Лорейн Хит - Неотразимый грешник

– Если это доставит тебе удовольствие, – негромко произнес Майкл, снова скользнув под одеяло. – Я не уйду, пока ты сама этого не захочешь.

Она прижалась к нему и положила голову ему на плечо.

Ей не нравилось, что это она попросила его остаться, что он не любил ее достаточно сильно, чтобы наслаждаться спокойными минутами после бурных объятий.

Она поднялась на локте.

– А теперь иди. Можешь идти.

– Кейт, что-то не так? – нахмурился Майкл. Она покачала головой:

– Я хочу, чтобы ты был здесь не потому; что я этого хочу, а потому, что ты сам этого хочешь.

– Я действительно хочу остаться.

– Нет, это не так.

– Я считал, что ты этого хочешь.

Она пристально посмотрела на него:

– А чего хочешь ты?

Положив на ее щеку ладонь, он запустил пальцы в ее волосы и привлек ее голову к своей груди.

– Оставаться с тобой подольше.

Прижавшись к нему, Кейт с наслаждением впитала в себя его почти неслышный стон, сорвавшийся с его губ, и легкую дрожь его груди, которой касалась ее щека. После любовных игр от него исходил удивительно земной запах.

Она провела пальцем вокруг его соска, он снова застонал.

– Почему ты никогда не целуешь меня?

Она почувствовала, как он замер под ней.

– Я думал, тебе проще будет притворяться, если я не стану этого делать.

– Не поняла.

Он бережно отвел ее волосы назад и завел за ухо.

– Я знаю, что, когда мы занимаемся любовью, ты представляешь себе, что рядом с тобой не я, а кто-то другой. Мои прикосновения, мой запах, мои стоны, ощущения от моего тела… Я не могу изменить их или сделать так, чтобы ты этого не чувствовала. И если я не буду тебя целовать, тебе будет легче представлять себе, что в твоей постели не я, а тот, другой.

В первую ночь он сказал ей, чтобы она представила себе, что занимается любовью с Уэсли. Неужели Майкл думает, что когда уносит ее в заоблачные выси, она вообще способна о чем-либо думать?

Видимо, он так считает потому, что сам представляет себе другую женщину? Кейт почувствовала укол ревности.

– А кого представляешь себе ты?

Он погладил ее руку.

– Я женат на самой прелестной женщине во всем Лондоне, о которой можно только мечтать. Зачем же мне представлять себе другую женщину?

Глаза ее наполнились слезами.

– Кейт? Что с тобой? Почему ты плачешь?

Сегодня он тронул ее сердце. Она взяла Майкла за подбородок и провела большим пальцем по его губам.

– Поцелуй меня!

– Ты этого хочешь?

– Хочу.

Когда они у алтаря произносили брачные обеты, он выглядел гораздо спокойнее.

– Я не укушу.

Он негромко рассмеялся. Кейт прижала пальцы к своей груди.

– Ты делаешь это не часто.

– С того момента как ты вошла в мою жизнь, я стал делать это чаще.

Майкл поцеловал ее. Его поцелуй оказался столь эротичным, что Кейт задрожала от страсти.

Она почувствовала, что во время обеда Майкл пил вино, а на десерт съел шоколадное пирожное. Десерт всегда сладкий. Подумав об этом, Кейт рассмеялась.

Отстранившись, Майкл буркнул:

– Именно это мужчина и надеется услышать, когда пытается обольстить женщину. Смех.

Кейт обняла его.

– Я только сейчас поняла, что это ты распорядился подавать на десерт шоколад.

Он усмехнулся.

– Какие еще ты отдал распоряжения тайком от меня?

Он поцеловал уголок ее рта.

– Садовник посадил незабудки, но они расцветут только в следующем году.

Улыбнувшись, Кейт поцеловала Майкла. Так же страстно, как он ее.

– Что еще?

– Сюрприз.

– Стихотворение. Ты написал мне стихотворение?

– Не выношу поэзии.

– Но я люблю поэзию.

Он поморщился.

– Тогда что?

Он покачал головой.

Кейт провела пальцами по его груди, и он дернулся.

– Ты боишься щекотки.

Она начала щекотать его, но он перехватил кисти ее рук и поднял их над ее головой.

– Вам не нужно играть в эту игру со мной, мадам.

– И все же, что за сюрприз?

– Тебе он может не понравиться.

– Говори, не медли!

– Щенок, – быстро произнес Майкл. – Чтобы ты не скучала, когда меня нет, и не чувствовала себя одинокой.

Он произнес это так быстро, что она едва его расслышала.

– Лорд Бертрам родил щенков?

– Нет, это сделал его кокер-спаниель.

Кейт рассмеялась:

– Майкл, ты перестал понимать шутки? Если ты не хочешь смеяться, поцелуй меня.

– Если можно выбрать между смехом и поцелуем, я, разумеется, предпочту поцелуй.

Он поцеловал ее глубоко, жадно, как голодающий, оказавшийся за праздничным столом.

Они сегодня уже занимались любовью, но этот поцелуй разбудил в ней желание. Или, возможно, оно родилось от слов, которые Майкл произнес раньше. Ее муж обладал весьма поэтической натурой, хотя утверждал, что терпеть не может поэзию.

Когда ее язык кружился в вальсе, в древнем ритме толчков и отходов, Кейт поняла, что Майклу поцелуй доставляет невыразимое удовольствие. Как могло случиться, что он отказывал себе в таком простом удовольствии ради нее, как он полагал? А сколько мужей не отказывают себе в каком-либо удовольствии, даже зная, что это уменьшит удовольствие их жен?

Он освободил ее кисти, и его руки снова начали гладить ее тело, рождая в них чувственные ощущения. Ей нравилась грубоватость кожи его ладоней. На них не было мозолей, но они не были и гладкими. Ладони были большими. Когда Майкл сжимал ее грудь, ногу или бедро, она опасалась, что он причинит ей боль, однако ощущения оказывались восхитительными. В первую ночь, когда они занимались любовью, Кейт захлестнули незнакомые ощущения. Но сейчас, когда он целовал ее лихорадочно, так, что, казалось, никак не мог ею насытиться, их любовная игра поднялась на совершенно другой уровень.

Его губы наконец оторвались от ее губ, чтобы начать путешествие по телу, но на ее губах остался шоколадный вкус его поцелуя, и она продолжала вдыхать аромат его вина.

Когда он поднялся над ней, она обхватила его лицо ладонями. Их губы встретились, когда их тела коснулись друг друга. Кейт чувствовала, что обрела над ним огромную власть, такую же, как и Майкл над ней.

Проснувшись, Майкл обнаружил, что его жена все еще находится в его объятиях. Ни с одной женщиной Майкл не спал в одной постели всю ночь. Просто он не смог бы уснуть. Кейт была первая. Пробудившись, Майкл был счастлив, увидев, что она лежит в его объятиях.

Возможно, не следует менять мебель в ее спальне. Кейт будет спать в его постели – всегда.

Кейт вытянулась по всей длине его тела, и ее нога прошлась по его икре. От этого ощущения она простонала, Майкл тоже простонал в ответ.

Она рассмеялась, и в этом смехе была неподдельная радость.

– Тебе доставляет удовольствие меня мучить, – пробормотал он.

Она поцеловала его в грудь.

– Мне доставляет удовольствие при пробуждении видеть тебя в моей постели.

Майкл не мог понять, почему вдруг стал откровенным с Кейт и говорит ей о том, о чем никогда никому не говорил.

– Я обычно не… – начал было он. Кейт посмотрела на него. Ее подбородок лежал у него между ключицами. – Я никогда раньше не оставался с кем-нибудь на всю ночь. Считал, что это очень неудобно. Моя любовница… Я настаивал, чтобы она меня на ночь покидала. – Он зарылся пальцами ей в волосы. – Почему с тобой все иначе? Почему для меня важно узнать твой любимый цвет? Почему, когда я доставляю тебе удовольствие, это доставляет удовольствие мне самому?

Она лукаво улыбнулась:

– Может быть, ты меня полюбил?

В ее голосе звучали нотки сомнения. Но ее когда-то уже любил другой человек, который женился на ней и желал ее. Как она может сомневаться в своей привлекательности?

Но Майкл никогда не признавался ей в любви. Если признается, станет уязвимым. Майкл не стал ждать, когда Кейт пригласит его в свою постель, в приступе гнева он взял ее в первую ночь и в следующие. У нее не было выбора, поскольку он заявил, что не потерпит, чтобы им пренебрегали. Но Кейт никогда не приходила к нему в спальню.

Как только Майкл подходил к ее постели, она демонстративно закрывала глаза.

Поэтому Майкл не стал ничего говорить – чтобы избежать насмешек. Он улыбнулся и, занимаясь с ней любовью, лаская ее, продемонстрировал те чувства, которые питал к ней.

– Боже правый, ты выглядишь счастливой! – произнесла герцогиня Хокхерст.

Кейт чмокнула гостью в щеку.

– А почему бы мне не быть счастливой?

– Честно говоря, я считала, что у вас с Фолконриджем натянутые отношения. Никогда не забуду, как ты попросила меня приютить тебя. В каком состоянии появилась у меня в доме, проклиная своего мужа и своего отца.

Кейт проводила Луизу на террасу, где их ждали бисквиты и чай.

Они сели за круглым столом, и Кейт начала разливать чай.

– Не знаю, как благодарить тебя за то, что помогла мне в трудную минуту.

– Ты всегда желанный гость в нашем доме, – произнесла Луиза. – Я полюбила тебя и Дженни за то короткое время, что провела с вами.

– Ты получала когда-нибудь весточку от своего брата?

Луиза покачала головой и взяла чашку, чтобы сделать глоток.

– Возможно, Дженни его видела.

Луиза изменилась в лице и перестала пить чай.

– Почему ты так думаешь?

– Я его не видела, она мне ничего не говорила. Просто у меня сложилось такое впечатление.

– Это может привести к катастрофе. – Луиза покачала головой. – Уверена, ты ошибаешься. Я сопровождала ее в поездке в Пембертон. Брат стал наряжаться. Он может сделать ей предложение в любой день.

– Это хорошо. Мать будет рада, что в семье появится герцогиня.

– Ее больше бы порадовало, если бы моего брата не было в семье.

Кейт сжала ее руку.

– Полюбив, мы иногда действуем неразумно.

– Ты полюбила Фолконриджа?

– Я начала питать к нему какие-то чувства, только вряд ли их можно назвать любовью.

– Я смутила тебя своим вопросом, – произнесла Луиза. – Но я здесь не только для того, чтобы удостовериться, что у тебя все в порядке. Мы с Хокхерстом приглашаем тебя в оперу. У него есть там ложа, но он редко ее использует. Нам обоим было бы очень приятно, если бы ты к нам присоединилась.

– Не знаю, интересует ли Майкла опера.

– Если твой муж любит оперу так же, как Хокхерст, он вряд ли согласится ехать.

Кейт мысленно представила себе разговор с Майклом.

– Герцог и герцогиня Хокхерст пригласили нас в оперу вместе с ними этим вечером. Мы поедем?

– Если ты этого хочешь.

Несколькими часами позднее, сидя перед туалетным столиком, когда Хлоя устанавливала ей на зачесанные назад волосы элегантную бриллиантовую тиару, Кейт не могла удержаться от улыбки.

Нетрудно было догадаться, каким будет разговор с Майклом. Отпустив Хлою, Кейт открыла ящик и достала лист бумаги, который Уэсли дал ей вчера в полдень. Она хотела стать сильнее, не размышлять больше о том, что с ней может случиться. Однако сильнее стать не удавалось, и она развернула лист бумаги, чтобы прочитать его строки.

«Ты – звезда в моем небе.

Ты – зелень в моем поле.

Ты – сладкая песня птицы

в ветвях моих деревьев —

Ты – красота,

вечная красота моей розы

Ты являешься – и останешься всегда —

любовью моего сердца

»

Он всегда называл ее розой. Его совершенной розой. Кейт услышала, как открылась дверь между ней и спальней Майкла. Она поспешно смяла листок и бросила его под туалетный столик, после чего поднялась и посмотрела в зеркало. Корсаж ее платья был достаточно низок, чтобы оставить открытой ямку между ключиц, но недостаточно высок, чтобы скрыть синяки, оставленные ее мужем прошлой ночью на внутренней стороне ее правой груди. Чуть ниже горла располагался самый маленький синяк; Кейт надеялась, что его никто не заметит. В театре всегда царит полумрак.

Повернувшись, чтобы приветствовать мужа, Кейт тут же немедленно оказалась в его объятиях. Его губы впились в нее с такой страстью, что не оставляли сомнения в том, что ждет ее после возвращения из театра.

– Мы обязательно должны отправляться на это скучное представление?

– Я обещала. Было бы невежливо не прийти.

Он провел пальцем по ее ключице и остановился около синяка.

– Многих это удивит.

– У меня нет вечернего платья с более высоким декольте. – Жемчужное ожерелье у нее на шее не служило достаточным прикрытием.

– Возьми это.

Он вынул из кармана изысканное серебряное ожерелье с изумрудами.

– Я узнала его. Это ожерелье было на портрете первой маркизы, сделанном сразу после свадьбы.

– Считай это подарком от первого маркиза.

– О, Майкл, я не могу принять такой дорогой подарок.