места. И память не подвела, и предки не подвели, и город отвлек и тем защитил от прошлого.

И Летти переболела горем и рвалась теперь туда, где все было пока зашторено, законсервировано, закрыто наглухо. Она рвалась туда, словно срочно надо было запустить кровеносную систему. Запустить, пока не отмерло окончательно то, что приносило и горе, и слезы, но что начиналось со счастья.

И вот она у адвоката, в ее руках конверт, который она откроет, сидя на террасе своего дома. Она так решила. И что бы там ни было написано, оно уже не изменит ее жизнь, не сделает горше, тяжелее. Все, что она прочтет, останется там, в прошлом, которое превратилось просто в воспоминание.

Летти поблагодарила адвоката, сунула конверт в сумку и вышла на улицу. Этот город обладал свойством меняться и оставаться прежним. Это свойство мегаполисов на руку людям – здесь хватает места и прошлому, и будущему. Летти, улыбаясь, шла по улице, как вдруг зазвонил мобильный телефон. Летти полезла в сумочку.

– Скарлетт, я думал ты никогда не вернешься из России. Я думал, ты там останешься, – пробасил Майлз.

– Я была в России почти год. Там холодно. Но очень хорошо. – Летти счастливо рассмеялась. Именно его, именно Стива, сейчас не хватало рядом. В ее жизни, которая наконец стала почти прежней, не хватало друга – стойкого, верного и чуть влюбленного.

– Я приглашаю тебя на свидание, Скарлетт, – словно прочитал ее мысли Майлз.

– С удовольствием! Я так давно не была на свиданиях.

Они встретились в том самом кафе, куда Летти и Дик обычно ходили обедать, когда бывали в городе. И выбрала это место именно Летти, и, не сокрушаясь о прошлом, она, войдя в знакомое помещение, только промолвила: «А стены стали светлыми!»

Она ничего не забыла, это время превратило прошлое в драгоценность, которую каждый раз на свет не вытаскиваешь.

– Здравствуй, Скарлетт!

Она оглянулась. Перед ней стоял Стив Майлз. В руках он держал маленький букетик цветов.

– Это тебе.

– Спасибо. – Летти поднесла букет к лицу.

– Они не пахнут. К сожалению. Но очень милые. – Стив серьезно посмотрел на Летти.

– Это не важно. Пахнут они или нет. Главное, мне их подарили, – искренне ответила она. Стив Майлз почти не изменился. Он все так же был высок, силен, особой полноты не наблюдалось, Летти даже показалось, что он похудел. «Ему не дашь его возраст, – подумала она, – ему сейчас пятьдесят девять, а выглядит лет на пятьдесят. Он в молодости казался старше своих лет».

– Ты просто красавицей стала! Неужели холод России так действует?!

– Ты хочешь сказать, что раньше я была некрасивой?

– Ты была не красивой, а милой. Теперь ты красавица.

Летти задумалась. Она вспомнила тетю Аглаю, про которую говорили, что свое лицо она «приобрела» в пятьдесят лет. «Мне сейчас сорок шесть, я успела раньше», – подумала Летти. Как ни странно, перемены она заметила сама. В зеркале отражалась худощавая брюнетка с цепким, уверенным взглядом темных глаз. Никакой мягкости, неуверенности, никаких сомнений. Летти стала пользоваться косметикой и модно одеваться. Глядя на нее, вспоминались все самые удачные рекомендации дамских журналов.

– Ты наконец-то стала другой. Ты готова к жизни. – Майлз с грустью посмотрел на нее.

– Ты этому не рад?

– Рад, но…

– Что – но? – Летти серьезно посмотрела на Стива. – Майлз, мы знакомы тысячу лет. Мне можно сказать все, что угодно!

Стив только улыбнулся. Сказать Летти, что, несмотря на все слухи о его связях с актрисами, все это время он любил только ее, это означало испортить все дело. Летти только бы рассмеялась в лицо. Она, которая предпочитала ясные линии и четкие формы, она не признавала подобного лукавства.

– Ты когда вернешься в мастерскую? – перевел он разговор.

– Скоро. Очень скоро! – Летти счастливо улыбнулась. – Понимаешь, Стив, вот только сейчас я способна ровно дышать, понимаешь, я даже не замечаю, как это у меня получается. А ведь еще год назад мне казалось, что каждое мое движение причиняет боль. Сейчас все по-другому. Понимаешь, столько дел, столько всего, чем я раньше жила, а потом забыла, отодвинула… Мне хорошо сейчас, как будто я все начинаю заново и знаю, что все получится!

– Это же здорово, Летти, – улыбаясь, смотрел на нее Стив.

– Знаю и очень боюсь спугнуть это ощущение.

– Ерунда, никуда оно уже не денется! Это все в прошлом.

– Наверное, ты прав. А как ты?

– Хорошо, – пожал плечами Майлз, – только закончились съемки. Вот теперь отдыхаю.

– Приезжай ко мне. Приезжай. Ты же знаешь, нет ничего лучше нашего стеклянного дома! Понимаешь, я из Петербурга сбежала, потому что поняла, что умру, если не увижу воду, песок, не увижу наши сосны и… стеклянные солнечные стены. Ах, Стив, какое счастье, что Дик купил этот дом!

– Да, верно, дом хорош. И это твой дом, Летти. Именно твой. Ты так любишь солнце!

– Стив, я тебя жду. Даже ничего не хочу слышать. Я уезжаю сегодня, мне надо пса забрать, он пока в приемной семье. Он, наверное, совсем забыл меня. Потом я приготовлю тебе комнату, а завтра я тебя жду. И не принимаю отказов, живи сколько надо, пока не придешь в себя. Я буду работать в мастерской, будем ходить гулять, будем сидеть на террасе и смотреть на воду. Майлз, дело решеное, я жду тебя!

Летти посмотрела на часы.

– Ты спешишь? – Стив как-то замялся.

– Да, пора. Я хочу быстрее домой. Мы вот с тобой поговорили, и мне кажется, что я сейчас умру, если не увижу его. Я вообще не понимаю, что я тут делаю в этом Нью-Йорке!

Летти встала, подхватила сумочку:

– Я тебя жду завтра!

И, не слушая возражений, пошла к выходу.


И Стив приехал. И пес, ошалевший от радости – он все никак не мог поверить, что его хозяйка вернулась, – облаял гостя, испачкал его лапами, исслюнявил лицо. Стив только смеялся – он был рад увидеть Летти, но испытывал смущение. Ведь это был их дом – Дика и Скарлетт. Это было не просто место жизни, это был символ их любви, скорее символ любви Дика. А Стив приезжает сюда, чтобы… Стив даже самому себе не решался признаться, зачем он сюда приезжает. «Навестить вдову умершего друга. Помочь, поддержать, побыть рядом. Поговорить о работе – о новом фильме. Узнать о ее работе», – все это он перечислял в уме, но в душе отлично понимал, что приезжает он, потому что любит. И потому что нет никаких преград между ними – двумя одинокими людьми.

– Ах ты негодник! Ну-ка, на место! – кричала на пса Летти и, оборачиваясь к Майлзу, объясняла: – Он от рук отбился, его так баловали, что он совсем совесть потерял.

И Стив, слушая ее, смотря на ее лицо, понимал, что она тоже смущена, что в этом доме, несмотря на время, жив дух Дика. Что все – от самой мелочи до огромного книжного шкафа – имело отношение к нему, что это часть его, его жизни. И хоть и прошло три года, а декорации те же, и других людей, другую жизнь они не подразумевают.

– Летти, пойдем погуляем, пойдем побродим по берегу. – Стив наконец успокоил пса, потрепав его по загривку.

– Пойдем, – охотно согласилась она. – Ты, случайно, плавки не взял?

– В машине, – кивнул Майлз.

– Отлично, я сейчас купальник переодену, мы с тобой искупаемся. Вода теплая-теплая.

Они побрели по горячему песку, пес носился где-то в дюнах, слепило солнце, ветра почти не было. Они подошли к самому берегу, скинули одежду и вошли в воду. Десятки, сотни раз Летти была на этом пляже. Десятки и сотни раз она ощущала это щекотание пены, этот холодок песчаного дна, преодолевала сопротивление упругих волн, но никогда еще это не приносило ей такого удовольствия. Она входила в воду, словно окуналась в купель, откуда выйдет обновленная, сильная, готовая к другой жизни.

– Скарлетт, – порыв ветра отнес слова Майлза в сторону, но она расслышала их. Более того, она поняла их, она уловила то, что вдруг зазвучало в голосе Стива.

– Да, – обернулась она к нему.

– Скарлетт. – Стив оказался совсем рядом, берег теперь был далеко, а ее тело вдруг ответило слабостью и желанием.

– Я люблю тебя, я очень тебя люблю! – шептал Стив ей на ухо.

Но и эти слова умудрился подхватить ветер, она же их тоже услышала, но уже ответить ничего не смогла. Сопротивляться волнам и сильным руками не хотелось, а хотелось отдаться этому новому и теперь неизбежному, что приготовила ей жизнь.

– Я люблю тебя, люблю, – повторял Стив, и она почувствовала, как ее подхватили сильные руки и солнце заглянуло в самые глаза.

Она так и не вспомнила, как называется этот самый ветер, который приходит к ним и приносит ледяной холод, делает тусклым солнце и выбеливает песок. Она не вспомнила, хотя и силилась.

– Сколько здесь живу, столько головной болью его встречаю и столько же не могу вспомнить, как он называется, – пожаловалась Летти и придвинулась ближе к Стиву.

– Значит, не надо тебе это знать. – Он обнял ее, бережно подоткнул одеяло. – Тебе не холодно?

– Нет, – пробормотала она, – мне хорошо. Даже несмотря на этот ветер.

– Что он нам теперь? – усмехнулся Стив. – Нас двое. Он нам не страшен.

– Двое, – почти прошептала Летти.

Их действительно стало двое.

Майлз приехал к Летти еще раз – через месяц. Он приехал и не узнал дом.

– Я заменила всю мебель и сделала ремонт. Только фотографии Дика, его дипломы и награды – все это в гостиной.

– Пришла пора? – Стив посмотрел на нее.

– Да, – просто ответила она, – я помню его. И стены его помнят. Но ты прав – пришла пора.

Стив приехал и привез еще один букет цветов, а также маленькую коробочку.

– Что это? – спросила Летти, с удовольствием поглядев на характерный бирюзовый цвет, который так любит знаменитый ювелирный дом.

– Это кольцо. Скарлетт, я делаю тебе предложение руки и сердца, – произнес Стив Майлз и принялся искать по карманом свою трубку.

– Ты – мне?! – Летти посмотрела на старого друга. Он, о романах которого ходили невероятные слухи и который состоял в неформальном клубе закоренелых холостяков, делал ей предложение. У них была пара свиданий, и знали они друг друга двадцать четыре года – почти жизнь. И этот срок вполне заменял все те необходимые ритуалы, которые должны предшествовать брачному предложению.

– Летти, погоди, выслушай меня. Я тут речь приготовил. В другой раз я не смогу тебе всего этого сказать.

– Слушаю, Стив. – Она стала серьезной.

Майлз откашлялся.

– Летти! Ты ж знаешь, что после ухода Дика у меня нет никого ближе тебя. Так случилось, что вы оба заняли в моей жизни самое главное место. Это место обычно занимает семья. Моя семья – это были вы. Теперь – ты. Будь я посмелее, а смелости мне, видно, хватает только на то, чтобы орать на актеров, я давно бы сказал тебе про свою любовь. Но я труслив, слаб и очень боялся потерять то, что так долго связывает нас – нашу дружбу. Дружба – плохая замена любви, поверь мне. И не верь, когда восторженно рассуждают о нашей дружбе. Мне надо было говорить тебе о любви, о страсти, о том, что всю свою жизнь я мечтал о тебе, но так и сумел сказать тебе это. Если бы я был смел, я бы увел тебя у Дика. Если бы я был смел, я бы не допустил твоего одиночества после его смерти, не разрешил бы тебе улететь в Петербург. Если бы я был смел, я бы насильно удержал возле себя, пока не успокоится твое больное, твое измученное сердце и пока уход Дика не предстанет как фатальная неизбежность. Но, Летти, я был малодушен, я боялся рассердить тебя, боялся напугать тебя. Я и сейчас этого боюсь. Но, Летти, я иногда смотрю на календарь, я иногда вспоминаю, сколько мне лет. Цифры пугают, и вместе с тем я понимаю, что я полон сил, а потому должен наконец сделать решительный шаг. И я его делаю. Я хочу сказать тебе то, что ты знаешь давно, но никогда не слышала от меня. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

Майлз замолчал и вздохнул с облегчением. Видно было, что речь далась ему тяжело.

Летти стояла и вертела в руках коробочку.

– Можно, я посмотрю? – Летти передала Стиву цветы, а сама вскрыла упаковку. Там было простое колечко с ее инициалами. Летти примерила его.

– Ты угадал с размером, – сказала она и забрала у него цветы.

– Что ты мне ответишь? – Майлз не нашел трубку и теперь не знал, куда деть руки.