Оторвав взгляд от портретов родителей, Кейт направилась к широкой лестнице, спустилась вниз и двинулась к двустворчатым дубовым дверям. Лакей открыл ей дверь, и она вошла в большую гостиную, оформленную в нежно-зеленых и желтых тонах.

Перед неярко горевшим камином на мягком диване, обитом зеленой парчой, сидели дядя с тетей - высокий мужчина пятидесяти лет со слегка седыми каштановыми волосами и невысокая, чуть полноватая женщина с русыми волосами и добрыми карими глазами сорока пяти лет. Они о чем-то тихо разговаривали, полностью поглощенные друг другом.

Вдоль стен стояли столы, на которых разместились красивые цветы Алекс в фарфоровых горшках. Только в особых случаях Алекс выносила из оранжереи свои любимые цветы, запрещая вносить в дом любой срезанный букет. Она бы не вынесла вид умирающих цветов, и все об этом знали.

Сама Алекс в это время поправляла хрупкие бутоны бледно-розовых азалий. Она была в нежно-голубом платье с квадратным вырезом, подол которого был обшит волнистыми синими лентами. Она выглядела немного ранимой и робкой, но такой очаровательной, что даже круглые очки в тоненькой золотой оправе не портили ее природную красоту.

Тори стояла возле окна, чуть приподняв бархатную портьеру, чтобы не пропустить приезд гостей. Среди трех сестер Хадсон, Виктория считалась настоящей красавицей. Вот и сейчас она выглядела так прелестно, что трудно было отвести от нее восхищенный взгляд. Ее золотистые волосы, уложенные на макушке, мягкими прядями спадали вниз, обрамляя идеально выточенное лицо с тонкими чертами. Глубоко посаженные серебристые глаза светились живым умом и проницательностью. Серебристое платье с завышенной талией идеально подчеркивало ее тонкую фигурку.

Любой мужчина в здравом уме просто не мог бы не влюбиться в нее с первого взгляда. Однако был в ней некий холодный, высокомерный стержень, который держал этих самых мужчин на определенном расстоянии, всех без исключения. Она умела флиртовать и дразнить, но никогда не позволяла себе ничего лишнего. Только недавно Кейт достаточно ясно поняла, что оказывается, Тори нарочно отпугивала от себя всех кавалеров, не желая ни с кем связывать свою судьбу.

Кейт догадывалась об истинных причинах поведения сестры и очень хотела помочь ей, но каждый раз становилось не по себе, когда она заглядывала в потемневшие от боли глаза сестры. Она хотела, чтобы Тори была счастлива, ведь ей было уже двадцать пять лет и ей давно следовало обзавестись собственной семьей. Но проблема Тори была слишком тонкой и глубокой, чтобы так легко подойти к ней.

Услышав шум, Тори обернулась к вошедшей Кейт.

- Ты опоздала, - заметила она, чем несказанно смутила Кейт.

- Я узнавала у Уолбега, как обстоят дела на кухне, - совсем неправдоподобно постаралась оправдаться Кейт, пытаясь скрыть свои чувства, но от пронзительных глаз Тори невозможно было что-либо скрывать.

- Он ушел отсюда пять минут назад, - не сдержалась Тори, удивленная напряженным состоянием сестры, которая после похода в деревню превратилась в недовольную всем раздражительную особу, какой Тори никогда ее не видела. Кейт весь день изводила себя только для того, чтобы вечер удался, а она, Тори, стоит здесь перед ней и пытается досадить ее своими замечаниями. Тори вдруг испытала острое чувство раскаяния и тихо пробормотала: - Прости.

От еле уловимой боли, прозвучавшей в ее голосе, Кейт стало не по себе. Тори никогда ни перед кем не показывала свои чувства. Это было так не похоже на нее, что Кейт встревожилась не на шутку.

- За что? - мягко спросила Кейт, сделав шаг в ее сторону.

- У тебя выдался такой трудный день, а я мало того что не помогла тебе, так еще и не поблагодарила за ленты, - виновато ответила Тори, опустив голову.

Эти самые ленты были вплетены ей в прическу, делая ее волосы почти воздушными. Но Кейт не обратила на это внимание. Ее заботила сестра, которая сегодня выглядела особенно подавленной. Ее что-то мучило, что-то давнее и неутихающее. Кейт взяла сестру за руки и мягко улыбнулась ей.

- Милая, все хорошо. Тебе не стоит извиняться. Ты и так многое сделала для этого вечера.

Тори недоверчиво и озадаченно посмотрела на нее.

- О чем ты говоришь? Что я такого сделала?

- Ты весь день готовилась к ужину и навела такую красоту, что непременно очаруешь наших гостей, и никто не заметит моих недочетов.

Наконец Тори улыбнулась, от чего у Кейт потеплело на сердце.

- Ты иногда такое скажешь, - весело покачала она головой.

- Я что, зря ходила за лентами?

Тори вновь улыбнулась, но неожиданно порывисто обняла сестру и прошептала ей на ушко:

- Я люблю тебя, Кейт.

- Милая, - молвила в ответ тронутая до глубины души Кейт, - я тоже тебя люблю.

С Тори определенно что-то творилось, и это начинало пугать Кейт. Она решила непременно поговорить с сестрой после окончания вечера.

Они привлекли внимание дяди Бернарда и тети Джулии, которые, встав, подошли к ним. Добродушным, тяжелым баритоном дядя заметил:

- Я вижу, у нашей Кейт улучшилось настроение. - Он оглядел девушек восхищенным, довольным взглядом. - Вы выглядите такими красивыми. Алекс, милая, подойди сюда, дай посмотреть на вас троих, чтобы я снова убедился, какие у меня очаровательные девочки.

Бернард Уинстед души не чаял в своих племянницах и находящемся сейчас в Итоне племяннике. Как и его жена. И Хадсоны преданно любили их в ответ.

- Сейчас иду, дядя, - недовольным голосом отмахнулась от них Алекс, не желая расставаться со своими цветами ни на минуту.

- Дитя мое, оставь ты эти цветы, они никуда не денутся. Ты нужна нам здесь, в окружении семьи.

С неохотой Алекс заставила себя отпустить бутоны нежного цветка и подошла к ним, и они вышли в большой круглый холл, выложенный черно-белым мрамором, чтобы встретить гостей.

И как раз в этот момент дворецкий объявил о прибытии первых гостей. Девушки встали рядом с дядей. Парадная дверь отворилась и первыми в Клифтон вошли гости из Чейн-Кросс, лорд Джереми Кэвизел со своей супругой леди Нэнси Кэвизел и сыном Райаном. У Кейт гулко забилось сердце от сознания того, что скоро в их дом войдет знаменитый граф Бьюмонт, но пока гости и хозяева обменивались приветствиями, леди Нэнси извинилась и сообщила, что семья графа не смогла приехать в Кент, потому что заболела матушка графини, и они отбыли к больной. Уинстеды и молодые сестры только хотели разочарованно вздохнуть, как Нэнси весело добавила:

- Но приехал наш любимый племянник, старший сын графа. Он задержался у кареты. Кажется, он там что-то потерял и не мог найти.

Кейт облегченно вздохнула, понимая, что вечер все же не испорчен из-за отсутствия почетных гостей.

В этот момент дверь снова отворилась. Сестры с любопытством повернулись к ней, ожидая появления виконта Стоунхопа, но когда в дом вошел высокий, широкоплечий и темноволосый мужчина суровой, волнующей красоты, у Кейт от страха и паники душа ушла в пятки.

Ожили все самые худшие кошмары, потому что это был тот самый мужчина, который нынче утром поцеловал ее!

Она не могла поверить своим глазам, но это был именно он! Оцепенев от потрясения, девушка смотрела, как он галантно и учтиво приветствует ее родных. От страха похолодело в груди и ей захотелось убежать отсюда, вдруг поняв, чем всё это может обернуться. Но не смогла сделать и шагу, потому что именно в этот момент он посмотрел на нее.

И тоже застыл.

Сердце взволнованно задрожало в груди от острого взгляда его серо-карих глаз. Он был не меньше ее потрясен встречей, но удивление на его лице быстро сменилось неподдельной радостью.

И это вывело ее из себя! Кейт внезапно захлестнул гнев. Какой наглец! Еще смеет веселиться над ее несчастьем! Почему именно он оказался сыном графа Бьюмонта и племянником их соседей?!

Перезнакомившись со всеми, он, наконец, подошел к ней. Лорд Джереми представили их друг другу, и Стоунхоп поклонился, стоя прямо перед ней.

- Мисс Кэтрин, - заговорил он своим уже знакомым глубоким голосом, от которого мурашки побежали по спине. - Счастлив познакомиться с вами.

Кейт не могла не отметить, с каким скрытым чувством он выделил слово “счастлив”. Еще бы, хитрый дьявол! Недаром он хотел знать ее имя. И если еще совсем недавно Кейт наивно полагала, что сумеет забыть утренний инцидент, то теперь с горечью признала, что это будет почти невыполнимой задачей. Он уже полностью ворвался в ее тихую, безмятежную, упорядоченную жизнь.

- Лорд Стоунхоп, - пробормотала она и вдруг с ужасом поняла, что он собирается приложиться к ее руке. По-настоящему!

С провокационным блеском в глазах он взял ее руку без перчатки. Кейт приказала своему сердцу биться ровнее, но оно больше не подчинялось ей. Вместо того чтобы прост поцеловать воздух над её рукой, как диктовал этикет, он решительно коснулся своими теплыми губами ее разгоряченной кожи. И тут же дрожь пронзила все тело, вновь всколыхнув все ее чувства.

Кейт обомлела от его очередной дерзкой выходки и своей сокрушительной реакции. Снова она испытала то сладкое чувство, которое не должно было возникнуть никогда. Снова все повторялось, и она ничего не могла с этим поделать! Господи, что с ней происходит? Что с ней твориться? Может она заболела? - жалобно подумала Кейт.

Он просто невыносим! Да просто социально опасен!

Когда он, наконец, выпрямился и отпустил ее руку, Кейт поняла по его взгляду, что он нисколько не сожалеет о содеянном. А наоборот, даже весьма доволен собой. Он загадочно улыбнулся ей, и это так сильно захватило ее, что она даже не заметила прибытие семьи викария и графа Ромней.

Стоявший перед ней человек становился причиной всех ее бед! Кейт приложила все силы, чтобы вернуть себе былую сдержанность, и уничтожающе посмотрела на него. Вместо того чтобы сгореть от пламени ее взгляда, он спокойно встретил удар ее глаз и снова мягко улыбнулся ей.

Он был просто невыносим!

Кейт захотелось проткнуть его чем-нибудь очень острым. Развернувшись, она отошла от него, дабы встретить новоприбывших. Ей понадобились все ее силы, чтобы взять себя в руки, позабыть тепло его губ и блеск пронизывающих серо-карих глаз.

Они перешли в гостиную, где ждали начала ужина. Слуги разносили напитки, но Кейт отказалась от хереса, отойдя в сторону и задумчиво разглядывая каждого гостя.

Все собравшиеся здесь хорошо знали друг друга, кроме виконта Стоунхопа, но он не выглядел скованным. Просто уму непостижимо, но он был в их доме самым почётным гостем, почётнее самого графа Ромней. Он невероятно быстро стал частью замкнутого круга соседей, очаровав всех дам своим дьявольским обаянием и завоевав уважение мужчин, был весел, раскован и так мил, что Кейт захотелось стукнуть его чем-нибудь по голове.

Она-то знала его истинную, порочную натуру. Она знала, какой он наглый, самонадеянный, бессовестный… неджентльмен! Как бы она хотела вышвырнуть его из дома! Выгнать прочь! Этот наглец даже попытался пару раз заговорить с ней, но встречал равнодушный, холодный отпор.

Кейт сделала глубокий вдох и перевела взгляд на Алекс. Весть о том, что Амелия, младшая дочь графини, уехала к тете и не сможет присутствовать на ужине, ужасно огорчила Алекс. Она ждала встречи с подругой, с которой могла бы поделиться хорошей новостью: ее цикламен наконец-то зацвел розовыми лепестками. Но так как подобные вечера никогда ей не нравились, Алекс забилась в углу дивана и кивала только тогда, когда кто-нибудь обращался к ней, оставаясь такой же замкнутой и нелюдимой, какой стала после смерти родителей. Сердце Кейт болезненно сжалось, потому что она знала: не существовало никакого способа вырвать сестру из этой твердой скорлупы, в которой она укрывалась от всего мира.

Недалеко от нее сидела Виктория и тихо разговаривала с Сесилией, невесткой графини Ромней, с которой они были так же лучшими подругами. Они были примерно одного возраста, имели общие интересы и дружили почти с тех пор, как Сесилия вышла замуж за старшего сына графа Ромней. Вот только даже беседуя с ней, Тори не могла скрыть своего напряжения и еле заметной грусти, которая вновь встревожила Кейт. С Тори определенно что-то происходило. Но если в случае с Алекс Кейт понимала, что ничего не сможет поделать, она должна была найти способ, чтобы помочь хоть бы Тори.

Наконец, вошел дворецкий и сообщил, что ужин подан. Они двинулись в большую просторную столовую, отделанную в темно-золотистых теплых тонах. Кейт хотела было вздохнуть с облегчением, усаживаясь за одним из концов длинного стола, как старшая в семье, но к ее изумлению их “милого” гостя посадили слева от нее из-за изменения рассадки по причине отсутствия других приглашённых.

У нее упало сердце. За время долгого ужина ей придется выносить присутствие этого ужасного человека, который постоянно бросал на нее то задумчиво-мечтательный, то непристойно-насмешливый взгляды, от которых ее пробирала жаркая дрожь. Она догадывалась, что он вспоминает их “содержательную” встречу и пытается сделать все возможное, чтобы и она не забыла об этом. Будь он проклят!