Дана Алексеева - Ненавижу (любить) тебя

Затишье перед бурей

Фисташковое мороженое медленно подтаивало на солнце, и его ванильная струйка уже стремилась выйти за грани стаканчика. Я вовремя уловила момент «побега» и одним движением языка перехватила светло-зеленый ручеек. Во рту заиграл любимый сладковатый ореховый вкус. Я довольно прикрыла глаза, наслаждаясь приятным послевкусием.

Это мое первое мороженое за  лето и, скорее всего, последнее. Маленькая слабость, которую я себе позволила в выдавшийся жаркий день.

Именно сегодня  дружной компанией мы решили вылезти на пляж и повеселится от души. На протяжении последних несколько лет моя единственная компания – это моя семья и семья Коллиеров, которые сейчас играют в пляжный волейбол, а я временно нахожусь на скамейке запасных и релаксирую в гамаке.

И пока Коллиеры выигрывают.

 И тот факт, что на нашу сторону перешла Эйми Коллиер, не особо поменял картину. Ее неловкие движения и переминание ногами по песку вызывают во мне добрую усмешку. Эта миловидная хрупкая блондинка, и моя лучшая и единственная подруга в частности, делает все, что в ее силах… Но волейбол - это не ее вид спорта. С ее внешними данными, обаянием и умением подать себя, Эйми должна сейчас ходить по подиуму модного дома или блистать на глянцевых обложках. Она – та, которой восхищаются и кому завидуют, украдкой подглядывают и тайно мечтают. В ее инстаграме  более сотни тысяч подписчиков, и как говорит сама Эйми, это только начало.

Я хихикаю про себя, когда Эйми не принимает в очередной раз подачу и неуклюже расстилается на песке. Мяч отскакивает в мою сторону и приземляется возле гамака.

- Оливия! – машет мне Алекс. – Передай мяч, пожалуйста!

Кивнув в ответ, я поправляю солнечные очки и кидаю мяч прямо в руки Алексу.

Алекс Коллиер – брат Эйми и мой друг детства. Я помню его еще маленьким мальчишкой, удирающим от меня за детскую проказу и гогочущим от счастья, когда его шалость удалась. Сейчас это горячий двадцатилетний парень, красавчик, какого поискать надо… Он в одних шортах, и его идеальный торс переливается в лучах солнца и нечестно играет на струнах нервов слабого пола. Его взлохмаченные волосы отливают золотом и мило курчавятся на концах, отчего образ Алекса становится непристойно милым и очаровательным.

- Спасибо, солнышко! – подмигивает мне Алекс.

Он одаряет меня белоснежной улыбкой, и я  чувствую, как его взгляд серо-голубых глаз пытливо изучает мой силует. Я невольно подправляю бретельку на лифе яркого желтого, почти лимонного купальника. И неуверенно улыбаюсь в ответ.

После нашего первого поцелуя, который случился по инициативе Алекса, я поняла, что  не могу  воспринимать его кем-то большим, чем просто другом. О чем я ему сразу честно заявила. Но он все равно не сдается и питает надежду на наше воссоединение.

Алекс -  второкурсник медицинского факультета в Стэнфорде и просто окружен и переполнен вниманием длинноногих красавиц, мечтающих о его сердце или хотя бы симпатии. И я буду  счастлива, если  он  встретит свою единственную, с кем захочет провести всю оставшуюся жизнь. Но пока, по его словам, есть одна кандидатура на это почетное место. Это я.

Я отшучиваюсь от его намеков и плавно перевожу тему, но внутри меня становится неспокойно, когда вижу его горящий взгляд, полный желания. Он слишком зациклен на мне. В этом вся проблема. И мне очень неловко, когда я не могу дать ему взаимности. Как друг – да, но как девушка – нет.

- Чарльз! Любимый! – в восхищении захлопала мама моему отцу, который очень проворно выиграл очко нашей команде. – Так держать!

Мои уголки губы дрогнули наверх. Я восхищаюсь отношениями своих родителей. Они чувствуют, обращаются и разговаривают так, будто им не по сорок пять, а по двадцать пять лет. Приятное расслабляющее тепло разошлось по телу от мысли, что мои

родители, как и прежде, любят друг друга.

Сейчас все хорошо. В нашу семью пришла оттепель и равновесие. Уже почти год мы наслаждаемся размеренной спокойной жизнью, но…

Но мое сознание не дает мне покоя.  Я замечаю, как мама с опаской мельком посматривает на меня. И это происходит постоянно. Я виню в этом себя. Это на первый взгляд кажется, что мама беззаботно проводит время с семьей, посвятив все внимание происходящей игре.

Я вижу вторую сторону медали. То, что скрыто за вуалью этой непринужденной улыбки. В ее глазах тревога. Страх неизвестности. Что произойдет с ее дочерью в следующую минуту? Или секунду?

Ее дочь страдает от эпилепсии. И ее дочь – я, Оливия Браун.

В моем мозгу поселился вирус. Именно так я это понимаю. И этот вирус время от времени дает о себе знать. Судорожные приступы с отключением сознания могут застать меня в самый неподходящий момент.

 И несмотря на то, что уже как год, я живу без приступов, мамина тревога не спит… Как и моя. Слишком живы еще воспоминания тех страшных дней.

Все началось давно. Но я помню все, как вчера…

Точка отсчета. Детство.

2012 год. Мне 7 лет.

Утро. Я до сих пор валяюсь в кровати и не желаю вставать, хотя солнце уже заполнило своим светом всю комнату. Отчего я щурю глаза и, в конце концов, поворачиваюсь к стене.

Я жду маму. Ее ласки и нежностей с утра, которые для меня лучше всего на свете! Как приятно понежничать с утра, быть зацелованным с ног до головы родными губами… А потом прижаться и вдохнуть любимый мамин запах – неуловимые приятные цветущие нотки, разбавленные по утрам запахом кипяченного молока и свежеиспеченных булочек.

Затаив дыхание, я тщательно прислушиваюсь к движениям и голосам на первом этаже. И вот, наконец-то, знакомые шаги по лестнице. Особое поскрипывание ступенек, неторопливые, осторожные движения – я знаю точно, ко мне идет мама!

 Изо всех сил сдерживая ликование и радостную улыбку, я переворачиваюсь на спину и закрываю глаза. Чувствую, что веки предательски подрагивают, а губы так и норовят выйти из под контроля. Но я держусь… И жду.

Легкий скрип двери. Аккуратное движение на носочках появилось в комнате. И непонятное шуршание толи фольги, толи целлофана. Улавливаю  движение около головы, где располагается моя прикроватная тумбочка. Затем вновь звук шагов, которые направляются к двери и окончательно затихают за ней.

Я осторожно приоткрываю глаза. В комнате – никого, дверь прикрыта. Я смело вскакиваю с кровати и обнаруживаю на тумбочке подарочную коробку с бантом.

Взвизгнув от радости, я начинаю нетерпеливо распаковывать подарок.

 Что же там?

В голове перебираю возможные варианты и не могу остановиться на самом лучшем. Открываю крышку и  на секунду замираю от накрывшего восторга  и умиления.

Неужели это те самые?

Золотистые, блестящие и ослепляющие своей красотой… С очаровательным бантиком , украшенным сверкающими камешками и бусинами… И маленький каблучок имеется! Это те туфельки принцессы, о которых я мечтала!

Я на босу ногу надеваю туфельки и от радости приплясываю, любуясь, как же они хорошо смотрятся на ноге. Ну и пусть, что чуток великоваты. В жизнь теперь их не сниму!

- Мама! Папа! – выбегаю я из комнаты и стучу каблуками по лестнице.

Родители встречают меня наигранно удивленными взглядами.

- Не ушибись, птенчик… - придерживает мою прыткость мама. – Что случилось?

- Посмотрите, какие же они чудесные! Как из сказки! – начала я демонстрировать туфельки, вертя поочередно ножками из стороны в сторону.

Родители смешливо переглянулись.

- И вправду они волшебные! – воодушевленно поддержала меня мама.

- Теперь ты самая настоящая принцесса! Разрешите вашу ручку? – склонился папа и поцеловал мою нежную детскую кожу.

Легкая щекотка пробежалась по руке от папиной щетины.

Я заливисто засмеялась. И начала прятать руки за спиной. Папа уловил момент игры и начал гоняться за мной, в надежде пощекотать меня еще. Я в пижамке и в новых туфельках озорно бегала от него и пряталась за маму.

- Мама, спаси! Мне попался слишком назойливый Принц! И слишком бородатый… - я скорчила смешную рожицу папе, почувствовав себя под надежным крылышком  мамы.

Мама обняла меня и чмокнула в мой вздернутый носик.

- Пора завтракать, принцесса Оливия.

Я на секунду понурила взгляд, что веселье так быстро закончилось, но в следующий миг вновь оживилась.

- Мама,  а потом пойдем гулять? Я непременно должна показать мои туфельки Эйми и Алексу.

Мама посмеялась.

- Непременно. – мотнула она головой, и моему счастью не было предела.

После завтрака я надела платье, которое было под стать моим новым туфелькам и ничуть не уступали им в красоте. Я довольно сидела на стуле перед зеркалом и мотала вразнобой ногами, то и дело, поглядывая вниз. Как же красиво переливаются камешки!

- Не ерзай, Оливия, сядь прямо! – сделала замечание мама, которая заплетала мои непослушные  волосы.

Представив изумленное выражение Эйми Коллиер при виде моих новых туфелек, я улыбнулась своему отражению и начала довольно похрустывать карамелькой за щекой.

Не прошло и получаса, как все сборы были закончены, и мы с мамой вышли из дома. Коллиеры живут улицей ниже. Поэтому мы отправились пешком к нашим давним друзьям.

Я подскакивала и напевала под нос незатейлевую песенку.

- Мама, послушай, как стучат каблучки! – я слегка пробежалась вперед, и стук каблучков эхом раздался по улице.

- Действительно, очень звонко. – улыбнулась мама и протянула мне свою руку.

Я упрямо замотала головой.

- Нет, я уже большая, мама!

Мама ахнула. Одним движением она заключила меня в объятия.

- И когда ты успела так вырасти?! – ее глаза забегали по моему лицу, которое  старалось изобразить самое серьезное взрослое выражение. – Хорошо, только сильно не бегай, ты же не хочешь разбить коленки?

Почуяв мамину благосклонность, я тотчас вырвалась из ее рук и побежала вперед.

- Смотри, как я хорошо бегаю, мама! Тебе не зачем переживать!

- Оливия, помедленее! – услышала я из-за спины, но стук каблучков заглушил мамины предостережения, и я не замедлила бег.

Я для себя определила финиш – белая полоска, которая виднеется впереди. Добегу до нее и стану чемпионом. И чем быстрее, тем лучше.

- Стой! – крикнула мама, и я услышала, как она побежала следом за мной, шурша  пакетами.

Сейчас, еще чуть-чуть. Я уже была близка к цели. Три, два, один…

Звук тормозов велосипеда и крик мамы  - последнее, что я слышала в то утро.

Я пришла в себя, лежа на больничной кровати. У меня сильно болела голова, о чем я сразу сказала маме, лицо которой было нездорово бледное. Она очень перепугалась за меня и глубоко вздыхала, когда разговаривала о чем-то с доктором.

Итог – рана на голове, вследствие сильного удара головы о бордюр, к которому меня отшвырнуло. Рану экстренно зашили и некрасивый шрам на голове тому подтверждение. Еще пара ушибов и сотрясение головного мозга – диагноз, который даст о себе знать чуть позднее.

Именно этот день можно считать точкой отсчета в зарождении моего личного кошмара, который будет захватывать мою жизнь в плен и лишать ее всяческих радостей и удовольствий, доступных другим детям.

*********

Дом Коллиеров. Месяц спустя.

- Кунфу-Панда! – вскрикивает Эйми и начинает хохотать над Алексом, который очень забавно подражает панде с боевым искусством из известного мультика.

Когда Алекс отодвигает мизинчик, секретный прием Уси из Кунфу Панды, то все сомнения пропадают.

Игра Крокодил в нашем исполнении – веселая и уморительная забава, которая незаменима, когда мы с друзьями собираемся вместе.

- Твоя очередь, Оливия! – передает мне все лавры Алекс.

Мне выпала змея Каа из «Маугли».

Я растелилась на полу и начала изображать движения змеи. Алекс с Эйми захихикали и, по-моему, специально начали отдаляться от правильного ответа. 

- Эмм… улитка? Турбо!

Я зашипела.

- Шипящая улитка Турбо?

Друзья пуще прежнего захохотали. Я уже и сама еле сдерживалась. Я перевалилась на спину, зажив руками живот, который содрогался от смеха.

- Дай подсказку, Лив! – сказал Алекс, на мгновенье успокоившись.

Но я не успела подумать над подсказкой. В моих ушах загудело, а глаза непослушно закатились назад. Все тело охватило судорогой, и я потеряла себя.

Когда я очнулась, то увидела около себя своих родителей и родителей Алекса и Эйми.

В маминых глазах стоял ужас. Она была белая, как мел.