«Ну вообще-то это не так», - возразила Джоан. «Я нашла несколько старых писем в ее вещах и надеялась, что ты сможешь пролить свет на некоторые события, которые произошли в ее молодости - после того как они с отцом поженились».

Бад опустил взгляд на стол, затем посмотрел на Джоан. «Почему ты хочешь раскопать прошлое? Это ничего не изменит».

«Я разбираю мамины вещи», - объяснила Джоан, опускаясь на стул. «И у меня возникло несколько вопросов, которые я хотела бы уточнить – есть кое-что, что мне нужно понять». Она сглотнула. «Мне кажется, у матери был роман на стороне. Думаю, она встречалась с кем-то в Чикаго».

«О, да, это верно», - фыркнул Бад. «Мы не знали что происходит пока не стало слишком поздно».

«Ты можешь рассказать что произошло?» - спросила Джоан. «Ты единственный кто знает». Она опустила ладонь на его морщинистую руку. «Пожалуйста».

Бад медленно покачал головой. Джоан ждала.

«В этой истории нет ничего, кроме печали», - сказал Бад. «Тебе лучше оставить все это».

«Я не могу», - сказала Джоан. «Тебе не понять».

«Нет», - резко ответил он. «Это тебе не понять. Это не то, что нужно вытаскивать на белый свет. Оставь все в прошлом, там где оно и должно быть».

«Кто такой "Э" ?» - спросила Джоан. Ее тон был вызывающим, агрессивным и она понимала, что звучит в точности как мать.

Бад нахмурился и поднял на нее взгляд.

«Тот мужчина, с которым у мамы была связь... его имя начиналось на букву "Э", верно? И причина того, что она всегда была такой сердитой и недовольной была в нем? Потому что он умер, а она застряла здесь». Внезапно она почувствовала ярость. «Скажи мне».

Бад и Барбара вздрогнули от свирепости ее тона.

«Все не так просто», - наконец сказал Бад и вздохнул. «Все гораздо серьезнее».

«Так скажи мне», - сказала Джоан.

«Нет». Он повернул голову к Барбаре, которая стояла позади отца, опустив ладони на его плечи. «Я устал. Я хочу отдохнуть».

Барбара посмотрела на Джоан. «Послушай, Джоани, думаю, тебе лучше уйти».

«Но... нет...»

Бад поднял узловатую руку. «Я устал. Возвращайся в другой раз».

Джоан умоляюще посмотрела на Барбару. Та сочувственно пожала плечами.

Женщина вздохнула, принимая поражение. «Как насчет следующей недели? Пожалуйста, дядя Бад. Извини, что я рассердилась. Мне просто нужно узнать что произошло. Как умер "Э"?»

Лицо Бада побледнело. «Что ты сказала?»

«Я спросила как умер "Э"», - повторила Джоан. «Я знаю, что он умер. И я знаю, что мама чувствовала себя ответственной за это».

«Она была ответственна», - сказал Бад. «И это все, что я скажу». Он отвернулся к окну. «А теперь уходи».

«Можно я вернусь в конце недели?» - спросила Джоан.

Бад не ответил.

«Позволь мне поговорить с ним», - прошептала Барбара, обнимая Джоан на прощанье. «Я позвоню тебе позже и сообщу, когда ты сможешь придти». Она вернулась к отцу. «А теперь, папа, уложим тебя в постель».

Джоан, видя, что оставаться больше не было смысла и вышла из комнаты.

«ЗВУЧИТ так словно твой день был достаточно продуктивным», - сказал ей Люк вечером.

«И да, и нет», - сказала Джоан, накручивая телефонный шнур на палец. «Как дети?»

«Хорошо», - ответил Люк. «Сара с друзьями пошла по магазинам. О, и Мэтти сказал, что его футбольная команда устраивает распродажу печенья и что ты обещала что-то испечь?»

«Черт... да, обещала», - сказала Джоан. «В шкафу есть смесь для печенья. А в холодильнике должны быть яйца».

«Я не собираюсь делать печенья», - заявил Люк. «Я целый день развозил детей по их занятиям и теперь мне нужно немного поработать».

«Ну, не знаю тогда, что тебе сказать», - раздраженно бросила Джоан. «Я не могу приехать домой, так что тебе придется их испечь».

«А нельзя просто купить их в магазине?» - спросил он. «Это будет намного быстрее».

«И в два раза дороже», - заметила Джоан. «Не говоря уже о том, что весь смысл распродажи в том, что ты делаешь печенье сам. Если бы люди хотели купить магазинные, они бы так и сделали».

«Ты же знаешь, что большинство людей даже не ест то дерьмо, что покупается на этих распродажах», - сказал Люк. «Ты ведь не знаешь кто их трогал или не засунул ли какой-нибудь ребенок туда свои сопли».

«Это не серьезно, Люк». Джоан чувствовала знакомую злость, подступающую к горлу и заставила себя прикусить язык прежде, чем скажет что-то язвительное.

«Да, хорошо», - сказал он голосом, который больше звучал как голос обиженного ребенка, а не взрослого мужчины.

Повисла такая долгая пауза, что Джоан даже подумала, что он повесил трубку.

«Люк», - наконец окликнула она мужа.

«Да», - отозвался тот.

«Извини, я не сдержалась», - сказала она. «Просто сейчас я слишком эмоциональна из-за всех этих событий».

«Все в порядке», - ответил Люк. «Слушай, мне пора идти».

Он наказывает меня. Но вместо того, чтобы обсудить это с ним прямо, она только устало вздохнула. «Конечно. Тогда до скорого?»

«Пока», - сказал он. «Позже созвонимся».

«Козел», - прошептала Джоан, сгорая от желания вырвать телефон из стены и швырнуть через всю комнату. Вместо этого, она закрыла глаза и аккуратно опустила трубку на место.

Женщина прислонилась к стене. Через кухонное окно она видела задний двор миссис Йоккум. Полуденное солнце освещало пожелтевшие листья огромного дуба, размах которого простирался по территории обеих домов. Джоан помнила как они с Джонсоном - сыном миссис Йоккум - любили взбираться на это дерево, чтобы спрятаться от своих матерей. В этот момент задняя дверь дома миссис Йоккум отворилась и пожилая женщина начала спускаться по лестнице. В руках она держала пластиковый пакет с кормом для птиц. Джоан наблюдала за тем как старая женщина медленно начала рассыпать зерно по разным кормушкам, расставленным во дворе.

Джоан понимала, что ей лучше бы заняться описью имущества, но вместо этого бесцельно бродила по дому. Двадцать минут спустя она обнаружила себя стоящей в столовой и рассматривающей деревянную шкатулку матери и ее странное содержимое.

Женщина коснулась рукой тонкой ткани шарфа. Письма, которые она прочла были сложены по дате и лежали с края стола. Какая-то часть ее чувствовала вину за то, что прочитала их. Определенно, они не были предназначены для чьих-либо глаз, кроме таинственного «Э». Но, оправдывала она себя, как еще я могу узнать личность возлюбленного матери? Да и кого я обманываю? - призналась она себе. Я хотела прочитать эти письма.

Успокоив себя этими аргументами, Джоан взяла шестое письмо. Оно было датировано 1958 годом и начиналось так же как и другие.

Любовь моя,

Я провела весь вчерашний день эмоционально настраивая себя на сегодншнюю дату. По какой-то причине, теперь я одновременно и боюсь и предвкушаю каждую годовщину.

Сегодня я думала о подаренном тобой кольце. Из того антикварного магазинчика в Ла Салль. Я помню как долго рассматривала его с витрины. А через несколько дней оно было куплено. Тобой. Я была жутко расстроена, когда узнала, что его продали. А потом, в одно воскресное утро, я просыпаюсь и вижу тебя – твои руки сложены за головой и ты рассматриваешь меня. По утрам ты всегда выглядишь так мило. А затем ты целуешь меня в кончик носа и я чувствую как ты надеваешь кольцо мне на палец. Не произнося ни слова. Просто надеваешь и улыбаешься. В тот момент я чувствовала себя твоей женой больше, чем когда-либо буду Клайду.

Джоани уже четыре. Даже сейчас я могу сказать, что с ней будет много хлопот. Она ставит под сомнение все, что бы я ни сказала и изо всех сил сопротивляется всему, чего от нее ждут. Мне кажется в этом она похожа на тебя в детстве.

Я знаю, что звучу как заезженная пластинка, но я так невозможно скучаю по тебе, любовь моя. Все, что у меня осталось о тебе это воспоминания, да и те потихоньку начинают тускнеть. Теперь это только обрывки - воспоминания о твоей коже, твоем запахе, твоих губах. Господи, как же я любила твои губы и то, как они исследовали и ласкали мое тело.

Джоан покраснела, читая эти слова, не в состоянии представить свою мать в агонии страсти и не желая продолжать чтение. Она поморщилась и тряхнула головой, чтобы прогнать это видение, но оно тут же сменилось видением ее самой с Марком - его глаза, его темная кожа, мелкие волоски на костяшках пальцев, то как он ласкает ее.

Джоан прикрыла глаза и прижала пальцы к векам. Она избегала думать об этом уже несколько недель, но рано или поздно ей придется принять решение. Марк был не в курсе ситуации. И хотя она и думала о том, чтобы сообщить ему о беременности, но также понимала, что это не приведет ни к чему хорошему. На данный момент она даже не была уверена, что хочет его развода. А еще был Люк. Она не сказала о беременности и ему, хотя и переспала с ним сразу же, на тот случай, если он усомнится в отцовстве.

Дело было не в них, напомнила она себе. Дело было в том чего хочет она сама. Именно по этой причине она и приехала в Лоренс – обдумать то, что она будет делать дальше. В Вичите была клиника, в которой могли сделать аборт. Она могла бы поехать туда, провести эту процедуру и вернуться на следующий же день. Или она могла поехать в Канзас-сити. Черт, да она могла бы сделать это и в Чикаго, но почему-то ей казалось, что это было слишком близко к дому.

«Не сейчас», - пробормотала она, не желая пока принимать решения.

Джоан снова взяла письмо и вернулась к описанию кольца. Это что, было предложение? Если так, то ей стоило добавить его в свой список. Дата не была указана, но должно быть это происходило в Чикаго. Она мысленно поставила задачу проверить антикварные магазинчики, работавшие в Ла Салль в 30-е годы.

«Вот черт», - прошептала она. «Мне нужно как-то заставить Бада рассказать то, что ему известно».

Джоан открыла свой блокнот, ища номер телефона Барбары. Надо позвонить, хотя бы для того, чтобы извиниться за то, что произошло ранее. Она прошла в кухню, сняла телефонную трубку и набрала номер.

«Барбара, привет», - поздоровалась она, когда кузина ответила. «Это я, Джоани».

«Привет, Джоани», - ответила Барбара. Ее голос звучал настороженно.

«Послушай, я только хотела извиниться», - начала Джоан. «Я не хотела срываться. Просто... я вдруг узнаю, что совсем не знала свою мать. И мне кажется, что Бад единственный, кто может просветить меня».

«Понимаю», - сказала Барбара. «Но ты уверена, что действительно хочешь знать все? Может лучше оставить все как есть - помнить ее такой, какой она была».

Тон Барбары говорил о том, что она знала гораздо больше, чем говорила. Джоан нахмурилась и откинувшись на спинку стула, прислонила голову к стене.

«Что тебе известно?» - спросила она.

Барбара вздохнула.

«Я даже не уверена, что все это правда», - наконец начала она. «Папа болтает много ерунды, когда не совсем в себе. Он говорит.... дикие вещи».

«Что он сказал о маме?» - спросила Джоан. «Барбара, мне нужно знать».

«У него начался приступ, когда ты ушла», - сообщила Барбара. «Он принял меня за маму. Он продолжал твердить о том, что тетя Кети шлюха, как она изменила Клайду и что она заслужила то, что получила - они оба заслужили».

«Оба?» - переспросила Джоан. «Мама и "Э"?»

«Я не знаю», - ответила Барбара.

«Он говорил что-нибудь еще?» - спросила Джоан.

На другой стороне линии воцарилась тишина.

«Что?» - настаивала Джоан. «Что он сказал?»

«Не забывай, что он немного не в себе», - сказала Барбара. «Он постоянно что-то выдумывает - говорит вещи, которые не являются правдой. Он смотрит телевизионные шоу, а потом думает, что все это произошло с ним. На днях он говорил о том, как ему отстрелили палец в Корее. Он никогда не был в Корее».

«Что он сказал, Барбара?» - снова спросила Джоан.

Барбара вздохнула. «Он сказал, что они с твоим отцом убили кое-кого. Любовника твоей матери».

«Что?» - выдохнула Джоан.

«Возможно он просто увидел это по телевизору», - сказала Барбара.

«Скажи мне точно, что он сказал», - попросила Джоан. «Он упоминал какое-нибудь имя?»

Барбара снова вздохнула. «Он не называл имени. Он просто твердил "эта мразь". Он думал, что я мама и ему казалось, что он только что вернулся от Клайда. Он вновь и вновь повторял, что не хочет быть замешан в это грязное дело. Именно так он и выразился - грязное дело. Это все что я знаю».

«Я хотела бы еще раз с ним поговорить», - сказала Джоан.

«Знаю», - сказала Барбара. «Но мне кажется это не очень хорошая идея. Он не хочет говорить об этом. А ты ведь знаешь какими упрямыми могут быть Хендерсоны. Давай сначала посмотрим смогу ли я убедить его?»