Как только бумаги собраны, Джакс улыбается мне той самой улыбкой, которая наводит вас на мысль, будто он знает нечто, неизвестное вам — обычно это означает, что он собирается трахнуть вас.

— Рад тебя видеть, — говорит он, и мы целуем друг друга в щеку.

Джакс все еще удерживает меня вместо того, чтобы отстраниться, и я ощущаю, как его теплое дыхание проносится по моей шее. Я слегка отталкиваю его, хотя некоторые части моего тела оживают и жаждут большего.

— На самом деле, я здесь не для этого, — говорю я, поскольку он озадаченно смотрит на меня — такой взгляд редко появляется на его лице. — Я здесь по делу.

Джакс вновь улыбается.

— Я всегда смешиваю бизнес с удовольствием.

— Что это у тебя на голове? — спрашиваю я, замечая странную красную отметину на его лбу.

Джакс слегка смущается — еще один взгляд, который явно ему не к лицу.

— Хмм… ничего. Попал в небольшую аварию. Пойдем в дом?

Я следую за Джаксом, и в очередной раз поражаюсь красоте этого дома. Я рада, что решила обратиться к нему. И истинная причина моего визита почти отвлекает меня от воспоминаний о сексе, произошедшем тут… почти.

— Что-нибудь выпьешь? — спрашивает Джакс.

— Нет, спасибо. Я приехала лишь попросить тебя об одолжении.

— Что случилось?

Я кладу бумаги на журнальный столик, и мы садимся на диван. Всего несколько дней назад Джакс наблюдал, как я мастурбирую на этом диване с вибратором, который он мне дал. Хотя днем все и выглядит иначе, мне требуется полная концентрация внимания, чтобы не думать о том, как сильно я кончила, и как он встал на колени между моих ног и…

— Мы организуем благотворительный вечер, — начинаю я, откашлявшись, — примерно на триста – пятьсот человек — необычных личностей. Они относятся к тому типу людей, которые умирают от скуки на обычных благотворительных вечерах и делают пожертвования лишь в пользу чего-то особенного. И вот тут мне необходима твоя помощь.

Джакс кивает, но я вижу, как он рассматривает меня с головы до ног, мысленно представляя мое тело во всех позициях, которые ему по душе. Я бы хотела, чтобы мне показалось это оскорбительным, чтобы я почувствовала себя застенчивой. Мне бы хотелось, чтобы это не заводило меня…

— Ты уверен, что все в порядке? — спрашиваю я, кивая на красный след на его лбу в надежде, что это остудит наш с ним пыл. От меня не ускользает тот факт, что Джакс выглядит все так же чертовски сексуально, и этот странный ушиб добавляет шарма выдающейся красоте этого мужчины.

Джакс облокачивается на спинку дивана, беспечно вздыхая.

— Так ты нуждаешься в потрясающем месте для проведения мероприятия, это ты пытаешься сказать? Вероятно, в особняке?

— Да!

— Большом и необычном, но в то же время сексуальном и захватывающем дух.

— Точно подмечено.

Я рада, что он ничего не усложняет. Некоторые парни ведут себя как придурки после разрыва отношений с женщиной, но, к счастью, Джакс не играет в эти игры. Мы на самом деле друзья. Если только это не уловка, чтобы застать меня врасплох и вынудить быть должной ему. Эта мысль зарождается у меня в подсознании, но я пытаюсь выкинуть ее из головы.

Он потирает подбородок и задумывается на мгновение.

— Вообще-то мы как раз заканчиваем строительство одного места, которое идеально подходит под это описание.

Джакс видит, что мои глаза начинают сиять, и кардинально меняется: его сексуальная улыбка превращается в удовлетворенную.

— Подожди немного, — говорит он, а затем покидает комнату и возвращается несколько минут спустя с фотографиями, демонстрирующими одно из самых потрясающих зданий, которое мне когда-либо посчастливилось видеть.

— Боже мой! Оно идеально! — я визжу как школьница, получившая пони на Рождество.

— Все почти готово. Мы еще дорабатываем некоторые детали — электричество, интерьер. Для благотворительного вечера мы с легкостью можем соорудить что-нибудь изящное. Уже увидела, какой там задний двор?

— Это идеальное место для сцены, — с энтузиазмом выпаливаю я.

— Полностью согласен.

Пока я просматриваю фотографии, Джакс сидит всего в нескольких сантиметрах от меня. Я пытаюсь списать все на волнение, бурлящее в моих венах, на восторг от увиденного здания, но аромат его одеколона и то, как он положил руку на спинку дивана позади меня, оказывают на меня гораздо большее влияние.

— Я могу одолжить эти фотографии?

— Конечно.

Я встаю и подхожу к окну, наслаждаясь потрясающим видом. Но что-то до сих пор гнетет меня — возможно, вероятность того, что Джакс играет со мной.

— Знаешь, — говорю я, пытаясь разрушить подтекст, который продолжает таиться каждый раз в молчании между нами, — я была в твоем доме и провела так много времени с тобой. А теперь мы собираемся сотрудничать в организации этого благотворительного вечера, но у меня все равно такое ощущение, что ты остаешься абсолютной загадкой. Расскажи мне что-нибудь, чего я не знаю о тебе. Я хочу почувствовать, что мы друзья. Словно мы больше, чем просто… ну, ты знаешь.

Джакс смеется и поудобнее располагает свое загорелое тело на диване.

— Тебе стоит лишь спросить, — говорит он с улыбкой.

Я оглядываюсь на него, улыбаясь в ответ и до сих пор стараясь избавиться от чувства, что меня снова затягивает в его ловушку.

— Ну, как прошло твое детство?

Руки Джакса напрягаются, и он наклоняется вперед, тяжело выдыхая, словно я только что ударила его в живот.

— Хмм… тяжко.

Я ожидаю дальнейшего объяснения, но Джакс просто улыбается.

— Тяжко? Что именно ты подразумеваешь под этим словом? «Тяжко», поскольку слуга всегда забывал гладить твои носки, или «тяжко» из-за того, что на твой день рождения тебе подарили не ту модель «Мерседеса»?

Джакс смеется.

— Больше похоже на того рода «тяжко», когда живешь, питаясь только картошкой и тунцом круглый год.

— Ты был бедным?

Джакс кивает.

— В основном, да. Папа был строителем. Большую часть жизни он тратил на поиски работы то тут, то там, а остальную — на пьянку, чтобы забыть о том, как это тяжело. Мы довольно часто скитались по всей стране, просто следуя за ним и надеясь, что он заработает достаточно, чтобы арендовать что-нибудь получше трейлера и, возможно, приобрести что-нибудь крутое в секонд-хэнде. Он был умным парнем; отец мог починить или построить что угодно. Я многому у него научился. Но у него была зависимость, присущая его личности — почти каждый мужчина в нашей семье имеет ее.

— Мне кажется, я догадываюсь, что это за зависимость, — я улыбаюсь, хотя то, как Джакс смотрит в окно, вызывает во мне желание обнять его. Я всколыхнула слишком давние воспоминания и вижу, как ему некомфортно. Так, Лиззи, медленно выведи его из этого состояния. — А что насчет твоей мамы?

Теперь Джакс светится, и это искренне.

— Она была суперженщиной. Именно такой я ее видел. Имея только банку кукурузы и рис, она могла приготовить их так вкусно, что ты посчитала бы это лучшим блюдом, которое когда-либо пробовала. Зашить одежду так аккуратно, что с легкостью можно пристыдить некоторых портных, к которым я сейчас обращаюсь. Но в то же время и дать чертов отпор. Можешь спросить любого нашего домовладельца.

Я вижу любовь в глазах Джакса, чуткость, которую никогда раньше не видела — и которую, уверена, он никому просто не показывает.

— У тебя есть братья или сестры? — продолжаю я, стараясь удержать его на этом более позитивном ходе мыслей.

— У меня был старший брат, — говорит он монотонным голосом.

Могу сказать, что это отнюдь не счастливые воспоминания, но мое любопытство берет вверх. И дело не только в любопытстве. Просто так получилось, что мне никогда раньше не доводилось видеть Джакса таким уязвимым. И я не хочу идти на попятную.

— Что произошло?

Джакс закрывает глаза и откидывает голову на спинку дивана.

— Умер. Он был наркоманом, сколько я себя помню. Это пристрастие сгубило его, — он поднимает голову и смотрит на меня, пытаясь добавить немного легкости в свой голос, но, с точностью могу сказать, для него это неимоверная схватка с самим собой. — Виной тому даже не сами наркотики. Полицейский застрелил его при попытке украсть чей-то телевизор. Ну, так бывает.

— Боже мой, Джакс, — говорю я, сажусь рядом с ним на диван и кладу руку ему на плечо, — это ужасно.

— Эй, это жизнь, — говорит он, прочистив горло, — но это очень изменило меня… изменило нас всех.

Я пытаюсь придумать хоть что-нибудь, что сможет вытянуть его из этой темной пучины воспоминаний, в которую он, кажется, погрузился.

— Могу себе представить.

— После смерти брата отец завязал с выпивкой… не полностью, но достаточно, чтобы суметь устроиться на работу в Калифорнии. У нас появилось больше денег, поскольку здесь было огромное количество рабочих мест. Неожиданно я смог пойти в школу, стал ездить на каникулы в Европу. Я видел многих людей, совершающих ошибки, и для меня стало почти невозможным повторять те же самые. Папа всегда говорил, что жизнь несправедлива. Что некоторым людям приходится работать в десять раз усерднее, быть в десять раз лучше, чтобы получить то, чего они заслуживают. Он сказал, что мы относимся именно к такому типу людей. Для него это был предлог, чтобы опустить руки, для меня же, наоборот, это стало поводом, чтобы стать в десять раз лучше.

— Так вот какова история? Классическая сказка превращения бедняка в богача?

— Это не так легко, как в сказках. Я мог бы рассказать тебе столько подробностей, сколько твоей душе угодно. Я мог бы утомить тебя историями о трех работах на неполный рабочий день, на которые мне пришлось устроиться, чтобы платить за колледж. Или о том времени, когда отец сорвался, а я только начал свой бизнес. Или даже о том, что мне пришлось спать с библиотекаршей, чтобы ночами она позволяла пользоваться компьютером для подготовки к конкурсу по дизайну — на самом деле я не стал бы посвящать тебя в подробности о последнем. Она была… довольно приставучей.

Опечаленная возникшей между нами напряженностью, я встаю и подхожу к окну, оглядываясь на Джакса лишь на несколько секунд. У меня такое ощущение, что, заставив его обнажить свою душу, я лишь растерзала его сердце и теперь наблюдаю, как оно истекает кровью. Я никак не ожидала, что в его прошлом так много боли, и, хотя мне хочется исправить всю эту ситуацию, знаю, что это не в моих силах.

К счастью, Джакс ощущает мой дискомфорт и помогает мне — как и всегда. Он отодвигает грусть на задний план, будто снимает пиджак, и снова ехидно улыбается. Его глаза сияют, а тело принимает более расслабленную позу, к которой я намного больше привыкла.

— Так, хватит обо мне… как у тебя дела с Джоном?

Вполне достаточно одного поддразнивания, чтобы заставить меня снова улыбаться.

— С Джеймсом.

— Да, Джеймс.

Я прикусываю губу. Джакс замечает это и тихо смеется.

— Эй, никакой странности в этом нет, ладно? Мы друзья. Здесь нет никакого подтекста. Я просто спрашиваю. Вроде как мы просто играем в двадцать вопросов, — он снова улыбается.

Я слегка киваю, расслабляясь.

— Ну, если честно, все складывается замечательно. Мы, кстати, ужинаем сегодня, и он мне на самом деле нравится. Я имею в виду, очень нравится. Просто вау. Такое ощущение, что… это может вылиться, ну, знаешь, во что-то постоянное. Долгосрочное.

Что-то мелькает в глазах Джакса, а затем он отводит взгляд, и его улыбка становится еще шире. Его, вероятно, забавляет моя инфантильная взбалмошность, или он просто считает, что я веду себя абсурдно, относясь так серьезно к парню, с которым только недавно познакомилась. Но он так не думал бы, если бы знал, какой Джеймс потрясающий. Он точно понял бы, почему я так себя веду.

— Это невероятно. Итак, ты уже готова начать семейную жизнь с этим парнем?

Я смеюсь.

— Не знаю насчет семейной жизни. Пока мы просто встречаемся.

Джакс пожимает плечами.

— Напитки прошлой ночью, ужин сегодня. Выглядит так, будто парень знает, чего он хочет.

— Так и есть, — соглашаюсь я. Еще одна черта, которая мне безумно нравится в Джеймсе.

— Такие парни обычно также знают, чего они не хотят. Так что будь осторожна.

Я слегка хмурюсь. Джакс заставляет меня немного нервничать.

— Что ты имеешь в виду?

— Забудь.

— Нет, скажи мне.

Джакс пожимает плечами и недолго осматривает комнату, после чего снова встречается со мной взглядом.

— Мы же друзья? Это просто дружеский совет. Я знаю парней. Я хорошо разбираюсь в женщинах, но мужчин понимаю еще лучше. Те парни, что активно действуют, как правило также быстро теряют интерес. Джеймс кажется хорошим парнем, а у хороших парней существуют свои ожидания.