– Мы будем преследовать их? – спросила она. Холт задумался.

– Нет. Жеребец уже напуган. Нам нечего рассчитывать приблизиться к нему, пока он не остановится. Они еще вернутся сюда. Я согласен с Руби. Насколько мне известно, это действительно единственный источник воды на много миль вокруг.

– Но они могут не вернуться до завтра, – заметила она.

– Когда бы он ни привел их, мы будем ждать здесь.

– Откуда у тебя такая уверенность? – возразил Гай. Его протест теперь распространялся буквально на все сказанное отцом.

– Большую роль в жизни лошади играют привычки. Они обычно пасутся в одних и тех же местах – просто ходят по кругу. Белый жеребец вернется. – Холт направил лошадь к спуску с гребня. – Мы разобьем лагерь в том каньоне и будем ждать. Нас не будет видно, и, пока ветер не переменится, жеребец не почувствует наш запах.

– Руби, – повернулся он к стоявшему на земле ковбою. – Останься здесь и наблюдай, но не позволяй себя увидеть. Кто-нибудь из нас сменит тебя через пару часов.

– Ладно, только уж оставьте мне фляжку. Когда солнце поднимется, здесь, на открытом месте, житья не будет от жары. У меня язык распухнет без воды. Может, мне спуститься и наполнить фляжки?

– Нет, – ответил Холт. – Я не хочу, чтобы вокруг источника остался запах человека. Воды нам должно хватить до завтра.

– А если он до этого времени не появится? – спросил Гай.

– Завтра и будем решать. Приведи вьючную лошадь. – Холт тронул поводья.

Отдав свою фляжку Руби, Диана последовала за ним. Гай замыкал шествие, ведя за собой вьючную лошадь. Это был долгий извилистый спуск, занявший больше времени, чем они предполагали. Воздух казался неподвижным, и даже легкий ветерок не ослаблял жар прямых солнечных лучей.

Лошадей привязали в тени. Закончив устраивать лагерь, все трое укрылись в серебристой тени вдоль стены каньона. Холт вытянулся на пологом склоне, подложив под голову седло и прикрыв лицо шляпой. Диана села, обхватив руками колени.

– Это был не просто жеребец, правда? – Гай лежал на боку рядом с ней, приподнявшись на локте. – Настоящий дух свободы.

– Да, он казался… – восторженно начала Диана.

– Слишком романтично, чтобы быть правдой, – перебил ее Холт. Он не двинулся с места; шляпа по-прежнему прикрывала его лицо, а руки были сложены на плоском животе. – Это жеребец-одиночка. Он отвернулся от себе подобных, ушел из табуна. Когда животное так поступает, значит, оно ненормальное.

– И что ты предлагаешь? – спросил Гай. В воздухе вновь отчетливо запахло грозой. – Чтобы мы пристрелили его? Уничтожили?

– Нет, – с намеренной неторопливостью ответил Холт. – Я предлагаю забрать наших кобыл, и будем надеяться, что на этом все закончится.

– А закончится ли? – спросила Диана.

– Не знаю, – коротко ответил тот и предпочел сменить тему. – После завтрака прошло уже достаточно времени. Почему бы тебе не заняться стряпней?

– А почему бы тебе не оставить Диану в покое? Дай ей отдохнуть. – Гай, казалось, был готов спорить с любым, даже самым разумным предложением Холта. – Если ты голоден, возьми и приготовь еду сам.

– Она напросилась на роль повара, по-моему, никто ее не принуждал, – с завидным самообладанием ответил Холт.

– Я тоже голодна, – солгала Диана, намереваясь прекратить разгорающийся спор.

– Вот пусть он и… – не унимался Гай.

– Я намерена есть собственную стряпню, – решительно заявила Диана и встала.

– Я тебе помогу, – с готовностью предложил он. Диана отказалась вежливо, но твердо, заявив, что прекрасно справится и сама. Груз его преданности давил на нее с каждой минутой все сильнее. Для нее было бы большим облегчением как-нибудь избавиться от его утомительной опеки ну хотя бы на время приготовления пищи.

В молчании они съели недурно получившееся жаркое. Затем она так же молча собрала тарелки. Холт поднялся и сам налил себе кофе из котелка.

– Подогрей кофе для Руби, – сказал он девушке и взглянул на часы. – Поднимись наверх и смени его, Гай.

– Сам смени. Я собираюсь остаться здесь, с Дианой.

Его дерзкое замечание повисло в воздухе подобно блестящему клинку. Холт медленно повернулся к сыну, и Диана затаила дыхание, увидев его холодный как лед взгляд.

– Ты здесь не в качестве компаньона Дианы, – с убийственным спокойствием заявил Холт. – Ты – на работе. Обычно я увольняю людей, не выполняющих свои обязанности. Ты этого добиваешься, Гай?

«Нет! Ты ни в коем случае не должен предъявлять ему такой ультиматум!» – пронеслось в голове Дианы.

Она заставила себя почти беспечно рассмеяться.

– Зачем же относиться к словам Гая столь серьезно? Он совсем не это имел в виду. Просто мысли вслух, не так ли, Гай?

Угол рта и щека Гая вспухли и посинели. Он повернулся так, чтобы Диана не могла видеть эту сторону его лица. Бросив угрюмый взгляд на Холта, он неохотно кивнул.

– Да, конечно. Пойду сменю Руби.

– Во фляжке, что ты оставила Руби, было много воды? – спросил Холт Диану.

– Примерно треть, – ответила она.

– Тогда тебе лучше взять с собой еще одну, – посоветовал он Гаю.

Запасные фляжки стояли рядом с Дианой. Она выбрала самую полную и протянула ее Гаю. Он не сразу ее взял и долго не отрывал хмурого и озабоченного взгляда от лица девушки.

– Почему ты все время становишься на его сторону? – В его тихом напряженном голосе сквозило неприкрытое огорчение.

– Не будь смешным, Гай. Дело вовсе не в этом, – ответила она как можно тише, чтобы Холт не услышал.

– Но всего минуту назад…

– Минуту назад тебя чуть не уволили. Разве ты этого хотел? – парировала Диана.

Взгляд его помрачнел, лицо сделалось жестким, как у его отца.

– Нет, – вздохнул он и взял фляжку. – Как раз этого я и не хотел. – Гай наконец отвернулся от нее и пробормотал: – Увидимся позже.

8

Диана наблюдала, как Гай взбирался по самому крутому склону каньона и исчез там, где они пару часов назад оставили Руби. Вернувшись к тарелкам, она поймала на себе изучающий взгляд Холта. Выражение его лица оставалось по-прежнему холодным и мрачным. Он несколько секунд смотрел ей в глаза, а затем не спеша отвернулся.

– Спасибо, Диана, – с издевкой произнес он. – Я оценил.

И вновь окинул ее ледяным взглядом.

– Предполагается, что я должен быть благодарен тебе за вмешательство?

– Если бы не я, Гаю пришлось бы уехать, – возразила она. – Зачем вы угрожали ему увольнением? Это же просто ультиматум. И как, по вашему мнению, он должен был отреагировать? Он мог бы не сдержаться, а это для него равносильно самоубийству.

– Самоубийству? – Холт надменно вскинул бровь. – Если бы Гай больше не работал на ранчо, то и не жил бы там. Как долго бы продержался твой интерес к нему, если бы его не было рядом?

Рот Дианы приоткрылся от негодования.

– Ах, так вы, значит, намеренно провоцировали его?! – набросилась она на Холта. – Это просто издевательство!

– Ну, еще научи меня, как я должен обращаться с собственным сыном, – саркастически заметил Холт. – Что ж, может, тогда мне удастся заставить его плясать под свою дудку?

– Может, и удалось бы, если бы вы хоть немного понимали его.

– Как долго ты собираешься держать Гая на крючке, прежде чем перерезать леску? – насмешливо поинтересовался Холт.

– Я не играю с ним, – возразила Диана.

Он не обратил ни малейшего внимания на ее возражение и продолжал рассуждать:

– Когда ты перережешь ее, а ты обязательно это сделаешь, он упадет. Как я должен поступить? Ждать, когда тебе надоест играть с новой игрушкой и ты разобьешь ее, а мне оставишь собирать осколки? Нет уж, я сделаю все, чтобы остановить тебя.

– А что я могу? – возразила Диана. – Мне совсем не хотелось, чтобы Гай влюблялся в меня.

– Влюблялся? Ты – языческий божок, Диана. Он боготворит тебя. Он даже не осмеливается тебя любить. И разве ты сама не потворствовала его чувствам, когда соблазняла его?

– Неправда, я этого не делала.

– Но не станешь же ты утверждать, будто Гай соблазнил тебя. Он не осмелился бы даже прикоснуться к тебе без твоего позволения. Ты в любой момент могла остановить его одним словом. Гай никогда бы не применил к тебе силу. Почему ты этого не сделала?

– Я знала, что Гай хочет меня, но не подозревала, что он влюблен. Если бы я об этом догадывалась… – Диана в растерянности отвернулась. В горле ее стоял ком, мешавший говорить.

– Так почему ты занималась с ним любовью? – спросил он.

– Я пожалела его.

Не успели эти слова слететь с ее губ, как стальные пальцы Холта легли на ее плечо. Он резко повернул ее к себе. Диана увидела его разозленный взгляд, его искаженное гневом лицо.

– Ты пожалела его?! С какой стати?!

Все ее существо противилось его прикосновению. Результат нетрудно было предвидеть. Ее антипатия была такой же сильной, как в юности. В глазах Дианы бушевало пламя.

– Я пожалела бы всякого, кому достался такой отец! – Она вложила в ответ всю накопившуюся ненависть.

Теперь уже оба ее плеча попали в стальные капканы. Пальцы Холта грубо сжимали ее тело. Он притянул ее к себе, заставив приподняться на цыпочки. Она вцепилась руками в его вздувшиеся бицепсы, пытаясь оттолкнуть от себя. Его лицо было совсем близко, худое и суровое, первобытно жестокое и мужественное.

– Ах ты, злобная маленькая сучка. – Его голос был негромким и зловещим, как отдаленные раскаты грома. – Гай, конечно, считает тебя богиней, а ты просто слеплена из глины, грязной податливой глины, которую любой может мять, как хочет.

Сердце ее тревожно забилось. Резко повернувшись, Диана выскользнула из его рук, порвав при этом рукав блузки. Она стянула разорванную ткань, взглянув на него в упор широко раскрытыми глазами.

– Думаешь, Гай поверит, что на этот раз была моя очередь неловко упасть? – гневно спросила она.

Холт, ничего не отвечая, угрожающе шагнул вперед, и Диана отпрянула, пожалев, что намеренно разозлила его.

Диана бросилась бежать – не только-от него, но и от себя. Но не успела она сделать и десяти шагов, как Холт догнал ее. Диана попыталась вырваться, но, запнувшись о его ноги, потеряв равновесие, она повалилась на землю, увлекая за собой Холта.

Придавленная весом его тела, она отчаянно извивалась и выворачивалась, стараясь освободиться. Но Холт держал ее, пресекая все попытки выскользнуть из-под него. В поисках опоры пальцы Дианы отчаянно цеплялись за каменистую почву, но необыкновенная сила Холта не позволяла ей сдвинуться ни на сантиметр. Он перевернул ее на спину, и в этот момент она умудрилась бросить пригоршню песка ему в лицо, на мгновение ослепив безжалостного противника.

Но Холт пришел в себя прежде, чем Диана успела высвободиться из его железных объятий. Он крепко сжал пальцами ее запястья и вытянул руки девушки над головой, продолжая прижимать ее к земле веем своим телом. Диана видела, как Холт часто моргает и трясет головой, чтобы избавиться от последних попавших в глаза песчинок, но она не жалела о том, что сделала.

Извиваясь всем телом, она не прекращала попыток сбросить мужчину с себя. Ее бурное дыхание прерывалось редкими отчаянными вскриками. Холт продолжал держать Диану, пока силы ее окончательно не иссякли. Сердце Дианы как безумное выскакивало из груди. Наконец руки ее затрепетали и обмякли – она прекратила попытки высвободить свои запястья из железных тисков.

Она взглянула в невозмутимое лицо державшего ее мужчины. Обессиленная, она тяжело дышала. Когда она инстинктивно провела кончиком языка по пересохшим губам, Холт заметил это. быстрое возбуждающее движение. Зрачки его потемнели, и в напряженном взгляде промелькнули короткие молнии.

С губ Дианы еще успел сорваться слабый протестующий стон. Но она не могла ни пошевелиться, ни даже повернуть голову, чтобы уклониться от его приближающихся губ. Теплые и жаждущие, они уверенно прижались к ее чувственному рту.

Буря ощущений всколыхнулась внутри ее. Ей было неудобно на твердой земле, острые камни больно впивались в тело. Пальцы Дианы поскребли по камням, когда он потянул ее руки вниз. Она чувствовала на языке соленый вкус пота, стекавшего по его верхней губе. Их тесно прижатые друг к другу тела, казалось, сплавились вместе, от жары еще больше усилился исходивший от него мужской запах, резкий и возбуждающий. Их сердца бились в бешеном ритме.

Сладострастная волна прокатилась по всему телу Дианы, несмотря на ее попытки справиться с собой. Замужество высвободило в ней ранее дремавшую чувственность, которую не затронули жаркие, но неумелые ласки Гая. Давно уже к ней не прикасался мужчина, знавший толк в искусстве обольщения. И надо же было статься, чтобы этим человеком оказался ее давний враг. Диана решила: если это и поражение, то она будет наслаждаться им. Губы ее дрогнули, отвечая на поцелуй.

Это едва заметное движение сыграло роль спички, поднесенной к сухому хворосту. Вспыхнувшее пламя поглотило их обоих. Язык Холта исследовал укромные уголки ее рта, и от этого по телу Дианы пробегали неудержимые волны наслаждения. Онемевшими пальцами она неловко расстегивала его рубашку, чувствуя, как он проделывает то же самое с ее блузкой. Собственное тело казалось ей невесомым, когда он приподнял ее, чтобы освободить от мешающей им обоим одежды.