Салли Маккензи - Неотразимый граф

– Думаешь, это волнует меня? – Она высвободилась из его объятий. – В доме Тинуэя я большей частью томилась по тебе, когда не нужно было увертываться от лорда Боттона. Так вот.

– Этот мерзавец тоже там был?

– Был. И должна заметить, от него было очень трудно отделываться. Как осьминог какой-то, все время норовил ухватить за что-нибудь. Такое впечатление, что у него не две руки, а намного больше.

– Тьфу ты черт! Будь я там, он не был бы таким наглым.

– Точно. – Она погладила его по груди. – Ты должен защищать меня, Билли.

Олтон фыркнул.

– Сомневаюсь в этом.

– Я хочу, чтобы ты оберегал меня.

– Беа...

Она зажала его рот ладонью.

– Нет. Выслушай меня. Я устала жить в грехе. Знаю, что люди будут говорить всякое, но по мне так лучше пусть шепчутся о нашей женитьбе, чем о том, будто я содержу тебя.

Олтон сжал ее пальцы.

– Они ведь не говорят этого!

– Кларисса, леди Данли, без конца об этом болтает. Правда, так, чтобы я не слышала. Все время фальшиво улыбается мне.

– Убью эту женщину.

– Нет. Лучше женись на мне. – Она выписывала пальцем маленькие узоры на его груди. – Как ты не понимаешь? Я ведь выхожу в свет только из-за Лиззи и Мэг. С радостью покончу со всем этим. У меня есть друзья, которые будут по-прежнему принимать меня, а на остальных мне наплевать.

– Беа, ты не в состоянии предвидеть, поддержит ли кто-нибудь тебя. Ты будешь надеяться на это, и даже они могут так думать, но когда столкнутся с фактом твоего замужества и им придется обращаться с дворецким как с твоим супругом...

Она схватила его за плечи и затрясла.

– Мне плевать. Пусть даже мой племянник Чарлз отвернется от меня – мне все равно.

– Беа...

– Билли, я уже не девушка. – Она фыркнула. – Господи, я уже сто лет не девочка. Я знаю, чего хочу. Я желаю, чтобы ты стал моим мужем. Ты женишься на мне?

Олтон открыл было рот... и закрыл его. Мягко улыбнулся:

– Возможно. Как только ты пристроишь Мэг, тогда... что ж, может быть.

Беа радостно вскрикнула и потянула его на себя с такой силой, что он рухнул на кровать рядом с ней.

– Билли Олтон, помни, ты дал обещание.

Олтон засмеялся и убрал ее руки с того места, по которому они шарили.

– Беа, я сказал только «может быть».

Она ухмыльнулась:

– Билли, ты уже больше сорока лет не произносил ничего ближе к «да». Отсюда остался всего маленький шаг до алтаря.

– Но...

– Ш-ш-ш... – Она приложила палец к его губам. – Я устала спорить. Есть ведь много других приятных способов использовать наши языки.

Она склонилась к его бедрам и принялась тут же доказывать правоту своего утверждения.

Много позже Беа, устало вздохнув, запустила руку в волосы на груди Олтона.

– Это было прекрасно.

Он погладил ее грудь.

– Хм. Особенно для такого старика, как я.

– Я не нахожу тебя старым.

– А я и не чувствую себя старым, когда я с тобой. – Он рассеянно поцеловал ее. Ее рука поползла вниз по его животу. Он перехватил ее пальцы до того, как они успели натворить что-либо, и положил ее руку назад на свою грудь.

– Беа, в отношении Уэстбрука...

– Да?

– Я думаю... прекрати это. – Он снова убрал ее руку. – Любимая, ты ведь знаешь, чтобы восстановиться, мне нужно некоторое время.

Беа вздохнула:

– Ладно. Так что там насчет Уэстбрука?

– Я думаю, что моя идея со снадобьем может сработать. По-моему, у него проблема скорее в голове, а не в... – Он кашлянул.

– Но стимулирующее средство? Я ведь не шарлатанка и не колдунья какая-то.

– Конечно, нет. Ты просто очень мудрая женщина.

– Это точно. – Беа улыбнулась. – Возможно, я придумаю что-нибудь. – Ее пальцы снова заскользили вниз по телу Олтона. – Мне нужно только немного вдохновения.

Робби лежал с открытыми глазами, глядя на полог своей кровати. В голове стучало так, будто там скакала кавалькада всадников, а привкус во рту напоминал то, что оставляли на мостовой их лошади. Слишком много портвейна было выпито накануне.

Он закрыл глаза, отчего только быстрее понеслись всадники.

Зачем согласился идти с Лиззи к леди Беатрис? Подозревал ведь какой-то подвох. После женитьбы на каждом светском мероприятии ощущал направленный на себя лорнет старой ведьмы, внимательно изучавшей его.

Нужно было повернуть назад, едва переступил порог ее дома и понял, что других гостей не будет.

Робби никак не мог понять причину своей тревоги, в памяти зиял основательный провал.

Интересно, о чем говорили женщины, после того как встали из-за стола? Перед уходом леди Беа очень странно посмотрела на него. Взгляд ее был полон сарказма. Хотя он был настолько пьян, что не заметил бы ничего тоньше нацеленной в голову кувалды.

В памяти снова зашевелилось что-то тревожное. Робби не обратил внимания.

И Лиззи по пути домой все время бросала на него взгляды. Затуманенные алкоголем. Она тоже, видимо, выпила слишком много. Бедняжка. Ей, наверное, еще хуже, чем ему, сейчас. Робби надеялся, что ее не рвет с утра.

О чем они говорили с леди Беатрис?

Он улыбнулся. Олтон сказал...

Воспоминание, которое он до этого успешно подавлял, вдруг прояснилось со всей отчетливостью. Неужели он...

Робби перевернулся на живот и уткнулся лицом в подушку.

Да.

Он рассказал Олтону о своем секрете.

Он был вдребезги пьян и проболтался об этом несчастье.

Что же теперь делать?

– Милорд?

– Отстань, Коллинз.

– Но...

– Коллинз, если хочешь и дальше у меня работать, уйди сейчас же.

– Но...

– Тотчас же.

– Очень хорошо. – Коллинз обиженно засопел. – У меня здесь бутылка для вас. Только что доставили от леди Беатрис. Куда поставить?

– На бюро.

Робби горько усмехнулся в подушку, услышав, как за Коллинзом затворилась дверь. Слава Богу, ушел. Ему было не вынести укоризненного взгляда Коллинза.

Он вообще не хотел, чтобы кто-то на него смотрел.

Сохранит ли Олтон их разговор в тайне? Он ведь должен знать, каким жестоким мог быть свет. Да, если в обществе прознают о его проблеме, это заденет и Лиззи. Леди Беа не может допустить этого.

Нет, Олтон ни за что не раскроет его секрет.

Разве что леди Беатрис. Черт побери! Но Олтон сказал, что она может помочь. Робби готов был пойти даже на крайнее унижение, только бы излечиться от своего недуга.

Это что? Стимулирующее средство? Нужно посмотреть.

На бюро стояла небольшая, ничем не примечательная бутылочка. Он взял ее в руки. Тяжелая, темно-синего стекла. Он вытащил пробку и понюхал. Бренди и что-то еще. Поднес к губам.

Нет. Посмотрел на дверь Лиззи и вставил на место пробку.

Вечером. А сейчас лучше спрятаться в кабинете, нужно набраться храбрости.

Он надеялся, что леди Беа действительно ведьма.

Лиззи посмотрела на свой гардероб. Посылка пришла днем. Она не вскрывала ее, но знала, что внутри. Та срамная ночная рубашка.

– Коллинз говорит, его сиятельство весь день скрывается в кабинете. – Бетти вносила последние штрихи в прическу Лиззи. – Не сомневаюсь, в обнимку с бутылкой бренди.

Лиззи прикусила губу. Что, если Робби не придет сегодня ночью в свою спальню? Вдруг он так напился, что не сможет двинуться из кабинета?

Не получится ли так, что, вырядившись в скандальную сорочку, она прождет в его кровати до утра, пока ее не обнаружит Коллинз?

У нее свело живот.

Побольше храбрости. Придется проявить решительность. Нужно бороться за то, чего хочешь. А она желала Робби.

Она пойдет на этот ужасный прием у лорда Палмерсона и будет улыбаться, в то время как светские дамы станут перешептываться, отметив отсутствие ее мужа. Потом она вернется домой и соблазнит этого самого мужа, чего бы ей это ни стоило.

– Вот и все, миледи. Готово. Очень плохо, что его глупое сиятельство не пойдет с вами.

– Я уверена, что у лорда Уэстбрука другие дела.

Бетти фыркнула.

– Не знаю, что это за дела такие. Этого болвана ждет красавица жена, а он...

– Бетти. – Лиззи строго посмотрела на служанку. – Спасибо тебе. Я вернусь не поздно.

– Какой смысл возвращаться рано, только чтобы разочароваться? – пробормотала Бетти вслед закрывавшей дверь Лиззи.

Она проигнорировала слова служанки. Если ее планы осуществятся сегодня ночью, то она больше не будет выходить одна. И ей не придется больше спать в одинокой постели.

Ей должен сопутствовать успех.

Лиззи начала спускаться по лестнице. В холле было шумно. Она расслышала голос мистера Бентли, а затем громкий злой голос другого человека. Джеймс? Она приподняла юбки и бегом спустилась вниз. Ее брат стоял в дверях холла и зло смотрел на дворецкого.

– Джеймс! – Что он здесь делает? Неужели что-то случилось с Сарой? – Что происходит?

– Лиззи.

Он улыбнулся и раскрыл объятия. Она бросилась к нему и крепко обняла. Затем отпрянула и вгляделась в его лицо.

– Как Сара? Надеюсь, ты привез только хорошие вести?

Его улыбка стала шире и превратилась в довольную ухмылку.

– С Сарой все хорошо. Она просила передать тебе, что успешно разрешилась еще одним твоим племянником.

– Это чудесно! Не дождусь, когда смогу увидеть его.

Джеймс хмуро посмотрел на нее:

– Тебе не придется ждать. Я заберу тебя домой, как только отколочу до полусмерти своего бывшего друга. Где твой бесценный муж?

– Джеймс, ты шокируешь дворецкого Робби.

Джеймс зло посмотрел на мистера Бентли.

– А меня это не волнует.

Лиззи схватила его под руку и потащила к входной двери.

– Поехали со мной на прием к Палмерсонам? Поговорим в карете.

Джеймс уперся:

– Нам незачем разговаривать. Ты сейчас же упакуешь вещи и отправишься со мной домой.

– Назад в Олвард? Ты уезжаешь сегодня вечером?

– Не сегодня. Завтра утром.

Она улыбнулась изо всех сил старавшемуся сохранять невозмутимость мистеру Бентли.

– Скажите лорду Уэстбруку, что я уехала с герцогом, ладно? Я вернусь не очень поздно.

– Ты не будешь ни поздно, ни рано. Ты вообще не возвратишься сюда, – сердито заявил Джеймс. – Иди собери вещи.

– Мы обсудим это в карете.

– Отлично. – Джеймс кивнул. – Моя карета ждет у дверей.

– О нет, ваша светлость. Не хочу рисковать быть похищенной. Мы поедем в экипаже Уэстбрука.

– Лиззи...

Он вытолкала Джеймса за дверь.

– Джеймс, можешь ты понять своей тупой головой, что я не уйду от Робби?

– Не покинешь Робби? Если хотя бы половина дошедших до меня слухов верна, ты ничем не обязана этому козлу.

– Все слухи – неправда. – Лиззи оперлась на руку Томаса, чтобы сесть в карету Уэстбрука. – Я убеждена, что за всей этой болтовней стоят лорд Эндрю и леди Фелисити.

– А, лорд Эндрю. – Голос Джеймса еще больше посуровел. – Хотелось бы добраться до этого мерзавца.

Глаза Джеймса были так же холодны, как и его голос. Лорду Эндрю лучше было не попадаться на глаза герцога Олварда.

– Расскажи о Саре и ребенке. Как ты его назвал?

– Дэвид Рандолф. Такой славный карапуз. Он... – Джеймс запнулся. – О нет. Не уводи меня от разговора. Ты расскажешь все, что произошло во время того проклятого загородного приема у Тинуэя.

– Не дождешься.

Джеймс свирепо взглянул на нее:

– Расскажешь. Никогда не отпустил бы тебя в Лондон с леди Беатрис в качестве наставницы...

– Прекрати. Все хорошо.

– Похоже, ты несчастлива в браке. Это было видно по твоим глазам, когда ты спускалась по лестнице.

У нее к горлу подкатил комок. Она с трудом сглотнула его.

– Мы сможем поговорить об этом позже.

– Лиззи...

– Потом, Джеймс. Скажи лучше, как Уилл отнесся к появлению младшего брата?

Джеймс недовольно поджал губы. Она думала, что он вообще не ответит, но он наконец вздохнул.

– Очень хорошо. Ладно, мы не будем обсуждать тот злосчастный прием сейчас, но позже я хочу услышать от тебя все, что там произошло.

Лиззи решила лишний раз не злить его и не напоминать, что она уже замужняя женщина. Она ласково улыбнулась ему:

– Так как там насчет Уилла... и Сары, и крошки Дэвида Рандолфа?.. Роды были легкими на этот раз?

– По-моему, да, но было бы лучше, если бы дети появлялись на свет другим способом, без всей этой нервотрепки.

Голос Джеймса сразу потеплел, и весь оставшийся путь до дома Палмерсонов он с удовольствием рассказывал о своей семье.

– Леди Беатрис, мой брат только что приехал.

– Добрый вечер, ваша светлость. – Леди Беатрис улыбнулась Джеймсу, а потом как-то странно ухмыльнулась, глядя на Лиззи.

– Добрый вечер, леди Беатрис. – Джеймс произнес это довольно холодно, но уж то хорошо, что проявил хоть какую-то вежливость. Он повернулся поздороваться с Мэг.