— Что ж, с удовольствием буду болеть за вас. — Эльвира Андреевна подсела поближе. — А кто этот Герман, если не секрет? Ваш кавалер или просто друг?

— Не то и не другое. Герман — брат моей подруги.

Мы и виделись с ним пару раз всего. Приятный мужчина, — она озорно улыбнулась, — хотя и с бандитами дело имеет. Говорят, периодически, и довольно часто, их ловит. На днях приехал в командировку в район. Очевидно, что-то неладно в наших краях.

— А я-то думала, здесь тихо, спокойно. — Эльвира Андреевна боязливо посмотрела в темноту. — Вам не жутко одной в большом доме рядом с лесом? Мне вот как-то не по себе.

Лена успокаивающе накрыла своей рукой ее руку:

— Не беспокойтесь, я думаю, это связано с браконьерством в тайге и нападением на пастухов. Я слышала, он работает сейчас с милицией из соседней республики. Оттуда все идет.

— Господи, а наших мужчин до сих пор нет, может, случилось что? — И как будто в ответ на ее слова где-то внизу затарахтел мотор и свет фар высветил поляну перед домом.

Женщины радостно выбежали навстречу. Отец, похудевший, загоревший, поднялся на веранду, обнял дочь.

— Слава богу, добрались! Как ты тут, соскучилась?

Эльвира Андреевна что-то щебетала около машины. Отец вернулся к машине. Лена видела, как он с благодарностью обнял Алексея, поцеловал руку его матери. Усталость никак не сказалась на его джентльменских манерах.

Лена наполнила для него ванну, приготовила свежее белье. Несмотря на то что время уже подходило к полуночи, решила дождаться отца и расспросить его обо всем немедленно.

Отец появился расслабленный, помолодевший и посвежевший. Особенно красил его загар, который в горах приобретается очень быстро.

Ужинать Максим Максимович отказался. Попросил лишь стакан холодного молока и с удовольствием его выпил. Закурив, он растянулся на диване, то и дело вытирая раскрасневшееся лицо полотенцем.

— Ну, Елена, сказать тебе, где я побывал и что видел, — не поверишь. Красота вокруг несказанная!

Горы, ледники, озера… Слушай, что я тебе буду говорить, давай покажу отснятый материал. — Он бодро соскочил с дивана, вынул видеокамеру, подключил ее к телевизору… На экране замелькали кадры: белоснежные вершины горы, водопады, альпийские луга с изумрудно-зеленой травой и огненными пятнами жарков. Стадо маралух с телятами, лагерь сборщиков папоротника… Вот откуда-то сверху снято, как джип, переваливаясь с боку на бок, форсирует разбитую, всю в лужах после недавнего дождя лесную дорогу. Останавливается. Камера приближает лица двух людей, вышедших из машины, — мужчины и женщины. Лена вздрогнула. Женщиной оказалась Наталья Терентьева, мужчина — Алексей. Они чему-то весело смеются. Девушка поднимается по склону, садится, и трава скрывает ее по шею. Следующий кадр — она уже в венке из фиалок. У Лены пересохло в горле. Девушка прекрасна, как лесная фея из сказки. Она грациозно подает руку Алексею, и они садятся в машину.

— А как Наталья с вами оказалась? — Лена посмотрела на отца.

Он с восхищением смотрел на экран.

— Ей надо было в дальний конец питомника, вот Алексей Михайлович и предложил добраться вместе с нами. И нисколько не пожалели. Девушка мало того что красивая, но и умница, веселая, певунья. Там дальше кадры будут, она с доярками старинные казачьи песни распевает. Я даже Алексею Михайловичу позавидовал, честно сказать… — Отец сильно затянулся сигаретой.

Лена выдержала паузу.

— Чему ты позавидовал?

— Ну как же? Такая колдунья на него глаз положила, это только слепой не заметит. Из нее хорошая жена получится: молодая, шустрая, да и работают вместе, что тоже немаловажно.

— Он сам тебе сказал, что собирается на ней жениться? — Лена почувствовала, как внутри у нее все заледенело, руки и ноги не повиновались, горло сдавили спазмы.

— Нет, но… — Максим Максимович увидел застывшее, неестественно бледное лицо дочери. — Лена, что с тобой? — И внезапно, словно о чем-то догадавшись, стукнул себя по лбу. — Ох, я старый дурак! У тебя же завтра тяжелый день. Сейчас же в постель, и никаких разговоров. Успеешь еще все увидеть!

Лена остановилась на пороге:

— Насчет меня с ним говорил?

Отец смутился:

— По-моему, Ленок, он не очень это дело приветствует, но я тебе даю слово, что попытаюсь еще раз с ним переговорить.

Лена поднялась в Спальню, разделась, а перед глазами все стояло красивое и счастливое лицо Натальи.

Лена заплакала. Она горько рыдала в подушку, боясь потревожить отца. В бессилии грызла наволочку, не понимая, что же такое с ней происходит. Она ненавидела себя за свою слабость, ненавидела Алексея за то, что бессовестно попользовался ею, а потом еще и любовницей предлагал стать. Но почему она так сильно переживает из-за его будущей женитьбы?

Кажется, надо радоваться, что это похотливое животное оставило ее в покое. Она ему больше не нужна, поэтому и на прииск не хочет брать. Не хочет, потому что боится: пойдут разговоры, и конечно же Наталья будет против. Но она своего добьется. Лена села на кровати. Завтра же переговорит с ним сама.

И пусть только откажет! Она решительно сжала руки в кулаки.

Выпив две таблетки снотворного, Лена откинулась на подушки. Завтра он узнает, с кем имеет дело, подумала она с удовлетворением, засыпая.

…У соседей еще не спали. Эльвира Андреевна, потчуя сына поздним ужином, подробно рассказала о всех поселковых новостях. За три дня она успела познакомиться почти с половиной его жителей и на удивление быстро вошла в курс всего происходящего. Помимо всего прочего, ее выбрали в комитет по подготовке к празднику, и они с Фаиной Сергеевной моментально нашли общий язык.

После ужина сын закурил, задумчиво вглядываясь в открытое окно. Внимательный материнский глаз уже заметил несколько быстрых взглядов, словно нечаянно брошенных в сторону соседского дома.

Сделав вид, что ничего не понимает, она, продолжая предыдущую тему, сказала:

— Соседи тоже не спят. Видно, Максим Максимыч Леночке о ваших подвигах рассказывает.

У сына дернулась щека, и, непривычно глубоко затянувшись сигаретой, он закашлялся. А Эльвира Андреевна продолжала как ни в чем не бывало:

— Чудесная девушка Елена Максимовна, что бы я без нее делала, не знаю. Мне Фаина Сергеевна, они вместе работают, рассказывала, завтра на празднике устраиваются какие-то жуткие соревнования, и представь, эта девочка в них участвует! Десять километров по тайге, с ее внешностью… Подруга по этому поводу сегодня раз пять за вечер звонила и мужчина какой-то.

Не знаешь такого, Германом зовут?

— Знаю, наверное, Герман Мухин, опер из края.

Он тут у нас с кое-какими делами разбирается. И что ей этот Герман сказал? — Глаза сына смотрели мрачно, но мать почувствовала, что недовольство вызвано не ею, и продолжала:

— Я точно не знаю, но, кажется, он ее партнером будет. Они еще сетовали, что у них в команде мужчины не хватает: кто-то внезапно уехал или заболел.

Мать замолчала, поставила вымытую посуду в сушилку и, вытерев руки, присела напротив сына.

— Слышала, что вы с Максимом Максимычем опять в тайгу собираетесь? Надолго? И когда?

— Это тебе Лена сказала?

Мать отметила: сын впервые при ней назвал девушку не по имени-отчеству, и сочла это за добрый знак.

— Да, Лена, и, как я знаю, она намерена идти вместе с вами. Уже снаряжение собрала. Серьезная девушка, я тебе скажу.

— Серьезная-то серьезная, но с собой я ее не возьму. Маршрут тяжелый, на лошадях, несколько сложнейших переправ.

— Ты думаешь, Максим Максимыч справится?

— Прежде всего он мужчина, и я его посмотрел в тайге, понял, что он за человек. Вдвоем мы пойдем быстро, налегке, а с женщинами одни проблемы…

— Вот поэтому ты до сих пор и один, раз в женщинах одни проблемы видишь! Раскрой глаза, дурачок. Такую женщину ты вряд ли встретишь! Я старуха уже, но тебе определенно скажу, в ней изюминка есть, только ты же словно в шорах… Проблемы, проблемы… — Эльвира Андреевна со слезами на глазах отвернулась. — Такие женщины долго в одиночестве не остаются. Вот уже и Герман на горизонте появился. Я ведь слышала, как он с ней по телефону любезничал. — Она пододвинулась к сыну, взяла его за руку. — Послушай мать, сын, сердце мне подсказывает, Лена именно та женщина, которая тебе нужна.

— Мамуля, — Алексей коснулся губами затылка матери, — ты меня уговариваешь, словно все только от меня зависит. А дело в том, что я ей не нравлюсь.

Она даже разговаривать со мной не хочет.

Мать вытерла слезы, подозрительно посмотрела на сына:

— Ты ее обидел? Не отводи глаза, ты обидел ее, признавайся!

— Мама, у меня и в мыслях этого не было, но она оскорблена, я это чувствую и не пойму почему.

— Ну, так объяснись с ней. Или давай я поговорю.

— О чем ты поговоришь, мама? — Сын устало сжал руками виски. — Это сугубо наше личное дело. — Поднявшись со стула, он обнял мать за плечи. — Пожалуй, пойду спать, завтра много работы.

Мать перекрестила его широкую спину и долго задумчиво смотрела вслед.

Максим Максимович никак не мог заснуть.

Вставал несколько раз пить, вышел на крыльцо, покурил и, замерзнув, юркнул под одеяло. Но сон не шел. Вновь и вновь он вспоминал застывшую, будто изваяние, Лену, ее помертвевшие глаза и неестественно охрипший голос. Отцовским чутьем он понял, что на нее так действовали кадры с Наташей Терентьевой. Неужели у нее что-то с Алексеем?

Девочка отчаянно ревнует, а тут он со своими дурацкими предположениями. Но ведь он больше шутил, не думая, что она воспримет это так серьезно. Он попытался проанализировать поведение Алексея и Наташи. Девчонка была определенно влюблена, это понятно по взглядам, зазывному хохотку. А Алексей? Максим Максимович сел на диван, достал очередную сигарету, не обнаружив зажигалки, чертыхнулся и вышел на кухню.

У соседа на втором этаже до сих пор горел свет.

Через неплотно закрытые шторы он увидел, Алексей тоже не спит, ходит по комнате, перебирает какие-то книги. Вышел на балкон, закурил…

Максим Максимович приоткрыл окно, крикнул:

— Алеша, вам тоже не спится?

— Да вот не знаю, что такое? Перебил сон, наверное. Выпить хотите, Максим Максимыч?

— Хочу, только давай ко мне, негоже мне, старику, по темноте шастать.

Через несколько минут заговорщики, весело перемигиваясь, включили в гостиной ночник, разлили по стопкам водку.

Разговор крутился вокруг будущего похода на прииск, но вскоре у Максима Максимовича стал заплетаться язык, и Алексей понял, что с него довольно. Он уложил Гангута на диван, и тот засопел, едва коснувшись подушки. Ковалев отнес грязную посуду на кухню, вымыл ее. Вернувшись в гостиную, он увидел, что сосед крепко спит, свесив одну руку с дивана. Поправив его руку, Алексей выключил ночник. Но что-то словно пригвоздило его к порогу. Дом спал. Слышалось лишь слабое потрескивание рассыхавшихся половиц, тихо и загадочно на кухне тикали ходики. Наверху в своей постели спала Лена. Перед мужчиной явственно предстало видение молодого прекрасного тела, прикрытого лишь одной простыней. Алексей потряс головой, но видение не оставляло его. Напротив, он почувствовал острейшее желание вновь ощутить в руках тяжесть ее груди, бархатистость кожи ее бедер, сладкий аромат губ. Алексей тихо застонал, и ноги сами понесли его на второй этаж. Стараясь не скрипеть половицами, он подошел к двери спальни. Дверь открылась, и в глубине комнаты он разглядел кровать.

Решив только взглянуть на девушку, он осторожно переступил порог и подошел к постели. На прикроватной тумбочке стоял стакан с водой и лежал начатый стандарт снотворного. Девушка спала глубоким сном под действием лекарства и не слышала напряженного дыхания мужчины, склонившегося над ней. Она лежала совершенно обнаженной.

Легкая простыня комком сбилась у ног. Расслабленно закинув руки за голову, она тихо улыбалась во сне. Алексей на мгновение прижался к ней губами.

— Милый. — Лена сонно потянулась ему навстречу, обняла за шею, и мужчина потерял голову. Не помня себя от волнения, он лихорадочно сбросил одежду и прижался к ней разгоряченным, обнаженным телом. Ласково, боясь спугнуть, Алексей принялся нежно поглаживать великолепные, идеальной формы полушария ее груди, почувствовал, как отвердели соски, легкой испариной покрылся плоский, матово белеющий в темноте живот. Не отдавая себе отчета, он коснулся внутренней стороны ее бедер, уткнулся губами в темнеющий пушистый холмик у основания ног и ощутил, как женщина вся изогнулась в сладостной неге.

Ему показалось, что она назвала его по имени, поднял голову. Нет, все-таки показалось, Лена по-прежнему спала. Он осторожно раздвинул длинные, стройные ноги и коснулся языком заветного бугорка. Она вздрогнула, но он не прекратил сладостной пытки: слегка пощекотал его, потом легонько втянул в рот. Пальцы тем временем раздвинули бархатистые складки, принялись исследовать лоно.