– Ох, простите меня, милорд. Мои мысли улетели далеко-далеко.

– Если бы я был натурой романтической, я бы подумал, что вы влюбились.

Вздрогнув, она резко обернулась к своему спутнику, чтобы повнимательнее рассмотреть его в полумраке их двухместного экипажа. Это был красивый мужчина с весьма циничным мировоззрением. Если Стивен был прямой, открытый и честный до мозга костей, то лорд Таллис был… совсем другим, совершенно неискренним в том, каким он показывал себя окружающему миру. Ростом он был ниже Стивена, но тем не менее в нем все равно чувствовалась некая внутренняя сила, скрывавшаяся под внешностью рафинированного денди.

За последние несколько недель он, похоже, стал ее единственным другом – несмотря на ее демарш во время бала.

– Милорд…

– Прошу вас, – перебил он ее, помогая выйти и спуститься из экипажа. – Думаю, что грядущее признание потребует назвать определенные имена.

Она содрогнулась при мысли о том, насколько глубоко могут заглядывать эти проницательные серые глаза в ее душу. Затем вздохнула. Ей было необходимо с кем-то поговорить, а он на данный момент был ее ближайшим другом. Но все же она подождала, пока он заплатит за вход в зверинец Тауэра и отпустит положенного им гида. Заговорила Джиллиан, только остановившись у клетки с удивительно грустной пантерой.

– Ох, Джеффри, по правде говоря, после всех моих насмешек относительно невидимых опасностей меня, кажется, все же угораздило попасть в самую большую из всех возможных ловушек.

– Вас угораздило влюбиться. – Это был не вопрос, а утверждение, произнесенное ровным бесстрастным тоном, однако, прикоснувшись к его руке, она все же ощутила скрытое напряжение.

Отведя взгляд от клетки с пантерой, Джиллиан посмотрела на мечущихся за решеткой обезьян и сказала:

– Я… у меня, видимо, есть трудности в плане управления самой своенравной стороной моей натуры. Вопреки разуму и какой-либо логике, я чувствую… влечение к одному человеку.

Он ответил не сразу, дождавшись, пока проходившие мимо другие посетители не отойдут на расстояние, где уже не смогут услышать их.

– Насколько я понимаю, джентльмен, о котором вы говорите, для вас недостижим.

Она раздраженно усмехнулась.

– Недостижим, неисправим и, вдобавок ко всему, придирчив сверх всякой меры.

Лорд Таллис поднял бровь, и в глазах у него вспыхнули искорки изумления.

– Ужасное сочетание.

– С самого первого момента он стал для меня занозой, источником постоянных неприятностей. Мысль о том, чтобы добровольно отдать себя во власть его тирании до конца своих дней, для меня просто невыносима. Я на это просто не пойду.

– «По-моему, леди слишком много возражает»[9], – сухо отозвался лорд Таллис.

Она взглянула на него. Гамлет ей никогда особенно не нравился. Чересчур много стонов и очень мало дела. Но, к сожалению, Джеффри попал в самую точку. Она действительно много протестовала, и ее незаконное происхождение все это время находило в ее сердце свою точку опоры.

Она снова посмотрела на обезьян.

– Меня губит моя вероломная кровь.

– Не кровь, Аманда. Вас губит страсть. А страстью можно легко управлять с помощью головы.

Она подняла на него глаза и поняла, что, по крайней мере, он сам верит в то, что говорит. Несмотря на свою несколько ветреную внешность, Джеффри был человеком, который умел держать себя в руках и который, похоже, ни разу не позволил своим эмоциям возобладать над голосом разума.

Неожиданно для себя она обнаружила, что испытывает к нему большое уважение. Джиллиан расправила плечи, попытавшись следовать его примеру.

– Что ж, очень хорошо, Джеффри. И что вы предлагаете?

Он пристально смотрел на нее, словно оценивая ее настроение. А затем вдруг резко заговорил, испугав ее простой открытостью своих слов:

– Выходите замуж за меня, Аманда.

– Что? – с придыханием тихо переспросила она.

– Вы мне нравитесь. Я полагаю, что мы восхитительно подходим друг другу. И должен признаться, что, несмотря на мое вполне прочное финансовое положение, приток свежего капитала в данный момент был бы весьма кстати.

Джиллиан растерянно заморгала.

– Вы хотите сказать, что вам нужно мое приданое?

Он с извиняющимся видом вздохнул и кивнул.

– Да, мне необходимо ваше приданое. Но я также думаю, что мог бы стать вам хорошим мужем. – Он повернулся к ней. Глаза его были совершенно серьезными. – И я бы даже не возражал, если бы вы взяли того неподходящего джентльмена в любовники.

– Он бы никогда так не поступил, – выдохнула она.

Джиллиан сказала это, не подумав, не сообразив, что этим заявлением практически проговорилась. В высшем обществе было совсем немного мужчин, которые бы отказались от приглашения в постель замужней светской дамы. А если добавить сюда ее замечание, что человек этот с самого начала был для нее занозой и причиной неприятностей, то список претендентов на эту роль сужался до одного пункта.

Джеффри был слишком умен, чтобы сразу не понять этого. Глаза его сузились.

– Ваш попечитель должен жениться на моей сестре, – холодно произнес он.

Джиллиан отвернулась, и взгляд ее заскользил по длинным рядам клеток.

– Я знаю.

– А ему известно о ваших чувствах?

– Господи, ну конечно же, нет! Он думает, что я мечтаю выцарапать ему глаза. – Она слегка наклонила голову и грустно улыбнулась. – И по большей части оказывается прав.

Джеффри повел ее вперед, устремившись к наиболее уединенному здесь месту – к клетке с испанским волком. По дороге туда она молчала, понимая, что он сейчас размышляет. Затем он внезапно обернулся; в глазах его читалась осмотрительная решимость. Было видно, что лорд Таллис принял какое-то решение, и она затаила дыхание, ожидая, что он ей скажет.

– Аманда, я хочу жениться на вас, однако остается несколько вопросов.

Джиллиан с большим трудом контролировала выражение своего лица, мысли в голове путались. Ну вот, наконец-то. Наступил момент, которого она ждала долгие годы. Ей нужно продержаться всего несколько секунд, после чего ее будущее и будущее ее матери будет обеспечено.

– Во-первых, вы должны знать, что вам придется постоянно видеться со Стивеном и Софией на семейных собраниях и торжествах. Сможете ли вы выдержать это?

Джиллиан закусила губу при мысли о нескончаемых рождественских праздниках, во время которых она будет видеть Стивена и Софию вместе, из года в год следить за тем, как растут их дети. По силам ли ей это?

– Я… – Она набрала побольше воздуха в легкие. – Я думаю, что в любом случае должна это сделать. Он ведь все-таки уже мой родственник, даже если пока еще не стал вашим.

Джеффри кивнул, удовлетворенный ее ответом.

– Я буду настаивать на том, чтобы сначала мы занялись наследником. И до этого – никаких любовников.

– Это будет нетрудно. – Она очень сомневалась, что, кроме Стивена, ее сможет соблазнить какой-либо другой мужчина.

Джеффри внимательно изучал ее лицо, а она гордо выставила вперед подбородок, демонстрируя этим свою решимость. Джиллиан не собиралась спрашивать лорда насчет его любовниц. С ее стороны это была чисто деловая сделка. Она получает его титул – он получает ее приданое. А ее мама зимой будет жить в теплом доме.

Она почувствовала, как он берет ее руку в свою, и в который раз поймала себя на том, что сравнивает его со Стивеном. Прикосновение Джеффри было таким же твердым и властным, как у графа, однако рука у него была меньше, чем у Стивена, и это почему-то не давало ей такого же ощущения безопасности.

«Это не имеет значения, – решительно сказала она себе. – То, что не сможет дать мне Джеффри, обеспечит приданое Стивена».

– Мисс Виндхэм, окажете ли вы мне великую честь и согласитесь ли вы стать моей женой?

Она судорожно сглотнула и заставила себя произнести нужные слова, пока сомнения о ее низком происхождении, постоянно терзавшие душу, не заглушили доводы ума.

– Да, лорд Таллис. И сделаю это с огромным удовольствием.

А затем он поцеловал ее, без нежности или благоговейного трепета, продемонстрировав искушенность в этих вопросах, которая произвела на нее впечатление и разогрела кровь, хотя сердце при этом осталось холодным.

* * *

Стивен услышал шум подъехавшего экипажа и, не удержавшись, выглянул в окно. Как он и ожидал, это вернулась Аманда в сопровождении лорда Таллиса.

Он посмотрел на часы, стоявшие на каминной полке. Ей следовало бы поторопиться, если она собирается успеть подготовиться к сегодняшнему раунду балов и светских приемов. Вечером его мать намеревалась свозить ее по меньшей мере на три разных мероприятия.

Начиная со своего первого бала, Аманда действительно стала открытием сезона. В течение последующих двух недель он настолько устал от гор букетов и постоянно путающихся под ногами юнцов с телячьими глазами, что начал подумывать о том, чтобы переоборудовать передние комнаты под спальные помещения для всех этих томящихся от любви идиотов. А их было так много, что в итоге он начал прятаться у себя в комнате, чтобы избегать постоянных встреч с этими юными цветами общества.

Вся ситуация выглядела какой-то безумной. Чтобы посчитать, сколько раз за это время он встретился с Амандой, ему хватило бы пальцев одной руки. И всякий раз это было неловкое столкновение на ходу – в коридоре, в промежутке между какими-то очередными встречами или балами. Оба при этом не знали, что говорить, и старались тут же исчезнуть, каждый по своему делу. Они больше не ходили на одни и те же светские рауты. Казалось, что Аманда специально планирует свои вечера таким образом, чтобы избегать встреч с ним и Софией.

Стивен снова посмотрел в окно и нахмурился. Аманда все еще была на улице и, стоя на ступеньках крыльца, разговаривала с лордом Таллисом. Стивен слегка отодвинул штору и, прищурившись, попытался догадаться, о чем они говорят.

Это ему, конечно, не удалось. Но, видимо, взаимоотношения их вышли на новый уровень. Аманда явно не флиртовала и задержалась на крыльце с мужчиной, чтобы обсудить нечто серьезное. Было похоже на то, что они пришли к какому-то взаимопониманию.

Пораженный неожиданной догадкой, Стивен отпрянул от окна, отказываясь верить собственным глазам. Не может быть, чтобы она уже сделала свой выбор! Прошло всего несколько недель с начала сезона. Нет, Аманда была слишком уравновешенной и рассудительной, чтобы принять решение так скоро.

Стивен вновь уселся в свое кресло и вернулся к прерванному чтению – это был памфлет на клятву юных мальчиков. Но сосредоточиться он не мог: в голове крутилось слишком много тревожных мыслей.

Аманда и Джеффри. Да, у этого человека был титул, положение в обществе и немалое состояние – с учетом добавляющегося к нему приданого Аманды. По всем меркам, что ни говори, это была хорошая партия. Да что там размышлять, ведь Стивен и сам рассматривал вариант женитьбы на сестре Таллиса, во многом благодаря хорошим врожденным манерам девушки и статусу ее семьи.

Так почему же он испытывает такой ужас при мысли о союзе Аманды и лорда Таллиса? Что-то здесь определенно было не так.

Отложив в сторону наброски своей речи в палате лордов, Стивен позвонил, вызывая своего лакея. Пришло время кое-что выяснить, и не только относительно состоятельности лорда Таллиса, но также найти ответы на некоторые затянувшиеся вопросы по поводу Аманды. Он постоянно откладывал это, безусловно боясь узнать о каких-то нескромных или скандальных ситуациях, в которых она могла быть замешана из-за своих по-детски непосредственных страстей.

Однако теперь наступила пора вплотную заняться выполнением своих обязанностей. Он был попечителем Аманды. Пока его стряпчий будет вникать в нюансы финансовых дел Таллиса, у него будет время проверить наследство, доставшееся Аманде от отца, чтобы убедиться, что к ее свадьбе с этим вопросом будет все в порядке.

C угрюмым выражением лица Стивен велел своему лакею собрать ему в дорогу небольшой чемодан. После чего спустился по задней лестнице в поисках бренди для успокоения душевной боли.

* * *

Джиллиан не спалось. Было уже начало четвертого утра, прошел по меньшей мере час, как все в этом доме разошлись по своим спальням и улеглись в постели. Но Джиллиан не смыкала глаз, уставившись в темноту ночи и сжимая в руке тонкий лист бумаги.

Ее мать написала ей письмо. Оно явно задержалось, потому что было послано через экономку Аманды, миссис Хоббс, которая, несмотря на свое доброе сердце, славилась удивительной забывчивостью. Адресованное на имя Аманды Виндхэм, оно просто утонуло под горой хозяйственных счетов.

Джиллиан продолжала теребить в руке этот небольшой листок. Хотя в комнате не было света, чтобы читать его, Джиллиан и так помнила его наизусть, слово в слово. Было это несложно, поскольку послание было очень коротким:


Я люблю тебе. Твой отец тоже любил пасвоему.