Сабрина Джеффрис - Неодолимое желание

— Теперь ты довольна?

Вирджиния осмелилась опустить взгляд туда, где гордо возвышался символ его мужского достоинства. Во рту у нее пересохло, она с трудом сглотнула, замерев от восхищения. Довольна? Да она очарована. Кто бы мог подумать, что его выступающая плоть будет выглядеть так внушительно? Она задумывалась на эту тему, наблюдая за жеребцами, но лошади и мужчины совсем не похожи между собой, как оказалось.

Его плоть словно ожила под взглядом Вирджинии, поднимаясь вверх, как будто ей нравилось ее внимание.

— Тебе больно, когда это вот так выступает? — тихо спросила она.

— Нет, — напряженным голосом ответил Гейбриел. — Во всяком случае, когда я голый. В одежде немного неудобно.

— Можно мне дотронуться?

— Господи, конечно, — простонал он и, поймав ее руку, сомкнул ее вокруг собственной плоти.

Это было интересно. Восставшая плоть задрожала, как будто рука Вирджинии взволновала ее. Гладкая и твердая, она напоминала кожаную рукоятку хлыста.

— Разве это не доставляет тебе неудобства при езде верхом?

— Обычно нет! — отрезал Гейб.

В следующее мгновение она оказалась поваленной на спину на кровать, он оказался сверху и смотрел на нее с голодным блеском в глазах.

— Мужчина может терпеть это только до определенного предела, Вирджиния.

— Мне просто было любопытно.

— Я знаю, — заставил себя улыбнуться Гейбриел. — Но еще немного твоего любопытства, и все это закончилось бы еще до того, как началось.

— Что ты имеешь в виду?

Гейбриел раздвинул ей ноги, чтобы встать между ними на колени.

— Просто доверься мне, когда я говорю, что мне надо быть внутри тебя. Сейчас.

У мужчин, несомненно, есть кое-что общее с лошадями. Нетерпеливость.

Она и сама чувствовала некоторое нетерпение. Когда он снова начал ласкать ее между ног, к ней вернулось такое же возбужденное состояние, какое она переживала тогда в конюшне. Потом он поцеловал ее, грубо и требовательно, и это было настолько восхитительно, что Вирджиния почти забыла, что оба они без одежды и Гейбриел собирается лишить ее невинности.

Но забыла только до того момента, пока он не проник внутрь ее тела. Она действительно позволила ему сделать это — овладеть собой.

Вирджиния должна была почувствовать панику. Должна была испугаться. Но вместо этого всем своим существом она ощутила восхитительное волнение в ожидании чего-то нового, неизведанного, чувствовала, как быстро бежит по жилам кровь. Даже тот напор, с которым его плоть продвигалась внутри ее тела, не могла подавить это восхищение.

Вот чего она так сильно хотела — этого безрассудного действа, этого головокружительного единения с мужчиной, который однажды возродил ее к жизни. Который заставил ее почувствовать себя настоящей женщиной, а не просто особью женского пола, которая заботится о потребностях всех остальных.

— Дорогая моя, — Гейбриел осторожно проник еще глубже, на лбу у него выступили капельки пота, — если бы ты знала, как часто я об этом думал, ты бы меня убила.

Подобное признание порадовало Вирджинию. Она подумала, что тоже должна ему признаться.

— Я… я тоже думала о тебе.

— О том же, о чем и я? — со страстью в голосе поинтересовался Гейбриел.

— Да нет же, глупый. — Она немного сдвинулась под тяжестью его тела, занимая более удобное положение, и Гейбриел погрузился в нее еще глубже. — После того как я увидела тебя обнаженным до пояса в конюшне…

— Я оказался прав, — напряженно произнес Гейбриел. — В душе ты соблазнительница.

— Мне кажется… — подобные слова должны были обидеть ее, но Вирджиния не почувствовала никакой обиды, — я могла бы ею быть.

— Тогда продолжай в том же духе. Потому что ты — на самом деле соблазнительница. — С этими словами Гейбриел вошел в нее до конца.

Вирджиния ахнула, но скорее от удивления, чем от боли.

— Все в порядке?

— Думаю, да. — Вирджиния была слишком смущена, чтобы признать, насколько прекрасно она себя чувствует.

— Готова на большее, будущая жена? — хрипло сказал Гейбриел. Одной рукой он ласкал ее грудь, а на другой удерживал свое тело над ней.

— Да, — выдохнула Вирджиния, подумав, какой он сильный.

— Спасибо, Господи, — простонал Гейбриел.

Он наклонился и поцеловал ее, протолкнув язык к ней в рот, и она рассмеялась.

— И что такого забавного ты нашла? — оторвался от ее губ Гейбриел.

— Просто я поняла, почему ты целуешь меня именно так. Это копирует то, что мы делаем.

— Не совсем, — блеснул глазами Гейб.

— Да, не совсем. — Несмотря на то что поцелуй всегда был изумительным, вряд ли его можно сравнить со странным ощущением жара, зарождавшимся у нее между ног, когда Гейбриел двигался внутри ее тела.

Интуиция заставила ее согнуть колени как раз в тот момент, когда Гейбриел совершил мощный толчок.

— О! — вскрикнула Вирджиния от пронзившего ее сладостного ощущения. — О-о, Гейбриел!

— Вот так, да? — послышался его хриплый смех. Он еще раз глубоко вошел в нее, вызывая такое же сладостное ощущение.

— Боже мой… — вскрикнула Вирджиния. — Мне кажется… Я веду себя как какая-то распутница.

— Нет, — уткнулся ей в щеку Гейб. — Просто женщина, охваченная сильным желанием. Слава Богу, потому что я думал о тебе каждый день, каждую ночь.

— Я тоже, — призналась Вирджиния. Вскоре они установили ритм движений, который устраивал их обоих, и теперь Вирджиния чувствовала себя более свободно. Она пробежалась пальцами по его плечам. — Какой ты крепкий…

— Надеюсь, — согласился Гейбриел. — А ты вся — словно шелк. Горячий, гладкий шелк…

Вирджиния дотронулась руками до его груди, наслаждаясь игрой мышц под подушечками пальцев. Он так изумительно сложен. Что же в том странного, что ей нравится это?

Он ласково коснулся соска, и Вирджиния ощутила дрожь, пронзившую тело там, где соединялись их тела. Темп движений Гейбриела нарастал, и вскоре Вирджиния ощутила трепет во всем теле, сходя с ума от вспыхнувшего в ней желания.

Боже мой, это было за пределами ее мечтаний. Только он и она, как единое целое, устремившееся в будущее. Она смотрела в его горящие страстью глаза и чувствовала, как открывается ему навстречу ее сердце, готовое впустить его.

— Запомни, ты принадлежишь мне, — хрипло произнес Гейбриел, как будто услышав ее. — Только мне…

— И ты принадлежишь мне, только мне, — эхом откликнулась Вирджиния. — Навечно.

Он широко раскрыл глаза, но ее слова, похоже, стали толчком к последнему, мощному движению, во время которого они оба достигли вершин страсти. Она дрожала все сильнее, цепляясь за него как за последнюю соломинку и чувствуя, как кружится все вокруг.

В этот момент Вирджиния поняла, что влюбилась. Ее сумасбродный горячий лорд был единственным мужчиной, который сумел заглянуть ей в душу.

А еще он был единственным мужчиной, которого она подпустила к себе настолько близко, что он мог доставить ей удовольствие.

 

Гейбриел лежал рядом с Вирджинией и чувствовал, как паника берет в тиски его сердце.

«Навечно».

Почему он не подумал об этом раньше, пока об этом не сказала Вирджиния? Он настолько сосредоточился на том, чтобы получить желаемое, что даже не остановился, чтобы подумать о том, что же он получает.

Жену. Навечно. Кого-то, кто зависит от него. Навечно. Кого-то, кто нуждается в нем больше, чем кто-либо другой.

Он овладел своей будущей невестой и теперь несет за нее ответственность.

Навечно.

Он никогда не думал о вечности, потому что смерть за один удар сердца может положить конец вечности. Он так много раз оказывался на краю смерти, что будущее и вечность ничего для него не значили.

Теперь эти понятия должны были что-то значить для него. Зачем жениться, если ты собираешься какую-то женщину сделать вдовой? Он пропустил мимо ушей эти слова, сказанные Вирджинией, но теперь проигнорировать их он не мог. Наличие жены меняет все. Он не сможет теперь участвовать в гонках. Достаточно вспомнить то, что произошло сегодня утром.

Его охватила холодная дрожь. Как же он сможет содержать жену, если не получит наследство или не будет выигрывать гонки?

Вирджиния смотрела на него с робкой улыбкой на лице. У Гейбриела сжалось в груди. Господи, спаси! А что, если он не сможет о ней позаботиться?

Но теперь уже слишком поздно об этом думать. Он овладел ею. Они должны пожениться.

— Как ты себя чувствуешь? — тихо спросил он.

— Замечательно!

Он увидел в ее глазах надежду, и у него пересохло в горле. Должно быть, Вирджиния заметила его тревогу, потому что ее веселое настроение вдруг сразу пропало.

— А с тобой что-то не так.

— Просто я переволновался, — выдавил из себя улыбку Гейбриел.

— Успокойся, — расслабилась Вирджиния, — ты сделал все прекрасно.

— Поскольку мы всегда можем это повторить, я постараюсь сделать это еще лучше, — отшутился Гейбриел, скрывая свой страх.

— Если это будет еще лучше, — рассмеялась Вирджиния, — я умру от наслаждения.

— Смерть от наслаждения? Я мог бы устроить это. Не забывай, я ведь Ангел Смерти.

Увидев, каким печальным стал ее взгляд, Гейбриел был готов убить себя. Какую чушь он несет.

— А как тогда меня называть? — абсолютно серьезно спросила Вирджиния. — Миссис Ангел Смерти?

— Ну конечно, нет. — Гейбриел перевернулся на спину и уставился на роскошный алый шелк балдахина над ее кроватью. — Это всего лишь глупое прозвище, от которого я надеюсь скоро избавиться.

— Как, если ты намерен продолжать участвовать в гонках?

Значит, он не один размышлял над этим.

— Придумаю что-нибудь.

Он не позволит ее переживаниям за него или собственным глупым страхам, которые овладевают им при мысли, что она может остаться вдовой, изменить его планы на будущее.

— Мы скоро сможем пожениться? — сменил тему Гейбриел. — Давай я попрошу твоей руки у генерала, как только он вернется с ярмарки.

— Боже мой, нет! — Теперь настала очередь Вирджинии принять встревоженный вид. Она села и натянула на себя простыню. — Если он обнаружит тебя здесь, и если у него появится хоть малейшее подозрение, что мы были в доме одни, он пронзит тебя своей саблей.

— А ты не боишься, что Молли ему расскажет?

— Для этого она должна была проснуться и обнаружить тебя здесь, что маловероятно. Лихорадка могла пройти, но она крепко спала. И будет спать еще несколько часов. Даже если и проснется, то не встанет, если не будет нужды. Воспользуется возможностью немного отдохнуть. Видит Бог, в эти дни мы почти не отдыхали.

— Я видел, сколько у тебя работы. И это еще одна причина, по которой мы должны поскорее пожениться. Тогда я мог бы войти в курс дел и начать помогать…

— Ты уже и так помогаешь. — Вирджиния печально посмотрела на него. — И зачем так торопиться с браком? У тебя есть еще несколько месяцев до окончания срока, назначенного твоей бабушкой.

— Ты сумасшедшая, если ты думаешь, что я стану ждать несколько месяцев, тайком встречаясь с тобой, а открыто имея возможность лишь касаться твоей руки и ничего больше. — Гейбриел сел и обхватил ее за плечи. — Я хочу объявить тебя своей женой. И не хочу ждать.

— Я тоже не хочу, — вздохнула Вирджиния. — Но тебе придется дать мне возможность осторожно сообщить эту новость Поппи. Он заявит, что ты женишься на мне, только чтобы получить свое наследство.

— А ты скажешь ему, что я от него отказываюсь. Ради тебя.

— Не будь смешным. С твоей стороны это было симпатичное предложение, но я не хочу, чтобы ты совершал такую глупость. Деньги позволят нам жить более свободно. — Вирджиния быстро взглянула на него. — И помогут удержать тебя от участия в гонках.

Гейбриел промолчал. Она была права. Но только если и Селия тоже выйдет замуж, в чем нет никакой уверенности.

— Итак, я должна убедить Поппи, что ты достоин меня и даже готов отказаться от наследства. И потом он, как ни странно, почему-то все еще думает, что мы с Пирсом собираемся пожениться.

Стрела ревности, пронзившая его сердце, удивила Гейбриела.

— Я думаю, Девонмонт придерживается такого же странного мнения.

— На этот счет у моего кузена нет никаких иллюзий, — рассмеялась Вирджиния. — Уж поверь мне. — Повернувшись к нему, она поцеловала его в щеку. — Но это очень мило с твоей стороны, что ты ревнуешь.

— Мило? — прорычал он. — Если он, уезжая, еще когда-нибудь поцелует тебя, я задушу его, и это будет далеко не мило.

— Ему слишком многое сходит с рук. Как и тебе, — блеснула глазами Вирджиния.