Неужели тебе не хочется? Не хворая, справная, да на тебе воду возить можно, а мужика и подавно! — Верка прихлебнула пива и зажмурилась от удовольствия. — Ты только глазом поведи — полпоселка сбежится. Не хочешь замуж — не надо, заведи себе любовника, а лучше двух, чтобы было, с чем сравнивать. Я вот думаю, — она глубокомысленно уставилась на выдающуюся часть мужского тела, — у мужиков это дело одинаковое или все-таки различается по размеру? Санек-то у меня здоровенький, так и все остальное под стать, до печенок достанет, а вот Киселев сморщенный весь, росточком метр с кепкой, так и мужские дела, наверное, со стручок, а может, наоборот, кто их знает?

— Ну, подруга, по-моему, хороший тебе кнут нужен или такой вот стручок на каждую ночь — засмеялась Лена и шлепнула вскочившую с лавки Верку по голым ягодицам. — Ишь какая ненасытная, и откуда у тебя такие мысли берутся?

— А что? Мне моего хватает. — Верка приоткрыла дверь в парилку. — Пошли, что ли?

— Пошли!

Еще пару раз хорошенько пройдясь веником по молодым спинам и бедрам, девушки ополоснулись прохладной водой и опять разлеглись на нижних ступеньках полка.

— Конечно, мне моего Санька вполне хватает, — продолжала как ни в чем не бывало Верка. — Я ведь и с тобой могу поделиться, если хочешь…

У Лены неприятно екнуло в груди.

— Ты что, перепарилась или от пива крыша поехала? — Она резко села.

— Ну, не сердись. — Верка невинно улыбнулась. — Сейчас везде пишут про секс втроем или даже вчетвером, кто как сможет. А почему бы и нам не попробовать? Представляешь, сейчас я зову Сашку, он входит, видит нас голеньких. — Она сладострастно изогнулась. — Как ты думаешь, на кого он первую ляжет?

Тебя, наверное, выберет, ты же свеженькая, а я уже приелась!

— Прекрати, дуреха, начиталась всякой ерунды и молотишь языком почем зря! — Подхватив таз с холодной водой, Лена опрокинула его на Верку. — Очнись, подруга, да пойдем одеваться, а то ужин давно уже остыл.

Верка, взвизгнув, соскочила с полка, ухватив Лену за руку, остановила ее:

— Ты погоди, конечно, про Сашку я зря сболтнула. Ни с кем, даже с тобой, я делиться не собираюсь. А кто попытается, того быстро к общему знаменателю приведу. Ты присядь, я серьезно говорю, пора кончать с твоей холостяцкой жизнью. С тебя же картины писать можно. Я ведь вижу, как у мужиков носы бледнеют, когда ты одетая по поселку идешь, а представляешь, если тебя кто вот в таком виде увидит? Знаешь, я тебе иногда завидую.

Каждое утро бегаешь, холодной водой обливаешься, а мне лень. А грудь сравни: моя и твоя! Мои словно дыни. — Она подняла, будто проверяя на вес, продолговатые объемистые груди с небольшими розовыми сосками. — Тебе лифчик носить не надо, они у тебя вон как вверх торчат! А ноги, талия, бедра? Ленка, я без смеха заявляю: ищи мужика, а то я поисками займусь, и не будет тебе никакой пощады!

— Господи, Вера, ну какие тут у нас мужики. Если и есть стоящие, то давно такими, как ты, расхватаны.

— Ну а молодой рентгенолог чем не жених? Пусть в общежитии живет, но зато при мотоцикле, а у тебя с жильем все в порядке.

— Он же лет на пять меня моложе.

— И тебе никто больше двадцати трех не дает.

— На вид — это одно, а по паспорту — совсем другое, — засмеялась Лена.

— В постели он у тебя его спрашивать не будет, а когда влюбится, уже поздно, поезд ушел. Или вот директор. Я заметила, как он на тебя посматривает.

— Все они посматривают, — устало отмахнулась Лена, но почувствовала, как приятное тепло разлилось по телу. — Да за ним уже полпоселка охотится.

У нас в школе полно молодых и свободных девиц, да и в больнице, и в самой конторе. Одна Зинка-бухгалтерша чего стоит! Она хотя и старше нас, но как бюстом поведет, мини-юбку натянет — и окажется наш директор за высоким Зинкиным забором на цепи пожизненно.

— Ты, смотрю, уже все варианты просчитала, — усмехнулась Верка. — Ох, запал он тебе в душу, вижу, запал!.. Ну что ж, мужик он видный, голова вроде неплохо работает, и руки золотые. Что касается жены, не думаю, что он ее по степени удойности подбирать будет. По-моему, у него несколько другие критерии отбора. — Задумчиво посмотрев на подругу. Вера обмотала влажные волосы полотенцем. — Я-то думала тебя с Германом познакомить. Но пока он в наших краях объявится, чувствую, многое может измениться.

На улице стемнело. На Привольный опустился поздний вечер. Внизу перемигивался огнями поселок, блики лунного света серебрились на перекатах Казыгаша. Горы черными громадами еще больше сдвинулись к поселку, еще плотнее подступила тайга. Темная бездна была сплошь усыпана звездами, необычайно крупными и яркими, в городе такое зрелище доступно только в планетарии. Далекие мрачные вершины еще освещены слабым отблеском вечерней зари. Солнце не до конца сдало свои позиции, но огромный оранжевый серп уже взошел над лесом, показывая, что ночь вступила в свои права. Где-то внизу плескался перекат, коротко взгогатывали гуси, изредка доносились далекие голоса. Прохладный ветерок проник под халатики, разметал легкие полы, и, зябко поежившись, девушки поспешили в дом. Там уже вовсю пыхтел самовар, горкой возвышался на блюде салат и ароматным запахом исходила кастрюлька с горячими пельменями. Саша, повязав себя Лениным ситцевым фартуком и косынкой, хлопотал у плиты. Стол был выдвинут на середину кухни и сервирован на четверых.

— Понятно! И кого же, если не секрет, ты в гости пригласил, пока хозяйка в бане мылась? — недовольно спросила Лена.

— Извини, Лена, что без твоего согласия, но я позвал на ужин Алексея Михайловича. У нас за целый день ничего, кроме пива, во рту не было. Костя и Андрей уже уехали, в поселковую столовую он опоздал, а в холодильнике у него пусто.

— Ладно, чего уж там, накормим и напоим, от нас не убудет, правда, Лена? — поспешила поддержать мужа Верка.

— Хорошо. Я не против. Позови его, Саша, — согласилась поставленная перед свершившимся фактом хозяйка.

— Да я уже вроде тут, на пороге. — Синие глаза смотрели на Лену, как ей показалось, со слегка виноватой улыбкой. — Простите меня за некоторое нахальство, незваный гость, говорят, хуже татарина, но я сам напросился на пельмени. Очень уж они завлекательно пахнут!

— Не переживайте, господин директор, у нас тут запросто: смокинги не требуются, вечерние платья отменяются! — Верка усадила Алексея рядом с собой.

Сашка поставил свой стул поближе к Лене и, заметив, что она тут же отодвинулась, помрачнел, нахмурился. Лене пришлось по праву хозяйки раскладывать по тарелкам пельмени. За знакомство выпили по стопочке «Столичной», потом по другой. Украдкой наблюдая за своим визави, Лена отметила, что аппетит у него отменный, а манеры весьма обходительные.

Поглощая обильно приправленные специями пельмени, Алексей успевал интенсивно ухаживать за Верой, подкладывал ей салат, подавал то солонку, то горчицу, умело вел светский разговор, и в довершение всего нахалка все-таки выпила с ним на брудершафт.

Забыв о присутствующих, они весело болтали, причем захмелевшая Верка положила руку на плечо Алексея и забыла оттуда ее убрать. Лена почувствовала, как Саша пододвинулся к ней вплотную. Горячая рука скользнула ей на колено, нырнула под халатик и поползла по внутренней стороне бедра, пока не достигла трусиков.

Лена успела перехватить под столом его руку и растерянно посмотрела на соседа. Такого неприкрытого, почти животного вожделения ей еще не приходилось наблюдать. Борьба рук под столом закончилась Сашиной победой, и он с силой попробовал раздвинуть ей бедра. Лена резко вскочила на ноги. Уставившись на нее слегка пьяными глазами, муж подруги дерзко усмехнулся, и только присутствие Веры и Алексея удержало девушку от приведения приговора в исполнение: очень сильно у нее чесались ладони на пару хороших пощечин по самоуверенной белобрысой физиономии.

Алексей тоже поднялся из-за стола:

— Саша, по-моему, вашей жене пора в постель.

Изрядно захмелевшая Верка настолько низко склонилась над столом, что роскошная грудь почти вывалилась наружу.

— Да, да, — засуетился муж. — Лена, ты где нам место отведешь, в гостиной или спальне, а то я машину отогнал в гараж, пока вы в бане парились.

Лена онемела от его наглости. Ни о каком ночлеге в ее доме и речи не шло. Но тут зазвонил телефон, Лена подняла и сразу передала трубку Вере.

Звонила Любовь Степановна. Верка, вмиг протрезвев, вскочила со стула.

— Санька, со скоростью звука мчимся домой. — И она подмигнула Лене. — Вот и Герман, легок на помине!

— И как мы сейчас по такой темноте пойдем? — Сашка разочарованно посмотрел на супругу. — У тебя ноги заплетаются, да и я не лучше.

Лена вдруг поняла, что и водка на столе, и быстро захмелевшая Верка, с которой он обычно глаз не спускал, — все это пункты одного плана, и ночлег задуман не спонтанно: Верин муж сдавать позиции не собирался.

Быстро взглянув на хозяйку, Алексей словно почувствовал ее смятение и предложил отвезти Шнайдеров домой. С очевидной неохотой Саша повел жену на улицу…

— Вы не будете против, если я на обратном пути заеду чай свой допить? — Насмешливый огонек в его глазах подтвердил худшие Ленины опасения: сосед в довершение всего оказался обжорой, и такое положительное свойство характера, как стеснительность, напрочь у него отсутствовало.

Природная деликатность и воспитание не позволили ей отказать, и, — досадуя на свою мягкотелость, она принялась убирать со стола и мыть посуду. Стены дома будто сдвинулись, обхватив ее тисками одиночества. Темные окна напротив, тоскливые крики ночной птицы, глухой шум, проникший через раскрытую дверь из рощи, заставили ее сердце сжаться, а горло свело от невыплаканных слез. Тихо скрипнула половица, Лена испуганно оглянулась. Рогдай, шельмец, тихонечко пробрался в дом, обнюхал ее, прижался к коленям.

Лена присела на стул, притянула к себе большую черную голову пса:

— Дружище ты мой дорогой! Проголодался, наверное, а ведь я про тебя совсем забыла.

Она вытащила из холодильника кастрюлю с собачьим варевом. Вспомнив про Флинта, разлила еду на две миски: если хозяин голоден, как пес, то и пес голоден, как хозяин. Вынесла на веранду одну из них — под шумок Рогдай и не столько мог съесть, а Семен Яковлевич строго-настрого приказал ей собаку не перекармливать.

Рогдаю шел третий год. Несмотря на свой сравнительно небольшой возраст, был он собакой крупной. Грудь у него была пошире и помощнее, чем у других лаек, да и в холке он был повыше. Многие охотники в поселке предлагали Лене за него большие деньги: Рогдай слыл отличной зверовой собакой.

Прошлым летом его попытались увезти заезжие геологи, за что поплатились в клочья изодранной палаткой, которой они по глупости своей решили его поймать. Охотничий талант достался Рогдаю от матери, а медвежатника из него сделал Веркин отец, знающий в этом деле толк. В прошлом году они с Рогдаем избавили соседнюю деревушку от набегов дерзкого шатуна. Как оказалось, злобный и коварный медведище не только успел проломить крышу деревенского свинарника, убить двух свиней и десяток покалечить, но, предварительно задравши, сожрал своего сонного собрата прямо в берлоге. Рассказы о том, с какой страстью искал и преследовал зверя Рогдай, со временем стали больше походить на легенду, чем на обычные охотничьи байки.

В поразительных способностях своей собаки Лена убедилась в марте, когда ушли в тайгу и не вернулись три второклассника. Позже выяснилось, что они налегке решили сбегать до пещеры с древними наскальными рисунками, о которой они слышали, но никогда не видели. Захватив по куску хлеба с салом, они отправились в экспедицию, естественно забыв предупредить родителей. Родители тоже не обеспокоились, когда дети не пришли ночевать. В поселке, где все друг друга знают и на каждом углу по родственнику, в порядке вещей оставлять ночевать приятелей детей, если те слишком припозднилиеь. Только утром, когда одной из мам позвонила встревоженная учительница: сын не явился на важную контрольную, семьи всполошились. Поднятые по тревоге поселковая милиция, пожарные, охотники обшарили всю близлежащую тайгу, но даже следов исчезнувших ребят не обнаружили.

Тогда на лыжи встали все, кто более или менее мог на них передвигаться. Обезумевшие от горя матери держались только на уколах, со дня пропажи детей пошли третьи сутки, а мороз в эти мартовские ночи достигал двадцати с лишним градусов.

Лена и Рогдай попали в одну из групп, в которую входили наиболее подготовленные и опытные лыжники. Они прочесывали самые опасные, грозящие лавинами и камнепадами, склоны гор. Прихватив Рогдая за поводок, Лена бежала по покрытому вечерними тенями лесу. Вдруг, сильно потянув, Рогдай повел ее в сторону от маршрута. Лена перевесила карабин с плеча на грудь, в сумерках в лесу можно ждать любого сюрприза. Спустившись в ложок, пес вывел ее к едва заметной тропе, но утренний снежок прикрыл все следы, если они там и были когда-либо. Но Рогдай не отступал. Нетерпеливо повизгивая, он прижал уши к голове: просил отпустить его. И Лена отстегнула поводок от ошейника. Дальнейший путь вспоминался потом как кошмарный сон. Рогдай шел по тайге каким-то немыслимым зигзагом. Как потом объяснил Семен Яковлевич, лайка с хорошим чутьем улавливает запах зверя или человека спустя двое, а порой и трое суток, тем более в тайге, где запах остается не только на земле, но и на ветках, на листьях, на коре деревьев, к которым случайно прикасаются.