«Они мои!» - крикнула Кэтрин.

«Их нужно уничтожить».

Страх Кэтрин уступил место злости. «Эти письма принадлежат мне и я не позволю тебе уничтожить их». Она не узнавала свой голос. «У тебя вообще не было никакого права читать их. У тебя не было права рыскать в моих вещах».

«Я знала, что здесь что-то не так». Ее мать словно говорила сама с собой. «Я чувствовала, что с этой девчонкой было что-то не то. Я знала это с того момента, когда она приехала к нам на Рождество и знала это, когда она не помолилась перед едой. Она вовлекает тебя в свою грязную, противоестественную жизнь, которой живет сама». Она сжала кулаки. «И я не позволю этому случиться!»

«Это не тебе решать», - выдохнула Кэтрин.

«Ты возвращаешься домой со мной». Женщина с отвращением оглядела комнату. «Ты соберешь свои вещи сегодня же и завтра сядешь со мной в поезд. Все остальное можешь оставить здесь. Мне не нужно это в своем доме». Она посмотрела на кровать. «А по поводу этого...» Она схватила горсть писем и начала рвать их на части.

«Мама, нет!» Кэтрин подбежала к ней и схватила мать за руку, в попытке остановить ее.

«Не смей прикасаться ко мне», - резко сказала мать, вырывая руку из захвата Кэтрин и ударяя ее по лицу. Клочки бумаги выпали из ее руки и разлетелись по полу.

Кэтрин замерла в оглушительной тишине и медленно поднесла руку к своей щеке. Кожа горела.

«Я не позволю тебе разрушить свою жизнь этими омерзительными действиями». Голос матери повысился, когда она принялась топтать разбросанные по полу письма. «Ты не будешь такой!»

Кэтрин рванулась к ней. «Мама, остановись. Прошу тебя, хватит».

«Как ты могла так со мной поступить?» - выкрикнула ее мать, падая на кровать и рыдая.

Кэтрин смотрела на нее, не зная что сделать или сказать. «Мама, пожалуйста, не плачь. Прошу тебя».

Женщина подняла на нее взгляд и скривилась в презрительной ухмылке. «Я не могу даже смотреть на тебя».

Это было очень больно. Кэтрин колебалась несколько секунд, затем, одновременно чувствуя и стыд и злость, развернулась и направилась к двери.

«Ты идешь к ней, да?» - спросила ее мать. «Ты должна идти в церковь и молиться за спасение своей души».

«С моей душой не произошло ничего ужасного». Кэтрин распахнула дверь, не беспокоясь о том услышит ли кто ее слова или нет. «И нет ничего ужасного в том, чтобы любить Энни».

Она вышла в коридор, захлопнула за собой дверь, и поспешила вниз по лестнице и на улицу. Опустив голову она шла по улице видя лишь дорогу впереди себя и носки своих туфель. Ей нужно было добраться до Энни. Она должна была увидеть ее - обнять ее и удостовериться, что в их любви нет ничего постыдного и неправильного. Она повернулась к подъезду Энни и врезалась в человека, выходящего из него.

«О, простите», - воскликнула Кэтрин. «Мне так жаль. Я не заметила вас. Я...»

«О, боже, простите», - в то же время произнесла женщина. «Я...»

Они одновременно замолчали и уставились друг на друга.

«Кэтрин», - наконец выговорила Марджи. «Так неловко вышло».

Кэтрин моргала, не сводя глаз с бывшей возлюбленной Энни. «Что ты здесь делаешь?» Она посмотрела на окно Энни. Шторы были задернуты.

«Я...», - начала Марджи, но остановилась. Она тоже взглянула на окно Энни и глубоко вдохнула. «Я... ну, думаю, даже лучше, что все открылось, правда?»

«Что открылось?» - не поняла Кэтрин. Ее горло сдавило и она чувствовала, что знает, что собирается сказать Марджи.

«Ну...» - протянула Марджи. «Пока тебя не было, мы с Энни... ох, как же это сказать? Мы снова возобновили отношения».

«Нет», - сказала Кэтрин, качая головой. «Это неправда. Ты лжешь. Энни любит меня, а не тебя».

«Кэтрин», - сочувственно улыбаясь, сказала Марджи. «Мне жаль, что приходится говорить тебе самой, но... Энни говорит совсем другое. Или, по крайней мере, это не все, что она говорит. Да, она любит тебя, но ты не даешь ей того, что ей нужно».

Кэтрин покачала головой. «Энни никогда бы не...»

«Что никогда бы не?» Марджи опустила ладонь на руку Кэтрин. «Изменила тебе? Как когда-то поступила со мной из-за тебя?» Она улыбнулась. «Дорогая, именно это она и сделала. Она не совсем уверена, что ты действительно такая как мы. И, если честно, я тоже».

«Нет», - сказала Кэтрин. «Нет, это неправда. Она не сделала бы этого».

«Когда ты уехала, она была уверена, что ты не вернешься», - продолжала Марджи. «Мы встретились, чтобы выпить, одно за другим и вот... Ох, Кети, мне так жаль».

«Нет, не жаль», - сухо сказала Кэтрин. «Не сомневаюсь, что ты упиваешься этой ситуацией».

Марджи прижала ладонь к груди. «Это не так».

«Я не верю тебе», - сказала Кэтрин.

«Ну, тогда тебе лучше подняться наверх и самой спросить Энни», - сказала Марджи. «Должна предупредить, что она все еще в постели, так что придется немного постоять у двери». Она наклонилась к девушке и заговорщически прошептала, «Ты же знаешь, какой она бывает... после».

«Я ненавижу тебя», - выплюнула Кэтрин.

«Мне все равно», - пожала плечами Марджи. «Тем более в свете того, что случилось. Я только рада, что Энни наконец-то решила быть с настоящей лесбиянкой, а не с кем-то, кто просто играет в нее».

«Ты ничего обо мне не знаешь». Кэтрин выпрямила спину и высоко подняла голову.

«Не считаешь ли ты, что пора прекратить эти игры и позволить ей полюбить того, кто не будет стыдиться отношений с ней... и не будет прятать ее от посторонних глаз?»

«Я не... Нет». Даже произнося эти слова вслух, Кэтрин знала, что лжет. Она опустошенно вздохнула.

«Я так и думала», - усмехнувшись, сказала Марджи. «Ну ладно, мне пора бежать. Я просто забежала для быстрого разговора, если ты понимаешь о чем я». Она внимательно изучала Кэтрин некоторое время. «Слушай, если ты не против, я бы посоветовала тебе слегка привести себя в порядок, прежде чем подниматься наверх. Ты выглядишь ужасно».

«Ты ужасный, злобный человек», - сказала Кэтрин.

«Да», - согласно кивнула Марджи, аккуратно обходя Кэтрин. «Так и есть. И тебе бы хорошо помнить об этом на будущее».

Она ушла, не оборачиваясь, и Кэтрин пришлось сдерживать себя, чтобы не догнать ее и не схватить за волосы. Вместо этого, она глубоко вздохнула и посмотрела на окно Энни. Комната все еще была темной. Интересно, Энни правда спит? - подумала она. И действительно ли они в Марджи восстановили отношения?

Она покачала головой. Энни не сделала бы такого с ней. Она не поступила бы так с их отношениями. Но в то же время, она помнила как оттолкнула Энни, когда пришла домой, как держала ее на расстоянии все это время. Энни несколько раз хотела заняться с ней любовью во время визита матери и каждый раз Кэтрин отказывала ей. Слова Марджи эхом звучали в ее голове. «Не считаешь ли ты, что пора прекратить эти игры и позволить ей полюбить того, кто не будет стыдиться их отношений... и не будет прятать ее от посторонних глаз?»

Кэтрин положила руку на каменные перила и начала подниматься по лестнице. Она должна была поговорить с Энни - узнать правду. Но на середине пути девушка остановилась. Что, подумала она, я собираюсь ей сказать? Она пришла к Энни, потому что мать узнала об их отношениях. Ее мать предоставила ей выбор. И она пришла сюда, потому что выбрала Энни. Но что именно она выбирала?

Она вспомнила те случаи, когда Энни умоляла ее поселиться вместе - построить совместную жизнь. И она каждый раз говорила "нет". Почему? Что сдерживало ее? Было ли это оттого что она боялась или стыдилась? Может Марджи была права, предположив, что она не такая как Энни?

Кэтрин села на ступеньки. Страх Энни, ее обиды и неуверенность в чувствах Кэтрин – все это не беспокоило бы ее с Марджи, потому что та знала кем была. И в отличии от Кэтрин, она могла дать Энни то, что та хотела и в чем нуждалась, без всяких сомнений и отговорок со своей стороны.

«Это правда», - внезапно поняла Кэтрин. Даже если Энни и не была нечестна к ней, суть того, что сказала Марджи была правдой. Она почувствовала как ее глаза заволокло слезами, когда она поняла, что никогда не сможет дать Энни того, чего та хочет. И что это несправедливо, а сама она эгоистична.

Кэтрин встала и медленно спустилась по лестнице. Она снова взглянула на окно Энни, раздумывая над тем что делать - не в данный момент, а вообще. Она не могла быть той возлюбленной, которая нужна была Энни, также как и не могла быть той дочерью, которой хотела видеть ее мать. Пока она раздумывала как поступить, в окне Энни мелькнул огонек. Видимо, она зажигала одну из своих свечей или керосиновую лампу.

Девушка поняла, что ей нужно двигаться - уйти, прежде чем Энни выглянет в окно и увидит ее. Кэтрин взглянула в сторону своего дома. Она не могла вернуться туда, по крайней мере пока. Она решила направиться в центр города. Там была церковь, которую она посещала, когда только переехала в город. Может они могли бы принять ее. И она могла бы предстать перед богом и просить его прощения и молить о силе сделать то, что она должна сделать.

«Прощай, Энни», - прошептала она, бросая последний взгляд на светящееся окно. Прежде чем она могла бы передумать, девушка быстро развернулась и пошла прочь.

Глава 19

Лоренс, Канзас, 1997 год

ДЖОАН СИДЕЛА в машине и смотрела на воду. Озеро Клинтон было маленьким - всего лишь прудом по сравнению с озером Мичиган, но все равно оно оказывало на нее успокаивающее действие. Она вспомнила как часто, когда ссорилась с матерью, приезжала к дамбе и сидела, уставившись в воду. В то время она считала свою мать обыкновенной стервой. Но теперь она понимала, что та была просто несчастна и тяготилась проблемами, которые Джоан, будучи подростком навряд ли поняла бы. Она не была уверена, что могла сделать это даже сейчас.

Джоан попыталась представить каково это быть изнасилованной и родить ребенка, которого никогда не хотела. Миссис Йоккум была права - дело было не в том, что ее мать не любила ее. Она просто была ежедневным напоминанием того, что произошло.

Джоан закрыла глаза и откинула голову назад. Что если бы на ее месте была я? - подумала она. Она пыталась представить ситуация так, как пережила ее мать. Пятидесятые годы намного отличались от сегодняшних дней, это было репрессивное время. Она могла бы думать, что поступила бы по другому, но так ли это на самом деле? Она не жила в то время. И она никогда не любила так, как ее мать любила Энни.

Энни.

Звук ее имени все еще вызывал у нее смешанные чувства. И дело было не в том, что она не любила лесбиянок - совсем наоборот. В Чикаго у нее было несколько друзей нетрадиционной ориентации. Дело было не в этом. Дело было в том, что женщина, которую, как она считала, она знала, была совершенно другим человеком – женщиной, которая даже после смерти Энни продолжала писать ей любовные письма, наполненные такой страстью и тоской, что сердце Джоан сжималось от сострадания и ... ревности. Не от того, что Энни забрала всю любовь ее матери, но потому что сама она никогда не испытывала такой любви. У нее никогда не было Энни.

Джоан вздохнула и открыла глаза. Садящееся солнце отбрасывало лучи от воды и внезапно ей захотелось оказаться поближе к ней - искупать себя в обманчивых лучах теплого света. Она вытащила ключ из замка зажигания и открыла дверь. Воздух был прохладным.

Женщина осторожно перекинула ноги через ограждение и направилась к берегу. Спустившись к кромке воды, она остановилась и заслонила глаза ладонью от солнца. Волны ритмично и успокаивающе плескались о большие плоские камни у ее ног. Недалеко в воде качалась небольшая лодка, на которой двое рыбаков закидывали удочки, сворачивали их и вновь закидывали.

«Почему?» - вдруг сказала она вслух. «Почему я никогда так не любила?»

Она подумала о мужчинах в своей жизни. Она не любила Люка, по крайней мере, не так, как ее мама любила Энни. А Марк был всего лишь отвлечением от однообразия жизни - рутинной работы, готовки, и транспортирования детей с уроков на тренировки и на спорт. Марк был возможностью испытать какие-то чувства - хоть что-нибудь.

Она вздохнула и снова посмотрела на воду. Солнце почти зашло за горизонт и все вокруг нее - воздух, деревья, вода были окрашены багряно-медовым цветом.

«Я столько лет осуждала маму за то, что она не любила меня так, как я того хотела», - тихо произнесла она. «И в итоге узнала, что она ненавидела не меня, а себя».

В тот момент когда слова были произнесены, она поняла, что они были правдой. Какая ирония. И какая печаль. Она снова задумалась о том есть ли фотографии Энни среди остальных. Как она выглядела? Была ли она высокой или маленькой? Полной или стройной? Мужеподобной или женственной? И как она умерла?

Джоан посмотрела на часы. Была половина шестого - время ужина. Интересно, миссис Йоккум уже вернулась из больницы, - подумала она. И как ее сын? Джоан не видела Джейсона Йоккум уже несколько лет. В детстве они играли вместе и посещали одну школу, но так как Джейсон был на три года младше ее, они никогда не выносили свою дружбу за пределы своих дворов.