— Вам, как моей будущей жене, чрезвычайно важно представиться королю Георгу и королеве Шарлотте, — спокойно ответил герцог. — Кроме того, с вами будет леди Сирена.

— Но до моего бала никто ни о чем не узнает, — вздохнула Аллегра. — Я не хочу никому говорить, чтобы дать Сирене время погреться в лучах своего успеха. Мы оба знаем, что любое упоминание о нашей помолвке сразу затмит все события нынешнего сезона, а это несправедливо.

— Согласен, — ответил Куинтон, подумав, что, несмотря на гордость и непомерное богатство, у этой девушки доброе сердце.

Это открытие его почему-то обрадовало. Похоже, они прекрасно поладят!

— Когда вы приедете в Хантерз-Лейр? — осведомился он.

— Сначала я должна заехать домой. Ждите меня в начале июля. Поскольку вы пока не в состоянии принимать гостей, я возьму с собой только горничную. Уверена, что соседи немедленно начнут сплетничать, но, поскольку мы уже будем обручены и назначим день свадьбы, вряд ли меня это тронет. Думаю, и вас тоже.

— Вы рассудительная девушка, — похвалил он и, взяв ее за руку, заглянул в фиалковые глаза. — Я уже успел получить разрешение вашего отца и поэтому хочу спросить: вы выйдете за меня, Аллегра?

— Да, Куинтон, — твердо ответила она, радуясь, что он не слышит громкого стука ее сердца. — Для меня большая честь стать вашей женой.

Глава 4

В ночь на тридцать первое мая все деревья на Берклисквер были украшены яркими бумажными фонариками, превратившими всю округу в волшебную сказку. Карета за каретой медленно въезжали на площадь с широких улиц, и седоки по полчаса ждали очереди, чтобы оказаться у крыльца дома Морганов. Там их встречали многочисленные лакеи в черных с серебром ливреях, помогавшие гостям выйти из экипажа. У дверей ждал статный дворецкий. Другие лакеи провожали господ на второй этаж, где дам приглашали освежиться в большой гардеробной. Такая же комната была приготовлена для джентльменов.

Выходившие из гардеробных гости следовали в бальную залу, в дверях которой стояли хозяин с дочерью, приветствуя вновь прибывших. Их имена объявлял могучий дворецкий с гулким голосом, звеневшим в каждом уголке дома. Поднявшись на две ступеньки, они попадали в залу, где уже толпились самые блестящие представители лондонского света.

Никто не отказался от приглашения на бал мисс Морган.

Говорили, что приедет сам Принни, а всего несколько дней назад распространился волнующий слух, что на балу будет объявлено о помолвке мисс Морган, хотя имени жениха никто не знал. Ее постоянно видели в обществе кузины. Сирены Эббот, виконта Пикфорда и их приятелей. На посторонний взгляд, она никому не отдавала предпочтения, так что, если в слухах и была хоть капля правды, тайна все равно осталась неразгаданной.

Леди Беллингем в модном бальном платье цвета полуночного неба, с серебряной отделкой, гордо взирала на собравшихся.

Они с мужем были единственными гостями, приглашенными на ужин перед балом. Разумеется, вдовствующая маркиза Роули с дочерью, сыном и глуповатой невесткой тоже присутствовали, но ведь они были родственниками, а вот каким образом за столом оказался герцог Седжуик?! Леди Беллингем сгорала от любопытства, поскольку до нее тоже донеслись слухи о помолвке Аллегры Морган.

— Септимиус, — прошептала она вопросительно, скосив глаза на Куинтона.

— Вы первая все узнаете, Кларис, — тихо ответил он. — Даже родным еще не сообщили. Я и ужин устроил именно для того, чтобы объявить о радостном событии. Вы довольны?

— Еще бы! — обрадовалась леди Беллингем. — Ванесса Тарлтон, мать Куинтона, приходилась мне кузиной. Она старшая дочь маркиза Руффорда. И приданое у нее было такое, которого постыдилась бы даже дочь фермера.

Но Чарлз Хантер безумно в нее влюбился с первого взгляда.

Прелестное было создание эта Ванесса. Умерла, когда Куинтону было одиннадцать, а его брату Джорджу — шесть. Родила недоношенную девочку и отдала Богу душу. Ребенок скончался несколько часов спустя. Малышку положили в объятия матери и похоронили обеих в одном гробу. Ужасная трагедия!

Чарлз допился до смерти после того, как проиграл то немногое, что у него оставалось. Старый Руффорд позаботился об образовании внуков, но он сам был небогат, а почти все его состояние и имение отчуждалось в пользу его старшего сына и наследника. Моя мать была младшей сестрой Руффорда. Квентин горд и благороден, Септимиус.

— Я так и понял, судя по тому, как он ведет себя с Аллегрой.

Все это время он был неизменно добр и деликатен с ней. Аллегра, разумеется, никогда этого не признает, но Она очень волнуется, сумеет ли стать достойной титула герцогини Седжуик.

— И напрасно! Ваша девочка, Септимиус, прекрасно справится со своими новыми обязанностями, и могу заверить, из нее выйдет истинная герцогиня, — с ободряющей улыбкой заверила леди Беллингем. — Какая удача, Септимиус! Завтра весь Лондон будет гудеть слухами!

И вот сейчас леди Беллингем сидела с самодовольной усмешкой, предвкушая фурор, который произведет в свете сообщение о помолвке. О да, все будут вне себя от изумления!

Разумеется, некоторые начнут злорадствовать, утверждая, что герцог женится на деньгах, и так оно и есть. Ее деньги в обмен на его титул. Зато Аллегра Морган будет герцогиней. Женой одного из самых родовитых людей Англии. Куинтон Хантер приехал в Лондон без особых надежд на успех и, слава Богу, сорвал лучший цветок в саду дебютанток. Да и его друзья тоже не промах. Молодой Пикфорд сделал предложение милой Сирене. Граф Астон обручился с Юнис, средней дочерью нынешнего маркиза Руффорда, а Кэролайн Беллингем, племянница леди Беллингем, ухитрилась поймать в свои сети лорда Уолворта. О да, сезон и впрямь был на удивление удачным.

Оркестр на возвышении внезапно заиграл туш, ив комнату торжественно вплыл Принни в паре с Аллегрой. Лорд Морган кивнул музыкантам, и прозвучали первые такты менуэта.

Принц поклонился Аллегре. Она изящно присела, открывая бал вместе со своим тучным партнером. Тот двигался на диво легко, и, когда музыка смолкла, гости разразились оглушительными аплодисментами. Принц Георг, известный под прозвищем Принни, в то время мог считаться привлекательным. Его светлые волосы, голубые глаза и розовые щеки нравились многим дамам. С Аллегрой они составляли прекрасную пару. Принц проводил партнершу к лорду Моргану и величественно наклонил голову.

— Благодарю, ваше высочество, — пробормотала Аллегра, снова делая реверанс.

— С позволения вашего высочества, — добавил лорд Морган, — я должен сделать объявление.

— О ее помолвке? — с жадным любопытством спросил Принни, указывая на Аллегру. Лорд Морган с улыбкой кивнул. Принц был немного ребячлив и обожал тайны.

— С герцогом Седжуиком, — тихо добавил лорд Морган, решив ублажить принца-регента.

— Неужели? Прекрасная партия для мисс Морган и еще более выгодная — для Седжуика. Поздравляю жениха и невесту. Седжуик, — обратился принц к герцогу, — теперь, когда вы получили чертовски большое состояние, пора становиться игроком! Подумать только, мало того что красавица, да еще и богатая!

Он довольно хмыкнул, словно этот союз был устроен исключительно его усилиями.

— Итак, Морган, делайте поскорее свое объявление, чтобы можно было наконец сесть за карточный стол!

Лорд Морган снова кивнул музыкантам, игравшим негромкую лирическую мелодию, и, ступив на возвышение, провозгласил:

— Милорды, леди и джентльмены, имею честь и удовольствие объявить о помолвке моей дочери Аллегры с Куинтоном Хантером, герцогом Седжуиком.

По залу прокатился гром аплодисментов, но, прежде чем гости бросились поздравлять жениха с невестой, музыканты заиграли быстрый шотландский танец, и собравшимся пришлось пуститься в пляс.

Сирена, ускользнув от жениха, отвела кузину в сторону.

— Почему ты мне ничего не сказала? — возмутилась она. — Раньше у нас не было секретов друг от друга.

— Хотела, чтобы вы с Оки все это время наслаждались всеобщим вниманием. Признайся я, что обручена с герцогом, об этом наверняка немедленно узнал бы весь Лондон.

— Когда он сделал тебе предложение? — взволнованно прошептала Сирена.

— Герцог с отцом пришли к соглашению несколько недель назад, а потом он поговорил со мной.

— Ты его любишь?

Милое личико Сирены было встревоженным.

— Я едва его знаю, — пожала плечами Аллегра.

— Как же можно выйти замуж за едва знакомого человека? — едва не заплакала Сирена.

— Моя дорогая романтичная кузиночка, он — герцог Седжуик. Как же можно за него не выйти?!

— Какой холодный расчет! — воскликнула Сирена, глаза которой мгновенно увлажнились.

— Нет, обыкновенный расчет. Я должна выйти замуж, Дорогая. На таких, как я, женятся только из-за денег. Да я и не верю ни в какие пылкие чувства. Правда, ты и Оки женитесь по любви, но в нашем кругу это почти недоступная роскошь.

Уверяю тебя, я вполне довольна своей участью.

— Как я — своей, — подтвердил герцог, присоединяясь к ним. — Пожалуйста, леди Сирена, не стоит так расстраиваться. Обещаю вам заботиться об Аллегре.

— Пойдем, радость моя, я хочу танцевать, — попросил виконт Пикфорд. — Если мы так и будем стоять, поползут слухи и эти девицы объявят на меня охоту, а все по твоей вине, — пошутил он, увлекая Сирену за собой.

— Она очень вас любит, — заметил герцог.

— И я ее, — кивнула Аллегра, беря его под руку. — Наверное, нам стоит последовать их примеру, милорд.

— Я не люблю танцы.

— Я тоже, но это мой бал, и не стоит давать пищу злословию. Представляю, что будут болтать, если мы не присоединимся к танцующим.

— До чего же вы рассудительны, Аллегра! Очевидно, привыкли соблюдать приличия? Вы и в самом деле разумная девушка. Гораздо больше похожи на отца, нежели на мать. Что ж, это хорошо. Зато вы не влюбитесь в другого и не покинете меня.

— Но вы можете влюбиться в другую и покинуть меня, — возразила она.

— Я не верю в любовь, — честно признался герцог. — Любовь приводит к большим бедам и неприятностям, чем отсутствие денег. Поскольку, женившись на вас, я стану богатым человеком, не обремененным химерами любви, вряд ли я когда-нибудь вас оставлю, Аллегра.

— Вы можете изменить свое мнение, когда я примусь восстанавливать Хантерз-Лейр, — поддела его она. — Судя по тому, что я слышала, ремонт будет стоить целого состояния.

Герцог засмеялся.

— Я люблю свой старый дом, но признаю, что им давно пора заняться. Можете делать с ним все, что пожелаете, дорогая. Он ваш. Только оставьте парадную залу для охотничьих вечеринок.

— Согласна, — с улыбкой кивнула Аллегра. — А теперь пойдем танцевать, и пусть все нам завидуют.

— Я и не подозревал, мисс Морган, что вы настолько тщеславны! Трудно ожидать такого от строго воспитанной девушки, но думаю, что тщеславие — не такое уж плохое качество.

— У нас впереди целое лето, чтобы получше узнать друг друга, — напомнила Аллегра. — Надеюсь, мы уживемся. Наш брак будет куда крепче, если мы сумеем стать друзьями.

Потом Куинтон долго думал об этой фразе. Ничего не скажешь, Аллегра и вправду практична, но он чувствовал в ней некую уязвимость, о которой сама она, похоже, не подозревала. Несмотря на ум, образованность и проведенный в столице сезон, в душе она все еще была невинна. Ему отчего-то вдруг захотелось защитить Аллегру от всяческих бед.

Герцог улыбнулся. Ни одному мужчине не устоять перед женскими чарами. Когда в начале вечера он подарил своей невесте кольцо с аметистом в оправе из бриллиантов, она едва не взвизгнула от радости, но вовремя удержалась. Эта детская радость тронула и позабавила Седжуика.

— Какое красивое! Но разве вам по карману подобные вещи? — встревожилась она.

— Это фамильная драгоценность, — успокоил Аллегру герцог. — Одна из немногих, что не ушли за карточные долги. Я выбрал это только потому, что темно-лиловый цвет камня напоминает о ваших глазах.

Девушка от удивления приоткрыла рот, но, тут же опомнившись, поспешно заметила:

— Какой прелестный комплимент, милорд!

Она вытянула руку, любуясь подарком. Герцог поцеловал ее тонкие пальчики.

— Пусть я и не влюблен в вас, Аллегра, но такой красавице совсем не трудно говорить комплименты. Они сами слетают с уст.

— Жаль, что у меня не было такого кольца, когда я представлялась королю. Все остальные девицы, особенно те, кто задирал передо мной нос, позеленели бы от зависти.

— Вы и без того были безупречны, особенно ваш реверанс. Остальные в подметки вам не годились. Ваши манеры поистине достойны герцогини Седжуик.

— Удивительно, как это я не опрокинулась в этом смехотворном наряде! А юбки! Приходилось протискиваться в двери боком. Когда я кланялась, то едва не уселась на паркет со всего размаха! А вырез, по нынешней моде, был таким глубоким, что король Георг наверняка увидел мою грудь до самой талии! Правда, он не возражал против такого зрелища. Что же до парика, который пришлось надеть, поверите ли, Куинтон, он весил как карета, запряженная четверкой! Я думала, у меня шея сломается под такой тяжестью — А мне показалось, что голубки, трепещущие крылышками среди бриллиантов, — поистине поэтический штрих, — возразил он, весело блестя глазами.