Однако Милдред очень не нравились некоторые гости сэра Роберта.

Не сразу ей удалось убедить мужа приглашать к себе наиболее уважаемых жителей графства, тем паче что многие обитали по соседству с ними.

А еще они ездили в Лондон, где встречались с представителями мира политики. Благодаря этим контактам сэр Роберт начал интересоваться вопросами, о которых прежде ничего не знал.

Когда Лиле исполнилось пятнадцать, мать предложила сэру Роберту отправить ее в аристократический пансион для благородных девиц во Флоренции.

— Мы начнем вывозить ее в свет в 1902 году, — сказала она, — и мне хотелось бы, чтоб она получила хорошее образование и была умнее, нежели прочие светские девушки.

Он со смехом ответил:

— Большинство мужчин не будут интересоваться умом такой красавицы, как Лила. Она как две капли воды похожа на тебя.

— И все-таки мне хочется, чтоб она была умненькой, — упрямо твердила леди Лоусоп.

Сэр Роберт добродушно согласился и внес немалую сумму в бюджет одного из престижнейших пансионов, принимавших на обучение юных аристократок со всей Европы.

Расставаясь с матерью, Лила плакала.

— Если б ты могла поехать со мной, мама! — причитала она. — Вместе было бы так приятно посещать картинные галереи, о которых ты мне рассказывала!

— Знаю, милая, — утешала ее мать. — Но твой отчим проявил неимоверную щедрость, заплатив за твое образование. Сейчас мне было бы неловко просить у него что-то еще.

Лила поняла, что имеет в виду мама.

Сэр Роберт души в ней не чаял. Он не желал, чтобы она расставалась с ним хотя бы на час.

Бывало, когда Милдред и Лила просто отправлялись за покупками и немного задерживались, сэр Роберт не скрывал своего недовольства.

Будучи вовсе не глупой. Лила понимала: за молчанием отчима скрывается досада из-за ее присутствия в те минуты, которые он мог бы провести вдвоем с женой. Ради матери она старалась быть тактичной, но это удавалось ей не всегда.

Лишь оставаясь вдвоем с матерью, когда их никто не мог услышать, Лила внимала рассказам о ее родном отце и чувствовала, что Милдред по-прежнему всем сердцем оплакивает потерю того единственного мужчины, которого любила.

Она доставала его медаль и нежно прикасалась к ней; в эту минуту на ее лице появлялось выражение, ясно говорившее о том, что никто и никогда не сможет ей заменить Гарри Кавендиша.

Хотя мать не признавалась Лиле в своих чувствах, девочка догадывалась: она мечтает о смерти, чтобы снова быть с любимым. Эта мысль пришла Лиле в голову, когда она уезжала во Флоренцию.

Она обняла Милдред и сказала:

— Мама, обещай, что через год я приеду на каникулы. Мне будет невыносимо так долго не видеться с тобой.

— Знаю, сокровище мое, — ответила мать. — Я постараюсь уговорить сэра Роберта свозить меня во Флоренцию, хоть он и не любит итальянцев.

— Постарайся, мама! Пожалуйста, постарайся! — взмолилась девочка.

Она решила учиться как можно лучше, чтобы доставить матери удовольствие. И была счастлива, когда сэр Роберт и леди Лоусон приехали во Флоренцию на уик-энд. Они направлялись в Рим, где у сэра Роберта была деловая встреча.

Отчим улыбался и осыпал Лилу подарками, но девочка почувствовала его ревность при виде радостной встречи Милдред с дочерью.

— Когда я смогу вернуться домой, мама? — спросила Лила, прощаясь с Милдред.

— На следующий год, после окончания летнего семестра, — ответила мать. — Тебе будет почти семнадцать, и ты поможешь мне подготовить программу твоего выхода в свет. Сэр Роберт уже обещал, что он будет блестящим.

— Ты хочешь сказать… он даст в мою честь бал, мама?

— Два, дорогая. Один в Лондоне и один — в провинции.

Мать прижала девочку к груди.

— Мы купим тебе красивые наряды. Я буду молиться, чтобы нашелся человек, такой же чудесный, как твой отец, который будет любить тебя так же, как он любил меня. — Ее голос дрогнул от подступивших слез. Но она справилась с собой и поспешно добавила:

— Весь этот год ты должна хорошо учиться. Я хочу, чтоб ты была не только самой красивой дебютанткой, но и самой умной!

Лила засмеялась, а про себя подумала, что добьется этого.

Но когда она провожала взглядом удаляющуюся мать, у нее вдруг возникло необычное ощущение, будто она ее больше не увидит.

Как это ни печально, ее предчувствие оказалось вещим. В конце года Милдред неожиданно заболела туберкулезом и вскоре умерла.

Лила не могла поверить в случившееся. В письмах мать не упоминала о болезни, только иногда признавалась, что очень устает.

Задним числом Лила упрекала себя в том, что не вымолила разрешения вернуться домой, чтобы находиться рядом с матерью. Было очень горько и обидно, что отчим не послал за ней.

Немногочисленные письма сэра Роберта не содержали в себе ничего существенного, кроме одного: он желал, чтобы она оставалась в пансионе.

Когда подошло время возвратиться в Англию, как обещала ей Милдред, она узнала. что должна носить черные платья.

Ей было велено оставаться во Флоренции до тех пор, пока не кончится траур.

Так Лила стала изгнанницей.

По завершении учебы ей некуда было ехать.

Она уже склонялась к тому, чтобы уговорить отчима забрать ее из пансиона, потому что чувствовала себя там крайне неуютно, — остальные ученицы были намного моложе ее.

Однако, на ее счастье, подоспело приглашение итальянской графини.

Бывая в Англии, графиня познакомилась с матерью Лилы, и теперь она предложила девушке переехать к ней.

— Я хочу, милочка, — сказала она, — чтобы вы поселились со мной на моей вилле и продолжали учебу, особенно занятия живописью.

— Я очень люблю живопись! — воскликнула Лила. — Я даже делала копии картины в галерее Уффици.

— В художественной школе я знаю прекрасного педагога, который поможет вам еще сильнее развить ваш талант, — улыбнулась графиня.

Ее предложение показалось Лиле решением всех проблем. Теперь, когда не стало матери, в Англию ее ничто не тянуло.

Лила сообщила в письме отчиму о полученном ею предложении.

Сэр Роберт ответил немедленно.

Он дал согласие на ее переезд к графине и прислал чек на крупную сумму для оплаты дальнейшего обучения. Однако графиня отказалась принимать деньги от своей гостьи, и Лила почувствовала себя богачкой.

Она потратила деньги сэра Роберта на самые лучшие холсты и краски. А еще по совету графини купила несколько красивых платьев.

— В Италии вам не обязательно соблюдать глубокий траур, — сказала графиня.

Лила вспомнила, как ее родители выражали неодобрение введенному королевой Викторией обычаю длительное время носить черную одежду в знак траура, и потому выбрала светло-сиреневые и белые платья. А спустя еще несколько месяцев перешла на светлые, пастельные тона, благодаря которым ее красота становилась еще более ослепительной.

Лила была счастлива и перестала мечтать о возвращении в Англию. Напротив, оно казалось теперь вовсе нежелательным.

Однако графиня неожиданно скончалась.

Она была уже далеко не молода и тихо умерла во сне со спокойной улыбкой на губах.

Смерть этой доброй женщины ошеломила девушку, но она не могла горько оплакивать ее.

После похорон приехали родственники графини, чтобы принять в свою собственность ее виллу со всем содержимым, и Лила поняла, что теперь ей придется уехать в Англию.

Директриса школы попросила возвращавшуюся в Англию жену дипломата, чтобы она взяла Лилу с собой. Кроме того, она позаботилась, чтобы ее подопечную сопровождал слуга. Но, невзирая на все заботы, Лила испытала какое-то странное чувство, ступив на землю Англии после столь долгого отсутствия.

И все же по возвращении в Оксфордшир ее ждала радость: ее старая няня, на которую потом возложили обязанности горничной Милдред, по-прежнему работала в доме.

Лила восторженно бросилась ей на шею.

— Няня, няня! Я так боялась, что ты уехала!

— Я ждала вас, мисс Лила, — ответила старушка. — А теперь идите наверх и переоденьтесь. Дорога была долгая, так что вам надо помыться и привести себя в порядок.

Этот ее тон Лила помнила с детства. Не зная, плакать ей или смеяться, она повиновалась: няня как никто умела отдавать приказания.

Только очутившись у себя в комнате — той, которую она занимала до своего отъезда в пансион, — девушка инстинктивно почувствовала: что-то здесь не так.

— В чем дело, няня? — спросила она.

Какое-то время няня молчала, казалось, она затрудняется ответить, но все-таки неохотно произнесла:

— Думаю, мисс Лила, вы заметите много перемен в доме, и все — не к лучшему!

Больше она ничего не сказала, но вскоре Лила и сама поняла — основательная перемена произошла в сэре Роберте.

Он внезапно очень постарел и обрюзг. В нем ощущалось нечто такое, чего не было при жизни ее матери.

Чуть позднее Лила заметила, что помимо прочего отчим стал намного больше пить. Кроме того, его друзья, постоянно наводнявшие дом, разительно отличались от тех, кто бывал у них при ее матери.

Девушка не сомневалась, Милдред эти люди не понравились бы.

Сэр Роберт всегда любил сильно погонять лошадей, и его новые друзья, вероятно, удовлетворяли эти его запросы: они быстро скакали, много пили и сыпали проклятиями. Их речь была усеяна весьма шокирующими выражениями. Случалось, им было что-то не по нраву, тогда они разражались такой бранью, словно находились на охоте или в игорном доме, Первое время они относились к Лиле уважительно. Однако прошло всего несколько дней — и глазки их забегали гаденько и похотливо, а руки тянулись жадно, чтобы прикоснуться к ней.

Лила стала для них предметом вожделения!

Сразу же после ее приезда сэр Роберт устроил грандиозный обед.

Одного взгляда на присутствовавших женщин оказалось достаточно, чтобы Лила поняла: Милдред никогда бы не потерпела у себя в доме подобных особ! За время своего пребывания в пансионе девушка познакомилась с матерями многих своих соучениц и была уверена — они тоже не пригласили бы этих женщин к себе.

По мере того как сменялись блюда и напитки, смех за столом звучал все громче, женщины вели себя все развязнее, голоса мужчин становились все более хриплыми.

Лиле никогда не приходилось видеть ничего похожего. Она испытывала невероятное потрясение и отвращение.

Наконец, воспользовавшись моментом, когда некоторые дамы, нетвердо держась на ногах, вышли из столовой, она отправилась к себе. И совершенно не удивилась, застав в комнате няню.

В словах не было необходимости. Лила бросилась в объятия старушки, и та прижала девушку к себе.

— Я знала, как ты расстроишься, дорогуша, — молвила она. — Но вопрос в том, что тут можно поделать.

На этот вопрос Лила тщетно пыталась найти ответ в течение всей ночи.

На следующее утро, после того как она вернулась с прогулки верхом, отчим велел ей пройти к нему в кабинет.

Она вошла, ощущая в сердце холодок тревоги и теряясь в догадках, зачем ему понадобилось ее видеть.

Когда она закрыла за собой дверь, сэр Роберт сказал:

— Как изволишь понимать твое поведение? Ты что, сочла моих друзей недостойными своего внимания?

Он явно был взбешен.

Лила молча смотрела на этого человека и думала, какой у него неприглядный вид и как сильно он изменился после смерти жены.

— Я… устала, — произнесла она, заметив, что он ждет от нее ответа.

— Не лги! — рявкнул он. — Надо полагать, они тебя шокировали. Ну так вот: они — мои друзья, а твоя мать оставила меня одного!

Мне надо с кем-то видеться?

— Да, конечно… Я понимаю, — тихо сказала девушка. — Но в то же время…

— Ладно! Ладно! — прервал ее сэр Роберт. — У меня есть решение твоей проблемы.

В ответ на вопросительный взгляд Лилы он сообщил:

— Сегодня днем с тобой хочет поговорить Джон Хопторн.

Лила мысленно пыталась представить гостей отчима. Кого из них звали Джоном Хопторном?

И тут она сообразила, что именно с ним познакомилась на следующий день после своего приезда, — тогда он явился к ним на ленч.

Он производил впечатление не слишком приятного человека, но его разговор с сэром Робертом о лошадях показался Лиле любопытным — ее вообще эта тема всегда интересовала, — и она невольно прислушивалась.

Ну конечно, прошлым вечером мистер Хопторн также был среди гостей отчима. Он о чем-то рассказывал ей в гостиной, прежде чем объявили, что кушать подано.

Однако Лила была так поражена видом собравшихся в доме женщин, что не могла вспомнить ни единого слова из беседы с мистером Хопторном.

— О чем он хочет со мной говорить? — Лила была в недоумении.

— Я полагаю, это очевидно, — ответил сэр Роберт. — Ты девушка хорошенькая, о чем я вчера слышал от многих.


Лила уставилась на него.

— Что… что вы хотите… этим сказать? — пролепетала она.

Ей не верилось, будто слова отчима действительно могут означать то, что ей показалось.