Марджори Льюти - Необыкновенная помолвка

Лиз Хартли открыла глаза и посмотрела в иллюминатор. Она задремала и не заметила, как самолет вылетел из Рима, а теперь вдалеке блестели воды Ла-Манша — свинцово-серая лента в бледном вечернем свете.

Внезапно пробудившись, она вспомнила о Терри, и ей стало уютно и тепло, как всегда, когда она думала о нем. Но тут нахлынули жестокие воспоминания, пронзившие острой болью, и на глаза навернулись слезы, отчего пейзаж внизу затуманился и помутнел. Все было кончено. Терри не захотел жениться на ней, и она возвращалась в Лондон, к Джону и Дороти, которые с радостью скажут: «Мы же тебя предупреждали!»

В проходе между креслами появилась стюардесса, и девушка, сидевшая рядом сонно спросила:

— Когда м-мы приземлимся?

Стюардесса в небесно-голубой шапочке склонилась над ней:

— В восемнадцать двадцать мы будем в Элмдоне.

— Спасибо.

Лиз бросила на соседку сочувственный взгляд. Когда ты устал или волнуешься, то начинаешь заикаться, и Лиз Хартли это было прекрасно известно. Девушка выглядела усталой и встревоженной. Ли как следует рассмотрела ее и подумала: «Она тоже несчастна, значит, я не одинока». Она отметила, что девушка красива. Не просто хорошенькая, а по-настоящему красивая, с туманными лиловыми глазами великолепной кожей и шелковыми темными волосами. Конечно, богатая, потому что ее серо-зеленый костюм был явно куплен в модном магазине, а колени небрежно прикрывала норковая пелерина. Красивая, богатая и несчастная.

«А я заурядная, несчастная и без гроша в кармане, — подумала Лиз, — но теперь это уже не важно». Впервые после разговора с: Терри в Кейптауне Лиз усмехнулась и стала наконец похожа на себя прежнюю.

Мужчина с седеющими волосами, расположившийся в противоположном ряду, взглянул на девушек и подумал: «Эта в зеленом костюме просто красавица, но я бы предпочел ту, другую, она более живая. Готов поспорить, с ней будет весело. Эта ее полуулыбка…» Ему понравились ее волнистые волосы и длинные стройные ноги. Он вздохнул и вернулся к своей «Файненшл Таймс:».

Должно быть, самолет попал в воздушную яму. Норковая пелерина соседки Лиз соскользнула вниз. Подхватив и вернув ее девушке, Лиз произнесла:

— Какая красивая!

— Да, большое спасибо!

Голос девушки звучал отстраненно, словно мысли ее витали где-то далеко. Очевидно, она не желала затевать разговор. Когда они приближались к Элмдону, отчаяние вновь охватило Лиз. Быстро темнело, и на английском побережье замигали огоньки. Чтобы не думать о произошедшем, Лиз попыталась составить список преимуществ и недостатков. С одной стороны, молодость, здоровье, приятная внешность, отличные навыки секретаря. С другой — нет работы, очень мало денег, нет семьи, кроме сводного брата Джона, который на пятнадцать лет старше ее. Джону не нравился Терри, и он не поддержал Лиз когда она бросила работу и уехала к любимому в Южную Африку.

Как ни прискорбно, но братишка прав, Терри оказался слабым, ненадежным, эгоистичным. Лиз поморщилась. Но ведь это правда? Именно такого Терри она должна помнить, а не того высокого мужчину с выгоревшими на солнце волосами, который легкой походкой вошел в офис и изменил ее мир. Это было всего пять месяцев назад.

Лиз вновь отчетливо представила эту картину: она поднимает голову от пишущей машинки, лучи зимнего солнца с трудом пробиваются сквозь запыленное окно. Он улыбнулся ей и сказал…

Стоп! Лиз рассердилась на себя: «Если хочешь, вспоминай коней, но не начало. Вспомни, как Терри вошел в твой номер в понедельник вечером с обратным билетом на самолет. Вспомни, какое у него было смущенное, виноватое лицо…

Избегая встречаться с ней взглядом, он сказал:

— Я договорился. Это одно из преимуществ работы в туристическом агентстве. Самолет, вылетающий завтра в шестнадцать часов отменен. Тебе придется сесть на другой в Риме и чартерным рейсом вернуться в Элмдон. Немного неудобно, но ничего лучше найти не удалось.

— Конечно.

Терри не терпелось отправить ее домой.

— Я отправил твоему брату телеграмму, написал, что ты будешь в Бирмингеме в с среду вечером.

Лиз взяла у него папку с билетами.

— Спасибо тебе. Когда прилечу домой обязательно вышлю тебе чек.

Лиз держалась из последних сил. Как будет ужасно и унизительно, если она устроит сцену.

— Не думай об этом, — с наигранной веселостью ответил Терри. — Я обо всем позабочусь. В кон концов…

— Нет, — перебила она.

Он посмотрел на нее и вспыхнул:

— Не говори так, Лиз. Я думал, что мы сможем это преодолеть как цивилизованные люди. Мне казалось, я все объяснил, мне действительно жаль.

— Ты объяснил! Ты послал мне телеграмму, что я оставалась дома, но она не дошла! А я бросила работу! Я думала, мы будем строить планы нашей свадьбы, но ты передумал и решил жениться на другой — на дочери своего директора.

Лиз трясло, но ей надо было еще кое-что сказать Она сжала губы.

— Терри, ты обязан сказать мне одну вещь. Ты правда любишь эту девушку? Больше, чем любил меня?

Они стояли в маленьком номере гостиницы, глядя друг другу в глаза. Сначала ей показалось что он не собирается отвечать. Терри вздохнул, а потом горько рассмеялся:

— Любовь! Женщины так часто говорят о любви, а мужчины им только подыгрывают. Но мы не маленькие глиняные идолы, Лиз. Мы должны быть практичными и думать о том, как возвыситься в этом мире. Нет ничего бесчестного в том, чтобы жениться на деньгах, это просто здравый смысл.

Все в Лиз противилось этим словам. Она уставилась на Терри, словно видела его впервые, и почувствовала как в ней что-то умирает.

— Любовь — это роскошь, мрачно продолжал он. — Как глазурь на пироге. Не верю, что нашелся бы мужчина, который упустил бы такой шанс. Если это поможет, Лиз, то я скажу, что по-прежнему люблю тебя. Я безумно тебя хочу. Но… — Он беспомощно развел руками. — Я собираюсь жениться на дочери Фрэнка Картера. Неужели ты не понимаешь? Ты ведь умная девушка…

Это было невероятно. Терри просил Лиз простить его, словно маленького мальчика. Он протянул к ней руки:

— Давай расстанемся друзьями.

Лиз медленно покачала головой:

— Ты ведь хочешь все сразу, п-правда? — Потом она резко повернулась к нему спиной. — Пожалуйста, уходи.

— Если ты так хочешь, Лиз.

Он ушел, и секунду спустя Лиз услышала, как хлопнула дверь. Она стояла не шевелясь, пока не затих шум лифта. Ей удалось сохранить невозмутимое выражение лица, она не кричала, не рыдала, не умоляла. Правда, это было слабым утешением.

Через несколько минут зазвонил телефон, и в трубке раздался голос портье:

— Джентльмен просил передать вам, что он заказал такси на завтра до аэропорта.

— Спасибо, — прошептала Лиз и медленно повесила трубку.

Потом она разрыдалась.

Самолет начал опускаться. Девушка в зеленом костюме положила в сумку перчатки. Мужчина с седеющими волосами опустошил стакан бренди и с ухмылкой повернулся к своему спутнику:

Жена встречает меня на машине. Мне не придется вести.

«Джон вряд ли будет ждать меня в Элмдоне, — подумала Лиз, — скорее всего нет». Он не любил поспешных решений и даже удовольствие от того, что опять оказался прав, не смогло бы пересилить раздражение от неожиданного приезда Лиз.

Лиз решила, что, если Джон в аэропорт не приедет, она переночует в отеле Бирмингема. Завтра у нее будет больше решимости, чтобы столкнуться с предстоящими унижениями. Ей придется попросить кредит, чтобы вернуть Терри деньги за билет. Пока она этого не сделает, ее гордость будет уязвлена.

Из кабины пилотов появилась стюардесса.

— Леди и джентльмены, прошу вашего внимания. — Она спокойно улыбнулась. — Командир просил передать вам сообщение. Возникли небольшие трудности, и нам понадобится еще четверть часа или чуть больше, чтобы приземлится в Элмдоне. Кто-нибудь желает заказать напитки?

Лиз попросила кофе, а ее соседке принесли что-то в стакане. Вокруг раздавались приглушенные голоса, потом вдруг воцарилось молчание и все напряженно стали прислушиваться к шуму двигателей. Лиз спросила у девушки:

— Как вы думаете, что случилось?

Красавица в зеленом костюме пожала плечами и слабо улыбнулась:

— Не имею понятия.

Похоже, произошедшее ее совсем не интересовало.

Седой мужчина обернулся к девушкам и уверенно произнес:

— Все будет нормально. Эти ребята — отличные пилоты.

Снаружи совершенно стемнело. Стюардесса ходила по рядам, разносила напитки, шутила с детьми. Из репродуктора раздался мужской голос:

— Говорит командир. Через три минуты самолет совершит посадку. Пожалуйста, пристегните ремни. При посадке нас могут ожидать непредвиденные обстоятельства, но все под контролем. Спасибо за внимание.

Что-то случилось, подумала Лиз и удивилась, что ей совсем не страшно. Возможно, невозмутимость командира внушила ей спокойствие. Самолет должен был вот-вот приземлиться. Все напряженно ждали, прислушиваясь. Лиз затаила дыхание. Потом последовал удар, за ним еще один, более сильный, и вдруг раздался оглушительный скрежет. Прежде чем погас свет, Лиз успела заметить, как качнулась кабина, и порыв ледяного ветра резанул ее по лицу.

Последнее, о чем она успела подумать, было: «Джон очень рассердится, если ему придется напрасно ждать».

Было холодно, тело затекло, и что-то царапало щеку. Лиз открыла глаза и увидела темное небо. Казалось, она лежала так целую вечность, то приходя в себя, то проваливаясь в пропасть, но наконец полностью очнулась и поняла, что произошло. Лиз осторожно ощупала руки и ноги, похоже, они были целы. Ужасно болела шея. Девушка попыталась приподняться, но упала на спину. Через несколько минут она предприняла вторую безуспешную попытку. Потом еще одну. Наконец, после долгих мучений, ей удалось сесть. Лиз обнаружила, что находится на вспаханном поле, а кололась и царапалась жесткая стерня. Вдалеке виднелся самолет, освещенный прожекторами, слышались голоса.

Она должна добраться до самолета, туда, где люди и свет. Лиз с трудом поднялась на ноги и, неотрывно глядя на самолет, побрела, то и дело спотыкаясь и падая. Еще один шаг, и силы оставили ее. Лиз рухнула как подкошенная, плача от злости.

Потом она поползла на четвереньках. Стерня колола ей ноги, шея страшно болела, но она медленно продвигалась вперед. Лиз ползла, плакала, смеялась и ползла. Вдруг рядом оказался какой-то человек. Она попыталась поднять голову, но шея болела, и она рассмеялась от бессилия, представив себя со стороны.

— Привет, кто бы вы ни были. Я п-похожа на переваливающегося бегемота?

Боже, выговорить это стоило труда. Лиз, беспомощно смеясь, упала ничком, слезы текли по щекам, и их соленый вкус смешивался с привкусом земли. Кто-то опустился рядом с ней на колени, и она услышала мужской голос:

— Элизабет, это ты! Слава богу!

Значит, Джон все-таки пришел ее встретить. Это точно он, больше никто не называл ее Элизабет. Ей так хотелось увидеть его лицо, понять, сердится он или нет. Его голос звучал мягко, но Лиз была уверена, что он злится. Он вообще был сердитым человеком. Когда она была маленькой девочкой, это ее пугало, но потом она поняла, что от таких людей, как Джон, нужно защищаться. Она не могла перестать смеяться.

— Прости, — выдохнула она. — Какое н-нелепое прибытие!

У нее почти началась истерика.

Джон мягко положил руку ей на плечо.

— Перестань, Элизабет, возьми себя в руки. Скажи, ты можешь двигаться? Где-нибудь болит?

Он говорил тихо, но что-то в его голосе заставило Лиз прекратить смеяться. Она перевела дыхание:

— Не очень.

— Вот и молодец!

Теперь Джон старался ее ободрить.

— Успокойся, я донесу тебя до машины. Скажи, если вдруг будет больно.

Лиз никогда не думала, что Джон такой сильный. Пока он шагал по мокрой земле, сестра прижималась к нему, словно к скале.

— Ты очень… — начала она, но все вокруг внезапно потемнело.

Лиз пришла в себя и обнаружила, что пристегнута на переднем сиденье машины, под головой лежало что-то мягкое. Уверенная рука Джона покоилась на руле, стрелка спидометра дрожала около отметки «70». Даже в полуобморочном состоянии Лиз это удивило. «Верно, он купил новую машину, старый «остин» не мог бы мчаться на такой скорости», — подумала она. Да и вообще Джон никогда не превышал пятидесяти пяти миль. Должно быть, чтобы побыстрее довезти ее до дома, он нарушил собственное правило. Наверное, она его недооценивала. Все-таки он добрее, чем кажется.

Лиз пошевелилась, и Джон повернулся к ней: