— Ты очень неблагодарный!

— Не в этом дело, моя фея, — сказал Дэниел неожиданно мягко. — Давай трогаться. Я хочу как можно скорее уложить тебя в постель.

— Надеюсь, ты ляжешь со мной, — сказала Генриетта, на мгновение прижимаясь к нему.

Дэниел чувствовал, что за шутливым тоном Генриетты скрывается весьма реальный страх. Он крепко держал ее одной рукой. Внешне это выглядело так, будто старая женщина изо всех сил держалась за сидящего впереди юношу, но они-то знали, как было на самом деле. Свою собственную усталость Дэниел подавил усилием воли и теперь сосредоточился на том, чтобы Генриетте было как можно удобнее, и она не тратила сил ни на что, кроме управления мерином в ночной темноте.

Они ехали в стороне от больших дорог, где можно было наткнуться на отряды солдат парламента, которые выискивали подозрительных путников. Старая женщина и юноша, путешествующие ночью, тоже могли привлечь внимание. Но фортуна посмеялась над ними. В поле они неожиданно наткнулись на вставших лагерем солдат. Хорошо, что они вовремя заметили их и повернули назад с тяжело бьющимися сердцами и влажными от страха ладонями.

Тревога Дэниела возросла, когда на рассвете они въехали в Оксфорд. Им нужно было найти дорогу на Лондон, а Генриетта совсем повалилась на него, едва не теряя сознание. Теперь он уже сам держал поводья одной рукой, другая рука на перевязи была спрятана под плащом.

— Милая, — прошептал он, — ты должна сесть прямо и взять поводья, пока мы проезжаем по улицам, иначе придется остановиться.

Генриетта с трудом выпрямилась.

— Извини. Я, кажется, уснула? — Она вся напряглась, когда они завернули за угол и увидели отряд солдат.

— Поезжай прямо через них, — тихо сказал Дэниел. — Мы едем в Хедингтон, чтобы помочь роженице. По-моему, это ближайшая деревня.

Генриетта выпрямила спину и подняла голову. Она натянула вязаную шапку как можно ниже и сжала коленями бока мерина, заставив усталое животное двигаться рысью. Дэниел нагнулся вперед, прикрыв лицо капюшоном, и расправил свои юбки так, чтобы они полностью закрыли сапоги.

Они поравнялись с солдатами.

— Добрый день, господа хорошие, — приветствовала их Гэрри бодрым голосом.

— Куда это вы едете в такой ранний час? — спросил солдат.

— В Хедингтон принимать роды, — ответила она. — Ребенок не будет ждать, а эта старуха самая лучшая повитуха на несколько миль вокруг.

Солдат понимающе поднял руку, и его товарищи расступились, пропуская мерина.

— Будем надеяться, что солдаты не заметят, как измотана эта скотина, — прошептала Генриетта и ударила мерина пятками, заставив его перейти на легкий галоп. — Через пару миль мы выедем на кратчайшую дорогу, ведущую в Шотовер-Хилл. Может быть, в такой час во всей округе нет никого, кроме браконьеров.

«Голос ее звучит довольно бодро», — с облегчением подумал Дэниел, собираясь с последними силами. Еще дважды их окликали солдаты, и Гэрри все так же объясняла им причину столь раннего путешествия. Нахальный, грязный мальчишка и молчаливая старуха с закрытым капюшоном лицом, не вызывали подозрений. Наконец они свернули с дороги и ступили на общинные земли Шотовера. Мерин споткнулся, попав копытом в кроличью нору, но удержался на ногах и жалобно заржал. Они поднялись на холм. Внезапно Гэрри глубоко вздохнула, и плечи ее обмякли.

— Это же Осберт-Корт. — Она указала на каменные столбы ворот. — Вот мы где. — Генриетта привалилась к нему, окончательно обессилев.

Дэниел крепко обнял жену за талию здоровой рукой и снова взял поводья, направляя лошадь в ворота. Словно почуяв конец путешествия, мерин поднял понуро опущенную голову и двинулся к невысокому, крытому соломой дому в конце дорожки.

— Они еще спят, — сказала Гэрри слабым голосом. — Поезжай вокруг, к конюшням.

Но как только Дэниел повернул лошадь, входная дверь резко открылась, и из нее выбежал Уилл в одной ночной сорочке.

— Боже милостивый, Гэрри, я так и подумал, что это ты, хотя и сомневался. Посыльный принес записку от моей матери, я уже знаю о сыне. Однако, Гэрри, не знаю, как сказать тебе о сражении… Я не мог спать, думая… — Он вдруг замолчал и посмотрел на странную спутницу Гэрри. — Сэр Дэниел… Возможно ли это?..

— Это была одна из самых блестящих идей Гэрри, — сухо сказал Дэниел, откидывая капюшон с лица и слезая с лошади. — Сними ее, Уилл. Я не могу сделать это одной рукой, а Гэрри слишком ослабла, чтобы спуститься самой.

Сияющий взгляд Уилла мог бы растопить снега Арктики.

— Не могу поверить, что вы на свободе. Мы с Томом собирались сегодня утром поехать в Кент. Мы решили, что это вполне безопасно, так как солдаты не беспокоят нас здесь и никто не подозревает, что мы участвовали в сражении. Том так переживал. О, Гэрри, как ты все это придумала? — Он осторожно спустил ее на землю. — Пойдемте в дом.

Эсквайр Осберт, поднятый с постели, появился в гостиной как раз в тот момент, когда сэр Дэниел Драммонд с помощью Уилла снимал ситцевое платье и нижнюю юбку.

— О Боже! — воскликнул он.

— Вот так, Осберт, — сказал Дэниел с усталой улыбкой, освобождая здоровую руку. — Мы вынуждены прибегнуть к вашему гостеприимству на некоторое время.

— Оставайтесь сколько хотите. До сих пор сторонники парламента не тревожили нас, и нет причин полагать, что они здесь появятся, так что в моем доме вы будете в безопасности. — Эсквайр посмотрел на чумазого мальчишку, который опустился на деревянную скамью рядом с Дэниелом. — Как я понял, Драммонд, вас должны были посадить в тюрьму… Неужели Генриетта?

— Да, — подтвердил Дэниел, и на лице его засияла гордая и нежная улыбка. — Генриетта… устроила мне побег. Я обязан ей жизнью. — Он наклонился и поцеловал жену в лоб. Затем быстро перешел к главному: — Ее надо немедленно уложить в постель. У вас есть женщина, которая могла бы помочь ей? — Он жестом указал на свою раненую руку. — Я бы сделал это сам, но, как видите…

— Я пошлю за старой няней, — быстро сказал Уилл. — Она знает Гэрри с детства.

— Не надо укладывать меня в постель. — Генриетта говорила холодным и сдержанным тоном. — Я хочу домой. Когда мы отправимся в Лондон?

— Ты никуда не поедешь, моя фея, — твердо заявил Дэниел.

— Э-э, сэр Дэниел… э-э, не верю своим глазам! — раздался удивленный голос Тома, появившегося в дверях. — Я думал, вы в плену.

— Он и был в плену, — сказала Генриетта, — пока я не пришла ему на помощь.

Том посмотрел на молодую женщину:

— Никогда бы не поверил. Когда мы подобрали тебя на поле боя под Престоном, я считал тебя сумасбродной, легкомысленной девчонкой.

Дэниел тихо засмеялся.

— Этот ее поступок, Том, ценнее всего, что иной мужчина может совершить за всю свою жизнь. — Он повернулся к молчаливо сидящей Генриетте: — Милая, я хочу, чтобы ты легла в постель.

— Мне сразу станет лучше, если я что-нибудь поем, — хмуро сказала она. — А затем мы поедем в Лондон за девочками. Думаю, мы могли бы позаимствовать повозку. Так будет лучше для твоей руки. Ты опять переоденешься старухой, а я буду править повозкой. Если мы нагрузим ее какими-нибудь пожитками, на нас никто не обратит внимания, да и в Лондоне избежим лишних вопросов.

Ее план был встречен недоверчивым молчанием. Тишину нарушил приход старой женщины в чепце и переднике, которая, казалось, не нашла ничего удивительного в этом странном собрании ранним утром.

— Ну, мисс Генриетта, что с тобой приключилось на этот раз? — Она быстро прошла через комнату. — Ты выглядишь очень бледной, даже под этой грязью.

— Разве мы не едем в Лондон? — Генриетта посмотрела на Дэниела огромными, полными отчаяния глазами. — Не оставляй меня здесь… Пожалуйста, не покидай меня снова, Дэниел.

Он сидел рядом с ней, и Генриетта с мольбой прижалась головой к его груди.

— Любовь моя, я не собираюсь оставлять тебя более чем на минуту, — пообещал Дэниел, прекрасно понимая ее состояние. Его жена была на пределе. Страх и отчаяние, которые она так долго преодолевала, вынужденная постоянно что-то придумывать и тут же действовать, теперь взяли свое, превратив Генриетту в слабую женщину, какой он никогда не помнил ее. — Том поедет в Лондон и привезет детей сюда.

— Да, леди Драммонд, я съезжу за ними, — поспешно согласился Том. — Я отправлюсь через час и привезу к вам малышек. Не беспокойтесь об этом, — добавил он, задумчиво почесав затылок, затем повернулся и вышел из гостиной.

— Пойдем, моя фея, я провожу тебя наверх, и няня поможет тебе лечь в постель.

— По-моему, ей нужен горячий мятный настой, — сказала няня. — Я всегда любила их, Уилла и мисс Генриетту. Пойдем, дорогая. Господин Уилл сказал, что ты беременна. В таком положении ты должна заботиться не только о себе.

Генриетта согласилась. Она помнила, как ее раздели, вымыли теплой водой, затем одели в свежее белье. Помнила запах чистых простыней и поглотивший ее пуховый матрац, горячую, приправленную вином кашу, которую поднесли на ложечке к ее губам. И все это время она видела Дэниела, который ласково разговаривал с ней, гладил пальцем ее щеку, целовал ее, держал за руку, пока она не погрузилась в благословенное забытье.

Дэниел смотрел на свою спящую жену и думал: откуда появилось такое дивное, очаровательное создание, как такая любящая и щедрая душа могла взрасти на бесплодной почве, которой была ее семья? И удивлялся, чем же он заслужил ее любовь и это огромное счастье, которым она наполнила его жизнь.


— Гэрри, папа в самом деле оделся как леди?

— Вовсе не как леди, Лиззи, а как настоящая старуха, в ситцевое платье и нижнюю юбку. — Дэниел, смеясь, вошел в освещенную солнцем спальню, где его жена лежала на подушках в большой кровати, а его дочери весьма бесцеремонно развалились поверх одеяла.

— Какое приключение, — с завистью сказала Лиззи. — Я тоже хочу приключений.

— А я нет, — возразила Нэн, слезая с кровати. Она подошла к отцу и обхватила его колени. — Папа был ранен, а Гэрри, как он сказал, должна теперь лежать в постели целую неделю. Не думаю, что приключения так уж хороши.

Дэниел наклонился и неловко поднял дочку здоровой рукой.

— Думаю, ты права, Нэн. С меня достаточно приключений. Кажется, приехали госпожа Осберт и Джулия с ребенком. Почему бы вам не пойти и не поприветствовать их? — сказал он детям.

— Просто ты хочешь остаться наедине с Гэрри, — заметила Лиззи, слезая с кровати.

— Ах ты, дерзкая девчонка, — сказал отец, но в его голосе слышался смех. — Быстренько уходите! — Он поставил Нэн на ноги и повелительно указал пальцем на дверь. Девочки направились к выходу, Лиззи оглянулась через плечо и озорно улыбнулась.

— Как ты думаешь, этот ребенок бесстыдно пользуется тем, что у меня только одна здоровая рука? — спросил Дэниел, поворачивая ключ в двери.

— Меня это не удивляет, — с улыбкой ответила Генриетта.

— M-м… хорошо, думаю, скоро она получит трепку. — Дэниел сел на кровать, — Я должен найти им новую воспитательницу. Расстегни мне рубашку, дорогая. У тебя это получится быстрее.

Генриетта засмеялась и, проворно расстегнув пуговицы, стянула с его плеч рубашку, осторожно касаясь забинтованной руки.

— Как я понимаю, муж мой, это означает, что мы возвращаемся к нормальной жизни?

— Да, — ответил он с благодушной улыбкой. — Я слишком долго воздерживался. Пришло время приступить к исполнению своих супружеских обязанностей.

— Можно подумать, что я пренебрегала ими по своему желанию, — обиженно пробормотала Генриетта, откидываясь на подушки и отбрасывая ногой одеяло. — Мне кажется, твоя рана будет мешать тебе.

— Я занимаюсь любовью не рукой.

Это точно, подумала Генриетта значительно позже, поглаживая темную голову, лежащую у нее на груди.

— Теперь мы поедем домой, милый?

— Да, — сказал Дэниел, прижимаясь губами к ее груди. — Пора переходить к мирной жизни, моя фея. Прежний мир рухнул, и нам придется жить по-новому. Англия остается Англией при любом правлении.

— И мужчина должен по-прежнему заботиться о своей земле, о своих детях и любить жену, — улыбаясь, сказала Генриетта. — А твоя жена хотела бы еще раз получить удовольствие, если ты не возражаешь.