Дж. Хокинс - Ненасытный

Пока она приходит в себя, я веду ее через толпу. Они вновь пялятся — все эти люди, кажется, только и делают, что смотрят — но в этот раз они видят в наших лицах, что нам плевать. Что мы два самых сексуальных человека на вечеринке, и наше внимание сосредоточено на нас самих.

— Сюда, — говорю я, указывая Лиззи на кладовку рядом с залом, но все-таки подальше от толпы.

Тут узко и тесно. Но достаточно места, чтобы стоять двум людям в паре сантиметров друг от друга — и это нормально, потому что мы собираемся находиться еще ближе. Голубая сойка в моих штанах собирается вырваться на свободу.

Я толкаю ее внутрь лицом вперед, захожу за ней и запираю дверь. Затем приседаю и зарываюсь лицом между ее великолепных ягодиц. Мои руки хватают и сжимают их так, словно я творю глиняное изделие.

Лиззи опирается на полку, снося все вещи на ней, и ахает, когда я покусываю и зарываюсь лицом в ее мягкость. Торопясь, она задирает свою юбку, и я не могу сдержать улыбку, когда вижу, что она выполнила мое условие — никаких трусиков.

Я развожу ее ягодицы и провожу языком вокруг ануса. Кладу руку спереди между ее ног и перемещаю на киску. Средний палец проталкиваю внутрь, указательный помещаю на клиторе, а другой рукой притягиваю ее на свой теребящий язык. Вот что я называю заглаживанием вины передо мной. Этого достаточно, чтобы отказ Лиззи прошлой ночью стал лишь отдаленным воспоминанием.

На вкус она как лучший десерт, который я когда-либо пробовал — как и десерт, я не могу перестать поедать ее. Я хотел испробовать ее задницу каждый раз, когда она носила те обтягивающие юбки, каждый раз, когда шла на высоких каблуках, и я видел покачивание этой задницы. Теперь, когда заполучил ее, я не успокоюсь, пока не наслажусь сполна.

Я приподнимаю Лиззи и тянусь языком к ее киске, слизывая влагу, которая сочится, словно из разрезанного персика, и все благодаря моим пальцам. Я напрягаю язык и провожу им вдоль киски к ее анусу и обратно. Она издает еле слышимый стон — хотя могу сказать, что она пытается подавить его. Если она не в состоянии сдерживаться сейчас, то не сможет сдержать его потом, когда узнает, что я приготовил для нее дальше.

Я встаю, разворачиваю ее лицом к себе, быстрым движением руки расстегиваю ширинку и приподнимаю Лиззи за бедра. Она хватается за мою шею и крепко обхватывает меня ногами, после чего засовывает свой язык мне в рот. Мы действуем синхронно, наши тела нашли общий язык еще до того, как мы сами это осознали.

Я надеваю презерватив, и ее киска скользит на мой член, как отлично сшитый костюм. Если ее слезы угрожали уничтожить мое либидо, то вкус ее задницы вернул его к жизни с удвоенной силой. Я тверд, как скала, во мне горят семь видов похоти по отношению к этой удивительной девушке.

Она отклоняется назад, держась за мои плечи и прижимаясь киской ко мне. Желая принять меня еще глубже, она ритмично и агрессивно двигает бедрами, как танцовщица сальсы. Моя спина ударяется об дверь, и сквозь звуки моего тяжелого дыхания и ее мурлыкающих стонов мы слышим удивленные голоса, доносящиеся с той стороны двери.

В прошлый раз, когда нас могли поймать, Лиззи была так шокирована, что сразу же резко прервала наш секс. В этот раз, услышав голоса наших слушателей, она только стискивает зубы и начинает насаживаться на мой член еще сильнее.

— Не останавливайся, — умоляет она, и я увеличиваю темп и слегка вращаю членом, исследуя каждую стенку в ней, нажимая на все точки сразу. — Не… останавливайся…

Когда она начинает кончать, я толкаюсь в нее еще раз и прижимаюсь к ней всем телом. Она впивается в мою спину, почти разрывая пиджак на части, и кусает мое плечо, чтобы заглушить крик. Когда она издает последний приглушенный визг в тонкий хлопок моего воротника, я отпускаю ее ноги.

Как только они касаются пола, она прижимает меня к двери и опускается на колени. Я уже настолько заведен, что отвожу взгляд, чтобы не взорваться, но Лиззи решительно настроена сделать это хорошо.

Она хватает член с такой гордостью и страстью, словно «Оскар», стягивает презерватив, а затем проводит языком от яиц до головки — именно так, как я учил ее. С жаждой изголодавшейся женщины, которой дали облизать ложку, она скользит своим разгоряченным языком вверх и вниз по нему еще несколько раз, а затем дразнит головку. Потом обхватывает ее губами, удерживая меня на грани, как на «американских горках» перед снижением.

И затем вот оно. Она берет его в рот. Глубоко, медленно, заставляя почувствовать мягкость ее рта. Но не это самое прекрасное. Дело в ее глазах. Взмахнув ресницами, она открывает эти карие глаза, и они вновь смотрят на меня со страстью и желанием дикого животного. И затем я так сильно кончаю, что изливаюсь в ее рот, словно вода, льющаяся из шланга. Ее глаза сосредоточены на мне, пока она принимает все, что я могу дать. Как будто высасывает душу из моего члена.

Она встает и нам требуется минута, чтобы привести в порядок собственную, и друг друга, одежду. Я здоровый парень, но чувствую, как кровь все еще пульсирует в моих венах, а по спине скатывается пот. Лиззи нежно поправляет мои волосы, подмигивает мне, а затем открывает дверь.

Люди смотрят на нас, пока мы идем обратно в сад, но нам плевать. На наших лицах большие ухмылки, а румянец, появившийся на щеках, превращает хмурые взгляды в разочарованные.

— Не знаю как ты, но я очень голодна, — бодро говорит Лиззи.

Мы добираемся до фуршетных столов и начинаем накладывать еду на наши тарелки, словно не ели всю неделю. Мы идем вдоль столов, наши взгляды устремлены на еду, и Лиззи в кого-то врезается.

— Ой, прос…

Тяжело различать мужчин на вечеринке, когда каждый из них одет практически одинаково. И что же вы думаете? Это Броуди и его одетая в синее платье любовница.

Я кладу еще пару крекеров с рыбным паштетом на свою тарелку и наблюдаю, как эти двое смотрят друг на друга, словно готовы устроить перестрелку.

— Лиззи, — его голос, как лед.

— Броуди, — ее, как огонь. И я ставлю на огонь.

— Джакс? — хотя мы встречались лишь раз в той закусочной, он, конечно, не забыл мое имя. Я киваю, но держу руки на тарелке.

Его подруга подходит ко мне, демонстративно выпивает свой напиток и улыбается так, словно ничего не может с собой поделать, и вероятно, это действительно так.

— Джулия.

Имена слетают с их уст, и это больше похоже на перекличку, чем на приветствие. Я беру миниатюрную версию вишневого пирога и откусываю. Это будет весело.

Мы с Броуди обмениваемся взглядами, как будто играем в игру, где кто первый заговорит, тот и проиграет. Пока мы оценивающе улыбаемся друг другу, девочки в это время безуспешно пытаются скрыть разъяренные выражения своих лиц.

— Вы только что вышли оттуда? — спрашивает Броуди, указывая на кладовку.

— Из кладовки, да, — говорю я, — мы… искали бумажные тарелки.

Я широко улыбаюсь.

— Вы нашли их? — спросил он с сарказмом, но вышло не очень.

— Я сказал бы, что мы нашли правильное место, — я сдержался, чтобы не подмигнуть. Он уже итак выглядит слишком побежденным.

Броуди мрачно смотрит на бокал со своими напитком, и когда поднимает голову, на его лице такое выражение, которое, кажется, присуще только строгим папочкам и старым докторам.

— Это весьма… ты с ума сошла, Лиззи.

— Ну, — говорит она, ее выражение лица столь же непоколебимо, как и тон, — я предпочитаю действовать в открытую. В отличие от некоторых людей, с которыми знакома.

— Это несправедливо, Лиззи.

Лиззи сжимает кулаки, после чего говорит:

— Чертовски верно, это несправедливо.

Броуди смотрит на девушку в синем платье, но она молчит.

— Ты никогда не могла контролировать свои эмоции, — продолжает Броуди.

Глаза Лиззи становятся такими же огромными и круглыми, как у персонажей из японского мультфильма. Она смотрит на меня. Я смеюсь.

— Ничего себе, — говорю я.

— Прости, что? — Броуди обращается ко мне, как будто бросает вызов.

— Я сказал «ничего себе». В том смысле «ничего себе», что неужели существуют такие тупые придурки, как ты?

Броуди поджимает губы.

— Я тупой?

— Да, тупой, — спокойно отвечаю я, но лишь с едва заметной злобной улыбкой, чтобы дать ему почувствовать, что я говорю. — Я знаю Лиззи всего неделю. Но она заставила меня смеяться. Она заставила меня задуматься. Удивила меня, научила нескольким вещам. И она, безусловно, знает, как трахаться. Она здесь самая сексуальная девушка, включая и маленькую Мисс Синее Платье — без обид — и становится еще более сексуальной каждый раз, когда я вижу ее.

Броуди переминается с ноги на ногу, поднимает подбородок и смотрит на меня с презрением.

— И вот ты здесь, — продолжаю я, — со своей скучной стрижкой и обманчивым превосходством. Ведешь себя так, словно Лиззи не самое лучшее, что когда-либо происходило с тобой в твоей, кажется, довольно скучной, предсказуемой и во всех смыслах жалкой жизни.

— Тебе лучше уйти, — говорит Броуди, скрипя зубами, — или я сделаю что-нибудь, о чем пожалею.

Я тихо смеюсь.

— Ты не ударишь меня. Ты достаточно умен, чтобы понимать, что не выиграешь в этой драке. Едва ли.

— Не будь так уверен, — говорит он, но в его голосе теперь меньше решительности — мы оба знаем, кто здесь главный.

— Ты облажался. Вот и все. Ты позволил ей уйти. Ты не сделал ничего, чтобы удержать ее. И это нормально. Все совершают ошибки. Мне следует пожалеть тебя. Но я слушаю тебя прямо сейчас и понимаю, что ты даже не осознаешь, как облажался. И не думаю, что когда-либо осознаешь это. И знаешь, что? Мне не жаль тебя.

Затем я перевожу взгляд на его спутницу. Она делает шаг назад и смотрит теперь на Броуди так, словно только что откусила яблоко и нашла в нем червяка. А я продолжаю:

— Мне жаль эту девушку в синем платье. Жаль всех женщин, которых ты собираешься утомлять подробностями о своей работе на бессчетном множестве первых и последних свиданий, ожидающих тебя в будущем. Мне жаль женщин, которых ты снова и снова будешь разочаровывать в постели. Жаль женщин, которые свяжутся с тобой, ожидая мужчину, а в итоге получая мальчишку. Потому что, если ты не смог добиться успеха в сексе с Лиззи, которая была готова мириться со всеми твоими заскоками, то не будешь в состоянии сделать это вообще с кем-либо.

— Кем, черт возьми, ты себя возомнил? — кричит Броуди, выйдя из себя.

Я обнимаю Лиззи за талию и притягиваю ближе. Перевожу взгляд с перекошенного от ярости лица Броуди к ангельской улыбке Лиззи.

— Я тот парень, который даст ей все, что она заслуживает.

Она кладет руку мне на талию, и мы вместе уходим, оставляя их позади.

Мы идем приблизительно в течение пяти минут, прежде чем Лиззи начинает смеяться. Я с улыбкой наблюдаю за ней. Она смотрит на меня своими карими глазами, и они искрятся, словно пузырьки в бокале шампанского.

— Как так легко все получается у тебя? — спрашивает она, как будто этот вопрос кипел в ней в течение нескольких дней. — И когда ты стал таким галантным?

Я качаю головой.

— Когда ты стала такой сексуальной?

Она отмахивается от моего ответа.

— Нет. Серьезно. Как ты сделал это?

Я смотрю на верхушки деревьев, затем вновь на нее и пожимаю плечами.

— Жизнь легка, когда ты действительно знаешь, чего хочешь.

Она размышляет какое-то время, а затем поворачивается ко мне.

— Ну, я собираюсь сделать свою жизнь легкой. Прямо сейчас я хочу принять долгий душ и лечь спать.

Она достает телефон из сумочки.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я, кивая на телефон в ее руках.

— Вызываю такси. Эта свадьба закончилась для меня.

Мысль о ее отъезде чувствуется, как удар в живот. Я кладу руку на ее телефон и отодвигаю его.

— Поехали ко мне.

Лиззи смотрит на меня грустным извиняющимся взглядом.

— Я не могу. Прости. Я очень устала.

— Ничего такого. Просто приедешь и поспишь. Больше ничего. Моя машина недалеко, а мой душ потрясающий.

Лиззи колеблется немного, затем говорит:

— Ладно. Но… почему?

Я засовываю руки в карманы и вновь отвожу взгляд.

— Ты поверишь мне, если я скажу, что сам не совсем уверен почему?

Помните, когда я говорила о пробуждении и ощущении себя фантастически? Ну, забудьте это, планка только что поднялась. Помните, когда я сказала, что не жаворонок? Что нанесла больше нокаутов по своему будильнику, чем чемпион в тяжелом весе? Что для того, чтобы полностью открыть глаза, мне требуется настолько крепкий кофе, что он почти отвратителен? Ну, забудьте это тоже, потому что, оказывается, все, что мне необходимо, это проснуться рядом с Джаксом.