Мэри Бэлоу - Неотразимый

И вся эта прелесть могла принадлежать ей, с тоской подумала София, приближаясь к дому. Она могла бы стать хозяйкой Боувуда.

Их встретила и проводила в гостиную, где был накрыт стол для чая, сестра Натаниеля Маргарет, леди Кеттерли. Софию представили остальным гостям и другим его сестрам. Здесь были, конечно, Эдвин, Беатрис, Сара и Льюис. Прибывшие накануне Мойра и Кеннет подошли к Софии поговорить. Она чувствовала себя далеко не так неловко, как опасалась – до тех пор, пока не появился Натаниель.

Интересно, думал ли он о том, что она могла бы стать хозяйкой Боувуда? Или он забыл о своих двух предложениях выйти за него замуж, поскольку сделал их, чувствуя себя обязанным? Во всяком случае, вчера у Лавинии он вел себя совершенно непринужденно и даже назвал ее «моя дорогая» в своем обычном дружеском тоне.

Натаниель поздоровался с гостями и сразу направился к Софии.

– Софи, вы не хотели бы после чая осмотреть дом? Я еще не успел познакомить с ним Мойру и Кеннета.

Она никогда не решилась бы попросить об этом Натаниеля, заранее зная, что чувствовала бы себя неловко наедине с ним, обходя его дом, который ей так хотелось посмотреть. Но присутствие друзей, безусловно, облегчит ее состояние.

– Спасибо, Натаниель, с удовольствием.

Но Мойра и Кеннет отклонили это приглашение, объяснив, что обещали проводить в дом священника Эдвину и Валентайна. Иден собирался идти вместе с ними.

– Мы пригласим с собой и Лавинию, если она захочет, – сказала Мойра. – Мне хотелось бы посмотреть на ее коттедж. По словам Маргарет, он очень живописный.

– О, – поспешно сказала София, – тогда, может, мне пойти с вами?

– Я думаю, Софи, – с усмешкой заметил Кеннет, – Нат повесит нос, если мы все его покинем. Вы должны остаться и выразить свое полное восхищение домом. А мы познакомимся с ним позднее, Нат. – Он подмигнул другу.

София недовольно посмотрела на Натаниеля.

– А потом я провожу вас к Лавинии, Софи, – сказал Натаниель. – Прошу вас, останьтесь.

В самом деле, он держит себя легко и просто, заметила София. Но с чего она решила, что их бывшая связь заставит его смущаться? Он давно уже о ней забыл или просто отнес эти воспоминания к разряду несущественных. Не может же он помнить всех женщин, с которыми был близок.

Что за дурацкая и унизительная мысль!

– Благодарю вас, – сказала она.

– Отлично проделано, Кен, – говорил приятелю Иден, когда вся компания шла к деревне. Преподобный Валентайн и Эдвин шли впереди. – Думаю, они ничего не заподозрили.

– Спасибо Мойре, – усмехнулся Кеннет. – Она куда сообразительнее меня. Но оставить их наедине, когда в доме куча гостей, было не так-то просто.

– Но, по правде говоря, я не очень надеюсь на какой-то результат, – признался Иден, – если только не заставить ее почувствовать то же, что чувствует он. А это кажется мне сомнительным. Наша Софи слишком простодушна, чтобы поддаться соблазну романтической обстановки: прекрасный старый дом, уединенность с его молодым хозяином, ну и все такое…

– С молодым хозяином дома, – уточнила Мойра, – который так хорош собой и обладает очаровательной, поистине неотразимой улыбкой! Любая женщина способна это оценить.

– Так ты находишь его неотразимым, Мойра? – ревниво поинтересовался Кеннет.

Вздохнув, она воздела взгляд к небу.

– Разумеется, речь идет о тех леди, которые еще не поддались власти еще большего шарма!

– То-то же! – довольно пробормотал он, и они усмехнулись друг другу.

– Простите меня, – резко заговорила Лавиния, – но мне кажется, что меня вовлекли в какой-то заговор. Уж не пытаетесь ли вы свести Ната и Софи?

Иден вздохнул.

– Мне следовало предупредить вас, – обратился он к Кеннету и Мойре, – не говорить об этом в компании. Мужчины, с точки зрения мисс Бергланд, созданы лишь для того, чтобы угнетать женщин. А поскольку Нат годами досаждал ей в качестве ее опекуна, а Софи ей друг, она, без сомнения, будет крайне возмущена идеей устроить их брак.

– А лично вас, лорд Пелем, эта идея возмущает? – спросила Лавиния. – Так почему же она должна казаться возмутительной мне – только потому, что я женщина? К чему выставлять себя в таком нелепом свете!

Мойра рассмеялась:

– Ты сам на это напросился, Иден. Браво, Лавиния!

– А вообще, – заметила Лавиния, – Нат действительно нравится Софи. И думаю, не просто нравится.

– Правда? – хором воскликнули Кеннет с Иденом.

– Во всяком случае, вчерашний его визит ее чрезвычайно смутил, – сообщила Лавиния.

– С чего бы Софи смущаться, когда ее навещает друг? – недоумевающе нахмурился Кеннет. – Но вы говорите, приход Ната заставил ее растеряться?

– Даже если это так, то делать на этом основании вывод, что он нравится Софи, достаточно опрометчиво, – возразил Иден.

– Может быть! – с намеком усмехнулась Лавиния. – Но у меня есть и более красноречивое доказательство: она хранит у себя носовой платок Ната!

– Господи! – Иден с насмешкой хлопнул себя по лбу ладонью. – Вот уж действительно веское доказательство. Что еще нужно? Она хранит его носовой платок!

– Не обращайте на него внимания, Лавиния, – смеясь, сказала Мойра. – Он дурно воспитан. Расскажите-ка нам обо всем поподробнее.

– Я зашла к ней в Лондоне как раз перед ее отъездом в Глостершир, – сказала Лавиния. – Почти все вещи были уже упакованы, но на ручке кресла лежал этот платок. По рассеянности я взяла его и расправила на ладони, даже не глядя на него, но тут вдруг Софи сообщила мне, что ее отца звали Георг. Она указала на уголок платка, где вышита гладью буква «Г». Однако своеобразное начертание этой буквы показалось мне очень знакомым. Я вспомнила, что таким же инициалом помечены все носовые платки Ната и он же выгравирован на его кольце. Следовательно, это был платок Ната. Само по себе это могло и не иметь большого значения. Но зачем ей было сочинять историю о своем отце, почему, не успела я положить платок на место, она тут же схватила его и спрятала в карман?

– В самом деле, почему? – спросил Кеннет.

– Следовательно, у Ната есть какая-то надежда, – задумчиво проговорил Иден, потом спохватился и с обычной насмешливостью воскликнул: – Кен, дружище, что же с нами происходит?! Мы стали сватами!

– Софи и Нат! – проговорил Кеннет, недоверчиво качая головой. – Никак не могу в это поверить.

– А мне кажется, они будут отличной парой, – восторженно возразила Мойра. – В их натурах есть нечто общее: оба такие доброжелательные и мягкие.

– И Софи действительно прекрасно выглядит, – добавил Иден. – Вчера Нат обратил на это внимание, и сегодня я присмотрелся к ней повнимательнее. Можно сказать, она переживает второй расцвет.

– Восхитительно тонкое наблюдение! – язвительно заметила Лавиния. – Женщине всего двадцать восемь лет, но если хорошо выглядит, значит, переживает второй расцвет.

– Вот если бы я сказал «третий расцвет», – заметил Иден, – тогда, согласен, может, это звучало бы оскорбительно.

Лавиния только пренебрежительно усмехнулась.

– Признаться, мне так неловко, Натаниель, – сказала София, когда они вышли из гостиной.

– Но почему? – Он предложил ей руку.

– Из-за всего этого. – София взяла его под руку и с грустным видом пожала плечами. – Из-за того, что сочла себя обязанной приехать сюда. Из-за того, что ты чувствовал себя вынужденным пригласить меня. Из-за того, что сейчас мы оказались наедине.

– Софи, – огорченно сказал он, направляясь с ней вниз по лестнице, чтобы начать экскурсию с первого этажа дома, – неужели нам не удалось избежать этой нелепой стесненности? Ну почему ты должна чувствовать себя неловко? Когда-то мы были близкими друзьями, и ведь с тех пор ничего не изменилось, верно? И мы с тобой остаемся просто хорошими друзьями. Разве это так уж невозможно?

– Да нет, конечно. – София улыбнулась ему, с болью думая, что когда-то их связывала не только дружба. – По правде говоря, Беатрис и Эдвин очень обиделись бы, если бы я не поехала с ними, да и Льюис тоже расстроился бы. И мне очень хотелось увидеть Сару после ее возвращения из свадебного путешествия. Они с Гарри выглядят такими счастливыми, правда?

– Еще какими счастливыми! – Он открыл дверь и знаком отослал слугу, который заторопился навстречу им. – Это библиотека – мое личное владение и моя самая любимая комната.

Это была большая комната, три стены которой занимали полки с книгами, а всю середину дубовый письменный стол больших размеров, заваленный бумагами, заставленный разнообразными чернильницами и стаканчиками с перьями. В камине были сложены дрова, которые в любую минуту можно было зажечь; по обе стороны от него стояли удобные кожаные кресла. Комната была внушительной и вместе с тем уютной, хотя и обставленной по-мужски.

Значит, это его любимая комната, думала София, оставив руку Натаниеля и шагнув вперед. Здесь он проводит много времени – в одиночестве. Сидит здесь по вечерам и читает. Она коснулась спинки того кресла, которое казалось более истертым, рядом с ним на маленьком столике лежала книжка. Она взяла ее посмотреть.

– «Путь пилигрима»? – сказала она.

– Да. – Натаниель наблюдал за ней, стоя у двери. – Я давно хотел ее прочитать, но все как-то не получалось.

Здесь он сидит и работает, думала она, подходя к столу и проводя рукой по его поверхности. Читает полученные письма и сам их пишет – всем своим друзьям: Кеннету, Рексу, Идену и тем, с которыми она не знакома. Она ему тоже друг, как он только что сказал, но никогда он не напишет ей здесь письма и не прочтет ее письмо.

Высокие окна выходили на пологую поляну с редкими деревьями, которая спускалась к озеру. Вот здесь он стоит и смотрит в окно, когда ему нужно обдумать какое-нибудь дело или просто хочется отдохнуть.

– Замечательная у тебя комната, – сказала она.

– Да.

Она заметила, что он остановился у высоких дверей и внимательно за ней наблюдал. Видимо, он намеревался только заглянуть в библиотеку, после чего отправиться дальше, иначе им придется потратить на осмотр дома целый день. Она повернулась к нему и улыбнулась.

– Теперь я покажу тебе музыкальный салон, – сказал он.

Когда после осмотра музыкального салона они оказались в оранжерее и любовались тропическими растениями, которые зимой, должно быть, казались раем, он неожиданно спросил ее:

– Софи, тебе не показалось, что Лавиния в хорошем настроении?

– О! – Она улыбнулась ему. – Можешь за нее не беспокоиться, Натаниель. Ей уже почти двадцать пять, и она наконец-то устроилась так, как всегда мечтала.

Он кивнул и задал очередной неожиданный вопрос:

– Однако, полагаю, вчерашний визит Идена ее раздосадовал?

София изучающе посмотрела на него.

– Даже вызвал у нее раздражение, – уточнила она и понимающе улыбнулась.

– Гм… – Он тоже улыбнулся. – Это был бы самый невероятный брак.

– Это, конечно, преувеличение, – сказала София. – Но, боюсь, Лавинии предстоят страдания, хотя она не из тех женщин, которые способны предаваться отчаянию. Она превосходно владеет своими чувствами. Но Иден еще не готов остепениться, и сомневаюсь, созреет ли когда-нибудь для этого.

– Но я заметил, что он теряет свое знаменитое хладнокровие и даже взволнован, – подчеркнул Натаниель. – Мне кажется, Лавиния ему очень нравится, но он всячески сопротивляется своим чувствам.

– Да ведь и Лавиния ведет себя точно так же!

– Может, им стоит слегка помочь? – предположил он. – Подтолкнуть их в нужном направлении?

Если в ближайшие дни я подговорю Кена оставить Идена наедине с Лавинией, ты согласишься не сопровождать ее, Софи?

Она удивилась, а потом засмеялась.

– И ты – ее строгий кузен и опекун – сговариваешься оставить ее без сопровождения?

– Что ж, признаться, я все еще намерен избавиться от нее, пусть даже с помощью небольшой хитрости, до того как ей исполнится тридцать лет.

– Не волнуйся, я соглашусь оставить ее без своего надзора, – заверила его София. – И если ты помнишь, я никогда не навязывала ей свое общество. Да и с какой стати! Ведь я старше ее всего на четыре года.

Они заговорщицки переглянулись, и София в первый раз за весь день почувствовала себя легко и свободно. Наверное, лучше совсем забыть об их прошедшей связи. Тогда они снова могут стать просто друзьями сватами своих друзей. Впрочем, София не очень рассчитывала на то, что их план даст желаемые результаты. Если оставить Лавинию наедине с Иденом, они вполне могут серьезно поссориться и больше не захотят видеться друг с другом. Но это уж их дело. А их друзьям следует попытаться дать им понять, что они могут стать мужем и женой.

Только через полчаса София и Натаниель добрались до галереи, которая тянулась во весь фасад дома на верхнем этаже, с низкими окнами в каждом конце. Вся галерея была пронизана лучами заходящего солнца, пока они переходили от портрета к портрету, и Натаниель рассказывал Софии о своих предках.