— Я понимаю, — ответил он. — И поверь — мне вовсе не хочется тебя торопить. Пусть исполнится год, а там посмотрим. Согласна?

И хотя Лиз сомневалась, что месяца хватит на то, чтобы стало по-другому, она благодарно кивнула в ответ.

— Да, пусть пройдет год с этого дня, — сказала она.

Чуть не с самого начала Лиз положила себе этот срок, чтобы более или менее разобраться со своей жизнью.

Напрасно мать и друзья твердили ей, что сейчас не прежние времена и что для соблюдения приличий вполне достаточно шести месяцев. Лиз не могла с ними согласиться, и вовсе не потому, что твердо решила придерживаться правил и носить траур по мужу в течение года. Строго говоря, она уже нарушила их, согласившись поехать с Диком на уикенд в Напа-Вэли, однако формальная сторона дела занимала ее меньше всего.

Лиз знала себя, знала глубину чувства, которое она испытывала к Джеку, и год был для нее не максимальным, а минимальным сроком, чтобы прийти в себя. Она сама установила для себя этот рубеж. В каком-то смысле он служил для нее дополнительным стимулом собраться и выполнить данное себе обещание. Без этого она бы, наверное, могла вовсе раскиснуть, опустить руки и обратиться в вечно скорбящую вдову, не способную ни думать, ни действовать, ни жить.

— Вот и хорошо. — Дик знал, что годовщина смерти Джека была для Лиз и детей чем-то вроде верстового столба. Ему не оставалось ничего другого, кроме как уважать установленные границы. — Давай вернемся к этому разговору в январе, после рождественских каникул, — добавил он. — И если ты будешь чувствовать себя нормально, к Дню святого Валентина…

Дик осекся. Он помнил, как много Валентинов день значил для Лиз и Джека, но слова были сказаны, и теперь он со страхом ждал ее реакции.

И она оказалась именно такой, какой он больше всего боялся.

— Но ведь до Валентинова дня меньше трех месяцев! — воскликнула Лиз, и на ее лице отразилось смятение.

— К этому времени мы будем знакомы больше полугода, — напомнил Дик. — Вполне респектабельный срок…

И достаточный, чтобы узнать друг друга как следует.

В конце концов, многие пары живут счастливо, хотя до женитьбы они встречались всего ничего.

Лиз знала, что так действительно бывает, но к ней это не относилось. Прежде чем выйти замуж за Джека, она встречалась с ним почти год. Что же касалось предложения Дика, то она не могла сказать «да» вовсе не потому, что не хотела быть с ним. Просто ей необходимо было все как следует обдумать.

Дик посмотрел ей в глаза и тихо сказал:

— Я сделаю, как ты хочешь. Просто мне нужно, чтобы ты знала, как сильно я тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю, — ответила она. — И чувствую себя бесконечно счастливой. Некоторым женщинам не везет, мне же повезло дважды! Но все равно мне нужно время, чтобы подумать.

— Я не тороплю тебя, — повторил Дик. — И единственное, что мне сейчас необходимо, это знать, что у меня есть надежда и что со временем ты можешь захотеть того же, что и я.

— Думаю, так и будет. — Лиз смущенно улыбнулась и добавила откровенно:

— Мне просто нужно дожить до этого времени. Понимаешь? Давай поговорим об этом еще раз после Рождества, хорошо?

Она все-таки хотела соблюсти срок ради себя, ради Джека и детей, и Дик опустил голову.

— Я люблю тебя и никуда от тебя не денусь, — сказал он и взял ее за руку. — Я буду ждать. В конце концов, у нас достаточно времени, чтобы решить эту проблему, и, покуда мы оба хотим одного и того же, мы имеем возможность не торопиться.

В его словах было столько сострадания, понимания и готовности ждать сколько угодно, что Лиз едва не прослезилась. Большего она не могла и желать. Лиз даже не была уверена, что на месте Дика Джек поступил бы так же. Он был гораздо более нетерпеливым и упрямым и далеко не всегда прислушивался к ее пожеланиям. Чаще всего именно Джек задавал направление и темп их семейной жизни и требовал, чтобы Лиз следовала выработанной им линии. Ее же отношения с Диком были куда больше похожи на настоящее партнерство, и Лиз не могло это не нравиться.

После обеда они поехали назад в Тибурон. Все дети были дома, и, увидев, как мать вылезает из серебристого «Мерседеса» Дика, Меган вопросительно приподняла брови, но ничего не сказала. Скандал разразился, когда младшие дети уже спали, а Питер ушел к себе, чтобы доделать домашнее задание.

— Почему ты приехала на машине Дика? — напрямик спросила Меган, без стука войдя в спальню матери. — Ты что, все выходные была с ним?

Прежде чем ответить, Лиз немного поколебалась, но потом решила сказать правду. В конце концов, если она действительно собиралась выйти за Дика замуж (а Лиз уже казалось, что именно этого она хочет на самом деле), рано или поздно новость все равно пришлось бы сообщить детям. Так что вилять и выкручиваться не было никакого смысла.

— Да, — кивнула она. — Мы ездили в Напа-Вэли.

— Но, мама, как ты могла! — закричала Меган. — Это… это просто отвратительно!

— Почему? Я ему нравлюсь, и Дик нравится мне.

В этом нет ничего плохого. Мы никого не обманули, никого не обидели. Мне кажется, мы любим друг друга, Мег.

Она говорила негромко и рассудительно, но вместо того, чтобы успокоить, ее слова произвели на Меган совершенно обратное действие.

— Как ты могла?! — повторила она, и в глазах ее блеснули слезы. — Неужели ты забыла папу?

— Папа умер, Мег. Я любила его всем сердцем и всегда буду любить, но… То, что происходит между Диком и мной, совсем другое. Пойми: я не могу и не хочу оставаться одна до конца жизни. Мне нужен человек, который бы любил меня, и у меня есть на это право.

— Да ты просто больная! — выпалила Мег, приходя в ярость. — Не прошло и года с тех пор, как погиб папа, но тебе уже невтерпеж! Ты просто больная, развратная шлюха!

Услышав эти слова из уст родной дочери, Лиз даже привстала в гневе. Она никогда не била детей и не собиралась начинать сейчас, но ей было необходимо преподать Меган хороший урок. Как бы глубоко ни были задеты ее чувства, она не должна, не имела права вести себя подобным образом и говорить матери такие вещи.

По любым канонам это было недопустимо.

— Не смей так разговаривать со мной, — произнесла Лиз железным голосом. — Отправляйся сейчас же к себе в комнату и сиди там, пока не успокоишься. Если хочешь поговорить со мной, держи себя в руках. Ты должна уважать мать и уважать своих братьев и сестер, а не бросаться подобными выражениями!

— Мне не за что тебя уважать! — отрезала Меган и пулей вылетела за дверь, с грохотом захлопнув ее за собой.

Меган помчалась в комнату Питера и рассказала ему обо всем, что произошло. Но вместо того чтобы посочувствовать, брат назвал ее маленькой эгоисткой и велел немедленно пойти извиниться перед матерью.

— На чьей ты стороне, Питер?! — Меган оскорбилась до глубины души.

— На маминой, — прямо ответил Питер. — Она делает все, чтобы нам было хорошо. Она любила папу не меньше, а может быть, даже больше, чем мы. Но теперь мама осталась одна, ей никто не помогает, никто о ней не заботится, а ведь она продолжает работать для нас.

Только благодаря ей практика, основанная папой, все еще существует и даже расширяется. Мы же спокойненько считаем, что так и должно быть! Кроме того, Дик — очень хороший человек, и мне он нравится. Так что не надейся ни на какое сочувствие с моей стороны, если будешь обижать маму.

— Ах ты, задница! — воскликнула Меган, и из глаз ее брызнули злые слезы. — Ну и что, что мама работает?

У нее же есть мы, и ей совершенно необязательно спать с посторонними мужчинами!

Питер невесело усмехнулся:

— Да, у нее есть мы, но что от нас толку. Не забывай: наша мама — нормальный человек, и у нее есть право на личную жизнь. Ведь не может же она до самой старости спать с Джеми, правда? Кроме того, даже сейчас мы очень мало ей помогаем, а ведь скоро настанет время, когда нас вообще не будет рядом! На будущий год я поеду учиться в колледж; через два года в колледж поступишь ты, потом настанет черед Энни и Рэчел…

Что же ей — сидеть у окошка и ждать, пока мы приедем на каникулы? Нет, Мег, я ясно вижу, что, кроме нас, у мамы нет никакой жизни. Она только и делает, что работает да возит вас в школу в очередь с другими соседями. Мне кажется, она заслуживает большего, гораздо большего! Да ты наверняка и сама так думаешь.

— Я просто не знаю… — ответила Мег задумчиво. Маленькая речь Питера произвела на нее сильное впечатление. — Все произошло как-то слишком скоро, ведь еще не исполнилось и года с тех пор, как…

Она села на кровать и расплакалась. Питер опустился рядом и обнял Меган за плечи. За последний год он стал совсем взрослым, и младшие дети часто приходили к нему за утешением и советом.

— Мне… мне очень не хватает папы! — всхлипывая, произнесла Меган.

— Мне тоже, Мег, — сказал Питер, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не заплакать самому. Каким бы разумным и взрослым он ни был, ему тоже очень не хватало отца. — Но ведь от того, будет Дик с мамой или нет, ничего не зависит, ведь правда? — добавил он рассудительно. — Мы и дальше будем помнить папу и скучать без него. Просто нам всем нужно смириться и принять то, что с ним случилось, понимаешь?

— А я не хочу, не хочу-у! — провыла Меган и уткнулась брату в плечо, размазывая тушь по его белой майке. — Я хочу, чтобы папа вернулся!

Ну что на это ответишь. Питер только крепче прижал сестру к себе и сидел с ней, пока та не выплакалась.

В конце концов Меган все-таки успокоилась и нашла в себе силы выслушать то, что хотел сказать ей Питер.

Потом она пошла к Лиз, чтобы извиниться. Неловко переминаясь на пороге с ноги на ногу, она сказала:

— Он мне все равно не нравится, но я прошу прощения за свои грубые слова.

Это оказалось все, на что Меган была на данный момент способна, и Лиз сухо кивнула.

— Мне очень жаль, что ты так расстроилась, Мег, сказала она. — Я знаю, тебе нелегко.

— Ты даже не представляешь, как всем нам нелегко!

Ведь у тебя есть он, — тут же перебила ее Меган, и Лиз вздохнула.

— То, что я встречаюсь с Диком, вовсе не означает, что я меньше скучаю по папе. Напротив, из-за этого мне иногда не хватает его сильнее, чем когда-либо, так что сама видишь: все это очень непросто для всех, а не только для тебя.

Правда, понемногу им все же становилось легче, но это происходило слишком медленно. Но в любом случае дети приходили в себя быстрее, чем Лиз. Хотя бы потому, что были моложе.

— Неужели ты действительно любишь его, мама? Меган еще не верила в то, что сказала Лиз. Ей явно хотелось, чтобы мать уверила ее, что все это не правда.

— Мне кажется, да, — честно ответила Лиз. — Но мне нужно еще время, чтобы окончательно понять это.

Дик — хороший человек; это все, что мне известно. Как ты сама понимаешь, этого слишком мало. Кроме того, мне необходимо понять, что теперь будет происходить с моими воспоминаниями о Джеке. Как я буду ощущать себя по отношению к нему.

— По-моему, ты стараешься его поскорее забыть! — с вызовом заявила Мег.

— Я не смогу забыть его. Никогда. Что бы я ни делала. Ведь я любила его почти половину моей жизни, мы были счастливы вместе, и у нас были вы. Но потом случилось то, что случилось. Это было несправедливо по отношению к нему, ко мне и к вам. Но в этом никто из нас не виноват, и предотвратить это тоже никто не мог. Поэтому нам остается только поскорее освоиться с новой ситуацией и постараться стать такими, какими бы Джек хотел нас видеть.

— Ты говоришь это только для того, чтобы успокоить меня и себя.

— Нет, я говорю так потому, что верю в это!

Но Меган только покачала головой и ушла к себе в комнату. Ей нужно было как следует поразмыслить над тем, что сказала мать. Она пока не хотела делиться этим даже со своими сестрами. А Лиз после ухода Меган достала свою шкатулку с украшениями и, морщась, как от боли, стянула с пальца обручальное кольцо и убрала на самое дно. Это было то самое кольцо, которое Джек когда-то, много лет назад, надел ей на палец.

Расставаясь с ним, Лиз чувствовала себя так, словно она своими руками вырвала собственное сердце. Но это тоже был шаг вперед, и Лиз знала, что он ей уже по силам. Что ее заботило, так это то, как отреагируют на исчезновение кольца дети, но, когда на следующий день семья собралась завтракать, никто, кроме Питера, ничего не заметил. Питер же промолчал, хотя видеть мать без кольца ему было непривычно и немного грустно.

На протяжении последующих двух недель Дик несколько раз заезжал за Лиз, чтобы отвезти в ресторан, в кино или просто на прогулку. Мег изо всех сил старалась держать себя в рамках пристойности. Правда, она почти не разговаривала с ним, но, по крайней мере, не грубила в открытую. Лиз была благодарна дочери за это, понимая, что рассчитывать сейчас на что-то большее вряд ли возможно.

В эти полмесяца они с Диком проводили вместе довольно много времени. Кроме прогулок и кино, они часто заезжали к нему на квартиру, чтобы заняться любовью. Правда, свободного времени у Дика почти не было, однако он договорился, что будет уходить из больницы каждый раз, когда в его присутствии не будет острой необходимости. На всякий случай он носил с собой пейджер и мобильный телефон. Несколько раз ему действительно пришлось выскакивать из постели и сломя голову нестись в больницу, но Лиз не возражала.