— Боже мой, — говорю я, когда она щекочет и дразнит мои яйца. — Вот так, прямо здесь. Чуть сильнее. Хорошо. Черт, так хорошо, Лиззи. По всей длине, Лиззи.

Вдруг у меня такое чувство, словно грузовой поезд только что врезался мне в спину. Автомобиль тормозит всего за пару секунд. Я так резко подаюсь вперед, что ударяюсь головой о приборную панель, и мелкий значок немецкого качества на бардачке отпечатывается у меня на лбу.

Валери поворачивается ко мне, и ее взгляд больше не похож на взгляд голодного хищника — теперь он полон злости.

— Лиззи? Я сказала тебе свое имя сорок секунд назад.

Я скептически смотрю на нее, да еще и голова раскалывается.

— Кого волнуют имена? Лиззи — моя… собака. Честно.

Она качает головой и указывает на улицу.

— Это чересчур странно. Выметайся, — блокировка двери отключается, и Валери сильным рывком отстегивает мой ремень безопасности.

— Какого черта?! Я даже не знаю, где нахожусь!

— Мне плевать. Следовало догадаться, что с тобой что-то не так. Только неудачники остаются в баре до трех ночи. Выметайся!

Я вновь собираюсь оправдываться, но в этот момент она проявляет гибкость, которую мне никогда не придется в полной мере использовать в своих интересах, поднимает ногу и тычет высоким каблуком мне в бедро.

— Черт! Ай!

— Выметайся! — требует она, выталкивая меня из машины, будто прогоняет енотов из своих мусорных баков.

Я открываю дверь и падаю на жесткий асфальт.

Валери последний раз одаривает меня своим взглядом, затем качает головой и говорит:

— Сообщи, когда уладишь свое дерьмо.

После чего газует на «Порше» во мглу ночи, словно пытается побить рекорд гоночного круга.

Я встаю на ноги, сжимая руками свою раскалывающуюся от боли голову, и проверяю одежду на себе.

Так вот каково это, падать свысока и оказаться с обмякшим членом на случайной улице ЛА. Значит, все именно так у нормальных людей? Они теряют рассудок из-за женщин, с которыми не могут быть? Оказываются в одиночестве и неудовлетворенными в конце ночи? Не зная, что, черт возьми, они собираются делать с пустотой в глубине души?

Уход Лиззи разрушил меня, но неужели вместе с ней исчезло и все мое обаяние? Это чертовски ужасающе.


Когда выхожу из автомобиля и направляюсь на работу, я замечаю, что все улыбаются мне. И только когда вхожу в лифт, осознаю, что у меня у самой улыбка до ушей, словно кто-то нарисовал ее на моем лице. На самом деле, я улыбаюсь с того момента, как проснулась рано утром. Все деньги на замену разбитых будильников на еще более громкие и более раздражающие модели потрачены впустую. Оказывается, для того, чтобы проснуться и не чувствовать себя подобно потревоженному трупу, мне необходима была всего лишь веская причина для пробуждения.