— Ты куда? — спрашивает он.

— Найти кого-то другого, с кем можно работать.

— Давай-ка кое-что проясним. Я рискую ради тебя своей задницей. Харпер с радостью привлечет тебя к суду, а я с удовольствием закрою на это глаза.

— Я здесь, разве нет? Я делаю работу. Не знала, что должна не отходить от такого неандертальца, как ты!

— Не думаю, что ты понимаешь, как это работает. Ты - преступница. Я - офицер.

Его слова заставляют меня остановиться, а затем я разворачиваюсь так быстро, что мои волосы попадают мне в щеку.

— Нет, Адам. Ты - козел. А я - дурочка.

И выхожу из комнаты в поисках более благодарного партнера.


*** 

Я провожу утро, работая с командой добровольцев, которые кажутся более чем счастливы от того, что я помогаю им. Мы шпаклюем и обклеиваем гостиную третьего дома, и никто не разговаривает во время работы. Время тянется медленно, но дело сделано.

Я стою на лестнице, растягивая ограждение по стене, когда краем глаза замечаю оранжевый цвет футболки Адама.

— Вот твоя труженица. Она знает, как запачкать руки, — говорит Тоби.

Я не поворачиваюсь, чтобы увидеть выражения лица Адама. Просто продолжаю работать.

— Удивлен, что она все еще здесь. Думал, давно ушла, — его баритон заставляет мой пульс ускориться.

— Ушла? Она была здесь, все утро и надрывала задницу. Без нее мы бы не закончили, — Тоби хлопает Адама по спине и выходит из комнаты. — Пойдемте, время ланча. Лия, ты идешь?

Живот урчит, но идея сидеть там с Адамом не очень-то мне нравится.

— Нет, все нормально. Вы, ребята, идите. Я скоро приду.

— Хорошо. Пошли, парни, давайте сделаем перерыв.

Тоби выходит из комнаты, но рыжая футболка все еще на месте. Он просто стоит там. И я не могу заставить себя оглянуться на него.

Спустя, кажется, вечность, Адам, наконец, уходит, и мои плечи расслабляются. Я вытираю свои инструменты, убираю их, а потом мою руки. И выхожу через заднюю дверь.

В поле стоит большое дерево, идеальное место, чтобы скрыться в тени от дневного солнца. Я сажусь на траву рядом с бархатцами, опираюсь спиной на ствол и закрываю глаза, вспоминая время, когда мы с Адамом были близки.


— Эта попытка тебе не удастся, — в спортивных штанах и футболке без рукавов он прошел мимо дверей раздевалки, которые ведут к баскетбольной площадке в нашей средней школе. Его загорелые руки были видны во всей красе, пока он нес спортивную сумку в одной руке, а рюкзак был перекинут через другую руку.

— Спасибо, капитан Очевидность, — закатив глаза, сказала я с глупой улыбкой. Согнула колени и сделала еще один бросок, но промахнулась. — Почему ты здесь так поздно?

— Практика длилась долго. Я должен был подвезти Нину. Она разозлится, что я поздно, — сказал он со стороны поля.

Я снова взяла баскетбольный мяч и повела его.

— О, верно, твоя девушка, — сказала я, дразня его.

Адам покачал головой на мой неудавшийся бросок. Положил сумку и рюкзак и пошел ко мне.

— Дай, — сказал он с протянутыми руками.

Я бросила ему мяч.

— Для правильного баланса твои ноги должны быть на ширине плеч, а одна нога немного впереди.

Стоя рядом с ним, я подражала его действиям. И видимо сделала что-то не так, потому что он посмотрел на меня, словно я была ребёнком, который сделал первый шаг.

— Вот, давай я тебе покажу, — Адам подвинулся и встал позади меня.

Его длинное худощавое восемнадцатилетнее тело было на одном уровне с моим. Он возвышался надо мной, просто поразив невероятный скачком роста, в мгновение ока превратившись из мальчика в мужчину. Я была не единственной, кто это заметил. Женское население нашей школы было вне себя от радости.

Адам положил руку на мою правую ногу, подвинув ее и показав, как правильно стоять.

— Наклонись и согни ноги для каждого броска. Вот так, — его колени были согнуты позади меня, а руки направляли мои бедра, показывая мне, как я должна двигаться.

Он схватил меня за руки.

— Когда ты делаешь бросок, твоё предплечье и запястье должны быть вытянуты прямо. Теперь посмотрим на цель. Никогда не своди глаз с цели. И бросай.

Держа мяч, я наклонилась и сделала бросок. И попала.

— Я сделала это! — подпрыгнула и развернулась, приземлившись лицом к лицу с Адамом.

Сердце тут же ускорило ритм, кожа запылала. Мы оказались ближе, чем когда-либо.

Посмотрев вверх, я увидела, как его темные глаза смотрят на меня. Мы стояли близко, настолько близко, что я чувствовала его дыхание на своей коже. А моя грудь вздымалась и задевала его.

Адам облизал губы, лишь немного наклонившись вперед. Я приготовилась к прикосновению, когда он неожиданно отступил.

Подхватил мяч с земли и начал водить его вокруг меня.

— Давай, лучшие три из пяти.

— Три из пяти, что? — я стояла неподвижно.

— Ты хочешь играть в баскетбол. Давай поиграем, — он сделал бросок, и получилось идеально. Снова взяв мяч, он опять сделал бросок.

— Я не хочу играть. Меня вынудили. Мистер Руггерс сделал это для меня неотъемлемым требованием в спортзале. Мне нужно выучить правила игры, иначе я провалюсь.

— Баскетбол - требование твоего учителя? — сказал Адам шокировано. Слишком шокировано.

Очевидно, он думал, что я недостаточно сильна, чтобы заниматься спортом.

Я положила руки на бёдра.

— К твоему сведению, я люблю баскетбол.

— Нет, это не так. Тебе нравится танцевать. Тебе следует разучивать импрессионистские движения с миссис Лауэр.

Он был прав. Так мне и следовало сделать.

— Там нет мест. И лично я думаю, что мистер Руггерс просто наказывает меня за перепалку, которую я устроила на чемпионате по баскетболу в прошлом году.

Смеясь, Адам откинулся назад.

— О, да. Вероятно, так и есть. Ты заставила весь стадион встать на ноги и скандировать: «Вой за фол», - качая головой и улыбаясь, он сказал: — Ты послужила причиной колоссальной драки. Им пришлось прекратить игру, чтобы оттащить игроков.

Я посмотрела вниз, переминаясь с ноги на ногу.

— Ладно, это был не лучший мой момент. Сью сказала, что это был нелепый крик, и я немного увлеклась. Я не хотела никакой драки.

Адам провел мяч между ног и по кругу.

— Хотя ты была права. Судья пропустил свисток. Я был одним из тех, кто скандировал вместе с тобой.

— Не важно. Теперь я должна делать упражнения, изучать разные броски и играть, чтобы сдать предмет.

— Почему здесь нет твоего парня, чтобы научить тебя?

— Брэду позвонили и он уехал. Не знаю, куда.

— Он просто оставил тебя здесь? — Адам сделал очередной бросок, и мяч попал в корзину. — Пойдем, я научу тебя.

Я внимательно посмотрела на него.

— Ты собираешься учить меня играть в баскетбол? Сейчас? А как же Нина?

Адам пожал плечами.

— Она может подождать. Теперь иди сюда и покажи, что умеешь.

Мы играли почти каждый день на протяжении пяти месяцев. Когда погода была хорошей, мы перемещались на школьный двор, а затем начали встречаться на подъездной дорожке. Мы проводили эти вечера, говоря обо всем: школе, друзьях, кино, жизни. Он готовился к учебе и собирался в университет, чтобы стать архитектором. Я был просто наивной десятиклассницей, все больше и больше впадающей в одержимость Мэтью Макконахи. Мы смеялись и играли, но в основном, просто разговаривали.


Легкий ветерок сдувает волосы с моего лица. После утра, проведённого за физическим трудом, он ощущается приятно. Я собираюсь подремать, но тут ветер исчезает.

Открываю глаза и вижу перед собой ноги в джинсах, блокирующие мой ветерок. Я смотрю вверх, и вижу возвышающегося надо мной Адама, держащего в одной руке два коричневых бумажных пакета, а в другой - две колы. Он протягивает руку с пакетами.

Я не шевелюсь и не говорю ни слова.

Он поднимает голову к солнцу и делает глубокий вдох. Когда смотрит снова вниз, то закрывает глаза, качает головой, а затем садится на землю рядом со мной.

Кладет пакет мне на колени и ставит колу около моего бедра. Начинает открывать свой пакет, вынимая абрикос, сэндвич и печенье.

Смотрю в свой пакет и вижу, что у меня то же самое.

— Это что-то типа предложения мира? — спрашиваю я.

Адам кусает сэндвич.

Я открываю свой пакет и начинаю с печенья.

— Кто приготовил эти ланчи?

С полным ртом, он отвечает:

— Я.

Удивившись, я поворачиваю к нему голову.

— Ты приготовил ланч для всей команды?

— Нет, — открывает свой лимонад и делает глоток. — Ты все еще сперва ешь свой десерт?

— Да, — отвечаю я. Затем проглатываю печенье. — Подожди, что ты имеешь в виду под «все ещё»?

Уголок его губ едва поднимается, словно он что-то вспоминает.

— Когда ты приходила ко мне домой, перед ужином ты всегда просила кусок пирога. Помню, как моя мама говорила, что это испортит тебе аппетит, и твой ответ был: «Что, если я подавлюсь и умру во время обеда? Вы действительно хотите, чтобы я умерла, не съев десерт в свой последний день жизни?»

Адам посмеивается. Я же шокирована тем, что он это помнит. Не думала, что Адам помнит хоть что-то о тех днях.

Когда он оглядывается на меня, улыбки на губах уже нет. Может быть, это потому, что я смотрю на него с самым смущенным выражением.

Отмахиваюсь от странности момента и говорю:

— Ну, знаешь, ветка этого дерева может упасть мне на голову и вырубить меня. Ты действительно хочешь, чтобы я умерла, не уничтожив это вкусное печенье?

Адам смотрит на поле и говорит:

— Нет. Нам этого не хотелось бы.

Мы сидим в тишине и едим свою еду. Наши ноги вытянуты вперед, и ветерок снова играет в ветвях деревьев.

— Отстойно, да? — я первая нарушаю тишину, говоря это. — Тебе пришлось отказаться от планов, чтобы нянчиться со мной?

— Нет. Я, так или иначе, был бы здесь.

Поднимаю брови.

— Ты часто помогаешь здесь?

— Три раза в неделю. Четыре дня работаю, и три других провожу здесь, — он говорит это небрежно, словно каждый двадцатипятилетний парень отказывается от отдыха, чтобы в жару строить дома для людей, с которыми не знаком. — Если хочешь прийти во вторник, успеешь отработать еще несколько часов до ночной смены.

У меня много вопросов, но не знаю, какой хочу задать первым.

Мне не выпадает шанс спросить что-то, потому что Адам открывает рот и говорит:

— Я так понимаю, Боб Пейдж научил своих детей, как обращаться с инструментами?

Я смеюсь от нелепости его комментария.

— Мой папа? Как использовать инструменты? Если под инструментами ты имеешь в виду миксер «Китчем Аид», тогда да, он научил нас всему, что мы знаем. Если ты о молотке и дрели, то ответ - нет.

Он смотрит на мои руки, держащие сэндвич с ветчиной.

— Кто тебя научил?

— Что? Думаешь, девушка с такой отличной попкой, как у меня, которая делает лучший «Лонг-Айленд» в городе, не может повесить что-то на стену?

Он пожимает плечами.

— Типа того. Ага.

Качаю головой на его предположение. Я должна повести себя, как стерва, и начать спорить с ним, но вместо этого говорю ему истинную правду: