Аллегра засмеялась.

— Клянусь, сэр, если бы было возможно посадить в прическу живых птиц, некоторые амбициозные мамаши немедленно так и поступили бы. Предпочитаю простоту в одежде.

«Как то платье, которое она надела сегодня», — подумал он, когда они гордо выступали в последнем за вечер менуэте.

Платье с высокой талией из кремового дамасского шелка с верхней юбкой из прозрачного золотого газа сидело на Аллегре идеально. Из-под подола выглядывали крошечные золотые туфельки, в темных локонах сверкали ленты из золотистой парчи. На шее и в ушах переливался жемчуг. Несмотря на кажущуюся простоту, туалет выглядел пышно, но в то же время элегантно Вглядевшись в невесту пристальнее, герцог, пожалуй, впервые понял, как она прекрасна. Он и раньше замечал ее красоту, да и все ему об этом твердили. Целый вечер он слышал от поздравителей одно, богата и красива. Но самому ему в голову не приходило взглянуть на Аллегру поближе.

Личико сердечком, прямой, чуть вздернутый нос, густые черные брови — памятка о валлийских предках, огромные блестящие темно-лиловые, как фиалки, глаза, обрамленные пушистыми ресницами. Нижняя губка полнее верхней…

Чувственный рот манил к поцелуям, и Куинтону вдруг захотелось припасть к нему. Для девушки она, пожалуй, высоковата, но при его росте это не имеет значения. Маленькие руки и ноги, стройная фигура, восхитительно округлая грудь. Должно быть, одно такое зрелое яблочко прекрасно поместится в его ладони.

Именно в эту минуту Куинтон представил Аллегру в постели. Честно говоря, он раньше не думал о подобных вещах.

Что он будет делать с женой? Она, разумеется, девственна У него никогда раньше не было девственницы. То, что он ее не любит, ничуть его не беспокоило. Да, он не хранил целомудрия, но во всех случаях речь о любви не шла. Однако на этот раз все по-другому. Аллегра станет его женой. Сможет ли мужчина любить женщину, которой овладел? Сумеет ли жена пробудить в нем желание? Или страсть остынет так же быстро, как вспыхнет? Но как разжечь страсть в невинной девушке? С ней придется быть нежным и бережным.

— Танец закончился, Куинтон, — неожиданно услышал он голос Аллегры. — Пожалуйста, опомнитесь, милорд, иначе все сплетники начнут уверять, что вы обезумели от любви. О чем только вы думаете?

— О том, как я возьму тебя, — вырвалось у герцога, и, к своему величайшему удовольствию, он увидел, как краска бросилась ей в лицо.

— Ox! — выдохнула она, встревоженно прикусив нижнюю губку. — Об этой стороне супружеской жизни я и не подумала.

Когда гости разъехались, он повел ее на террасу, выходившую в сад, усадил на мраморную скамью и сжал маленькую ручку.

— Ты сказала, что хочешь иметь детей, Аллегра.

— Разумеется, — кивнула она.

— В таком случае мы должны будем на деле осуществить наш брак, дорогая, иначе никаких детей не получится, — объяснил герцог, надеясь, что такая откровенность не испугает и не шокирует ее.

— Я не настолько глупа, Куинтон, — резко ответила Аллегра, — и знаю, как зачинаются дети. Нужно быть совершенной идиоткой, чтобы оставаться в неведении относительно этого. Любой девушке все известно, даже если приходится делать непонимающее лицо!

— Но ты сама… — начал он.

— Я сказала, что еще не думала об этой стороне нашего брака, и так оно и есть, но вполне понимаю, что ее не избежать, — усмехнулась Аллегра. — Не торопите меня, сэр. Меня еще ни разу не целовали.

— Это я исправлю, и немедленно, — пообещал герцог, коснувшись ее губ кончиками пальцев. Аллегра широко раскрыла глаза, но Куинтон уже обнаружил, что ее губы нежнее лепестков розы, и осторожно коснулся их своими губами. Она застенчиво ответила на поцелуй, и сладость ее рта ошеломила его, потрясла, вскружила голову.

— Очень мило, — шепнула она, тяжело дыша. — Вы хорошо целуетесь, милорд? Видите ли, это мой первый поцелуй, так что простите мое желание узнать, что думают об этом ваши прежние возлюбленные.

Герцога так и подмывало рассмеяться, но потрясение от ее чистосердечия оказалось сильнее.

— Ни одна из дам, которых я целовал, до сих пор не жаловалась, — выдавил он.

Аллегра вздохнула.

— На это у них ума хватило. Ни одна и слова бы не сказала, разве что вы были бы абсолютно ужасны. Женщины предпочитают мир и согласие. Зачем напрашиваться на скандал?

Герцог почувствовал себя уязвленным.

— Я совершенно уверен, — бросил он, — что лучше меня никто не целуется. С чего это вдруг вам пришло в голову спрашивать?

— О Господи, я задела ваше самолюбие, верно, милорд?

Покорно прошу прощения.

Но играющая на ее губах улыбка противоречила извиняющемуся тону.

— Следует ли мне представить список дам, которых ты опросишь? — выпалил он, не в силах успокоиться. Это был ее первый поцелуй, по крайней мере так утверждала она сама. Ей следовало бы трепетать от волнения, вместо того чтобы требовать от него рекомендаций, удостоверяющих его искусство любовника.

Аллегра расслышала раздражение в его голосе, и теперь настал ее черед злиться, — Мне просто любопытно, Куинтон, — объяснила она. — Меня учили, что любопытство — отнюдь не смертный грех и требует обязательного удовлетворения. Простите, если мой вопрос вас оскорбил. Если собираетесь на мне жениться, боюсь, вам придется к этому привыкнуть.

— Мне также придется привыкнуть к твоей прямоте, — мрачно буркнул он.

Но Аллегра весело рассмеялась:

— Господи, сэр, мы, кажется, уже поссорились, а ведь еще даже не женаты! Бьюсь об заклад, что между Сиреной и Оки царит идиллическое согласие.

— Они влюблены. Предаются сентиментальным мечтам и поют друг другу серенады, — с легким пренебрежением отозвался он.

— А мы равнодушны друг к другу, — кивнула Аллегра.

Она не была уверена, что это ее не задевает, но тут же себя одернула. Любовь ведет к измене и горю. Уж лучше просто взаимная симпатия.

— Ты, случайно, не злопамятна по характеру? — осторожно спросил герцог, уже успокоившись. Верх взяло его природное добродушие.

— Бывает, но редко, — усмехнулась она.

— А, так вы здесь, дорогие мои! — воскликнула тетка, выходя на террасу. — Папа ищет тебя, Аллегра, но я вижу, у вас все в порядке. Я так ему и скажу.

Она улыбнулась и поспешно ушла.

— Хочешь встретить со мной восход солнца? — спросил герцог.

— В Лондоне? Такое невозможно, — удивилась Аллегра.

— Можем взять мой экипаж и поехать за город. Время еще есть. Может, Оки и Сирена захотят полюбоваться этим зрелищем вместе с нами.

— Если вы сможете вынести их постоянное воркование и нежности, я согласна.

— Таким деликатным образом ты пытаешься дать мне понять, что предпочитаешь только мое общество? — засмеялся герцог.

— Через несколько месяцев мы станем мужем и женой Я хочу узнать вас получше, — серьезно ответила она. — Но если вы и впрямь желаете побыть в обществе моей кузины и ее нареченного, я немедленно пошлю за ними слугу.

— Нет, — мягко обронил он, привлекая ее к себе. — Мне бы тоже хотелось узнать тебя получше, Аллегра.

Он смотрел на нее с легкой улыбкой на губах, и ее сердце внезапно заколотилось Черт возьми, он и вправду красив Серебристо-серые глаза просто завораживают!

— Твои ресницы гораздо длиннее моих, — выдохнула она На этот раз ее улыбка стала шире.

— Неужели?

— Честное слово, — прошептала Аллегра, зачарованно глядя на губы, только что подарившие ей первый поцелуй. Большой, четко очерченный рот, способный так нежно ласкать…

— Думаю, что тебя просто необходимо поцеловать еще раз, прежде чем мы поедем встречать рассвет, — перебил ее мысли герцог и снова завладел ее ртом и на этот раз крепко прижав ее к себе.

По спине Аллегры побежали мурашки. На какое-то мгновение она почувствовала себя слабой и беспомощной, но ощущение исчезло так же внезапно, как и появилось. Едва герцог отстранился, она улыбнулась, но не сказала ни слова, сообразив наконец, что мужчины не любят, когда их слишком откровенно расспрашивают о таких вещах, как искусство целоваться. К тому же ей приятно с ним, и разве этого недостаточно?

Пока Аллегра искала отца, чтобы сказать, куда едет, герцог приказал подавать экипаж.

— Какой чудесный вечер, папа! — воскликнула она, входя в библиотеку, где сидели отец и тетка. — Я так тебе благодарна!

— Подумать только, ты станешь герцогиней! — ликовала леди Эббот. — Как вы могли утаить от меня новость, негодники вы этакие!

Она игриво погрозила им пальцем.

— Хотела, чтобы Сирена вдоволь порадовалась за себя. Ты же понимаешь, тетя, что стоило нам с герцогом объявить о помолвке чуть раньше, и никто не обратил бы на мою кузину ни малейшего внимания. Ведь в немалой степени своим успехом во время сезона девушка обязана зависти и восхищению людей, потрясенных твоей удачей! Наверняка многие и помыслить не могли, что младшая сестра маркиза Роули с ее скромным приданым поймает графского наследника! Но красота и очарование Сирены победили! Так почему бы ей не наслаждаться своим триумфом? Узнай же свет обо мне и герцоге, эта новость затмила бы успех моей дорогой кузины.

Олимпия Эббот закрыла ладонью рот, чтобы не заплакать вслух, но справилась с собой и прошептала.

— Я так счастлива, что ты любишь Сирену, как родную сестру!

По ее щекам струились слезы радости.

— Ну-ну, дорогая, — вмешался лорд Морган, осторожно вытирая прозрачную влагу. — Разумеется, Аллегра любит Сирену, и потом, разве ты не заменила мать моему единственному ребенку? Мать, которой у нее не было?

— О-о-о, Септимиус, — всхлипывая, пробормотала добрая женщина.

— Мы с герцогом решили поехать за город и встретить восход солнца, — сообщила Аллегра, гадая, слышат ли они ее, но ответа так и не дождалась, поэтому потихоньку выскользнула за дверь. Пусть побудут вдвоем. Легкого толчка будет достаточно, чтобы отец женился на тетке. Они заслуживают счастья.

Черная карета герцога с прекрасными рессорами оказалась достаточно удобной. В нее была впряжена четверка гнедых с белыми гривами и хвостами. Кучер погнал лошадей по дороге, и вскоре город остался позади. Небо над ними постепенно становилось из черного темно-серым и продолжало светлеть. Скоро на нем показалась первая голубая полоска, становившаяся все ярче. Экипаж остановился на вершине холма, и седоки спустились вниз.

— Подождите здесь, — велел герцог и, взяв Аллегру за руку, повел вперед. На горизонте расцветали розовые, желтые и лиловые ленты, предвестники появления солнца. Наконец им на смену выплыл огромный оранжевый шар, повисший над синеющим вдалеке морем.

Аллегра с наслаждением вдохнула чистый воздух.

— Ах, как хорошо пахнет! Кажется, мы слишком долго пробыли в городе, и я почти забыла, до чего же свеж деревенский воздух. Скорее бы вернуться домой! После свадьбы Сирены сразу же и поедем!

— Тебе не нравится Лондон?

— Почему же, всегда неплохо погостить в столице, но мне совсем не хочется жить здесь постоянно, не говоря уже о том, чтобы воспитывать детей. Детям нужны природа, место, где можно резвиться, майским утром бегать босиком по росистой траве и скакать верхом по лугам.

Она раскинула руки и закружилась в причудливом танце.

— Подумать только, еще несколько недель — и я буду дома!

— Скоро твоим домом станет Хантерз-Лейр, — напомнил Куинтон.

— Он красив?

— Для меня — да.

— В таком случае и я полюблю его, — пообещала Аллегра.

— Пожалуй, я лучше отвезу вас домой, мисс Морган, — с притворной строгостью объявил он. — Солнце уже высоко, а вы проплясали ночь напролет. Кстати, ты прекрасно держалась с Принни. Настоящая герцогиня. Я горжусь твоими манерами.

— Правда? — скучающе обронила она. — Принц довольно красив, но, по-моему, чересчур толст. Видели, с какой жадностью он ест? Удивительно, как это его жилет не лопнул от всех тех устриц, которые он так жадно заглатывал.

— Надеюсь, ты не будешь столь же откровенной с посторонними? — вздохнул герцог.

— Я не так глупа, Куинтон, чтобы публично оскорблять принца, но думаю, что с тобой могу быть честна.

— Всегда, — кивнул он, помогая ей сесть в карету.

На обратном пути она уснула, положив голову ему на плечо.

Что за необыкновенная девушка! Может, его брак окажется не таким уж несчастным? Пусть у нее не блестящее происхождение, но она хорошо воспитана, и манеры у нее как у настоящей леди. И несмотря на ребяческое чистосердечие, вовсе не легкомысленна. Просто говорит что думает. Ее отец сказал, что Аллегра привыкла сама распоряжаться своими деньгами, а это, видит Бог, доступно далеко не каждой женщине.

Куинтон Хантер вспомнил слова своей давно почившей дряхлой тетки. Она всегда твердила, что он должен жениться на девушке из семейства, менее знатного, чем его собственное.

— Самое время влить свежую кровь в жилы Хантеров, мальчик, — ворчала она. — Привычка заключать браки между благородными семьями ведет к вырождению. Здоровая, крепкая девушка принесет тебе больше сыновей, чем какая-нибудь знатная худосочная мисс. Помни мои слова, мальчик!