— Ты предпочитаешь, чтобы я заставил тебя отойти? — Раздался щелчок длинного хлыста. Генриетта со свистом втянула воздух сквозь стиснутые зубы, когда боль пронзила ее плечи, но не двинулась с места, заслоняя Уилла своим телом. После следующего удара она вскрикнула, но природное упрямство, хорошо знакомое отцу, удерживало ее в прежнем положении, только усиливая сопротивление.

Войдя в гостиницу, Дэниел Драммонд услышал щелканье хлыста и крик, доносившийся сверху. Хозяин стоял у подножия лестницы с выражением негодования и ужаса на лице.

— У нас приличное заведение, сэр, — возмутился он, когда Дэниел проходил мимо него. — Это отец юной леди, приехавший за ней. Я не хочу неприятностей, сэр. Является девушка вашей племянницей или нет, но вы никогда не получили бы комнаты, если бы я знал.

— Знали что? — резко спросил Дэниел через плечо, проклиная себя за то, что не смог предвидеть столь быстрого приезда отца Генриетты. Он полагал, что у него будет время подготовить ее и объяснить свой поступок. — Здесь нечего знать! — Он устремился наверх, шагая через две ступеньки, и ворвался в гостиную.

— Ради Бога! Оставьте ее! — Дэниел в два прыжка покрыл расстояние от двери до застывших перед камином фигур.

— Кто вы такой? — резко спросил сэр Джеральд с поднятой рукой. — Нечего совать свой нос в отношения между отцом и дочерью.

— Дэниел Драммонд, — коротко ответил Дэниел. — И в этом случае, сэр Джеральд, у меня есть право вмешаться. Встань, Генриетта. — Он протянул ей руку, но она отпрянула, как будто Дэниел предлагал нечто ужасное.

— Вы предали меня, — сказала она упавшим голосом. — Вы нарушили свое обещание и предали меня.

Дэниел покачал головой:

— Так может показаться на первый взгляд, но это вовсе не предательство. Уилл пострадал?

— Минуточку, — прервал его сэр Джеральд. — Признаю, что должен поблагодарить вас, сэр, но мне хотелось бы знать, как вы оказались вовлечены в дела этой парочки прелюбодеев, хотя я очень огорчен, что приходится употреблять это слово по отношению к моей дочери.

— Не стоит зря бросаться такими словами, — сухо заметил Дэниел. — Могу уверить вас, сэр Джеральд, мне доподлинно известно, что вашу дочь никто не обесчестил и она по-прежнему невинна.

Уилл застонал и пошевелился. Генриетта снова склонилась над ним, в тревоге забыв о своей боли.

— Уилл, ты жив?

Глаза его приоткрылись.

— О, моя голова! Что случилось? — Затем взгляд его сосредоточился на лице сэра Джеральда Эшби, и он все вспомнил. — Сэр, я не наносил вам оскорбления. — Он попытался подняться на ноги. Лицо его исказилось от боли, и он с трудом выговаривал слова, стараясь сохранять достоинство.

— Тебе сейчас нельзя вставать. — Это сказал Дэниел. — Я позабочусь о тебе. Сядь и выпей глоток бренди. Генриетта, принеси графин из буфета.

— Не думаю, что нам нужна ваша помощь или наставления, сэр Дэниел, — резко сказала Генриетта, морщась от боли в плечах. — Вот к чему привело ваше вмешательство.

— Думай, что говоришь, девчонка! — Сэр Джеральд решил, что уже достаточно долго молчал. — Ты поедешь со мной. Леди Мэри знает, как вразумить тебя. — Он схватил ее за руку и потащил к двери.

— Минуту, сэр Джеральд. — Дэниел проворно преградил ему путь. У него не было выбора, и он знал это, когда только еще входил в комнату. Человек, который бьет хлыстом свою дочь, когда та защищает бесчувственного юношу, вряд ли отнесется с пониманием к идее, что Генриетте будет лучше в доме сестры Дэниела Драммонда, не имевшей детей. Фрэнсис с радостью приняла бы ее, и Дэниел полагал, что сэр Джеральд и его жена будут только рады воспользоваться вполне приличным предлогом и избавить себя от лишнего беспокойства. Такое часто случалось. Когда ссоры или позор делали невозможными прежние отношения в семье, кукушонка отправляли в другое гнездо. Сейчас же был только один способ распутать этот узел, который он сам затянул своими словами и поступками. Теперь он принял решение, которое должно было бы вызывать некоторую тревогу, но Дэниел по известным ему причинам не испытывал этого чувства. Со спокойной решимостью, которая несколько недель назад крайне изумила бы его самого, он произнес в тишине, нарушаемой только потрескиванием дров в камине:

— Есть некоторые обстоятельства, которые я хотел бы обсудить с вами, прежде чем вы уйдете.

— Если речь идет о расходах, которые вы понесли, заботясь об этой…

— Нет, не в этом дело, — прервал его Дэниел. — Я прошу руки вашей дочери, сэр Джеральд.

В комнате наступила глубокая тишина. Уилл от удивления раскрыл рот, челюсть его медленно отвисла. Генриетта, не мигая, смотрела на Дэниела. Сэр Джеральд с покрасневшим лицом удивленно хлопал глазами.

— Почему это вы решили жениться на мне? — наконец спросила Генриетта, когда начало казаться, что тишина продлится вечно и застывшие фигуры навсегда останутся неподвижными.

— А почему бы нет? — Дэниел посмотрел на нее спокойным взглядом.

Генриетта медленно покачала головой:

— Мне кажется, это только способ загладить свою вину.

— А тебе не кажется, что я не мог вступить в брак без разрешения твоего отца?

— И поэтому вы сообщили ему, что я нахожусь здесь? — Глаза на худеньком личике сделались еще больше. — Почему же вы ничего не сказали мне?

— Загладить вину? — вмешался сэр Джеральд, оправившись от удивления и тем самым избавив Дэниела от необходимости отвечать на вопрос Генриетты. — Если вы виноваты в том, что лишили ее невинности, сэр, то тогда я скажу вам…

— Я не господин Осберт, сэр Джеральд, и вы не в праве порочить мою честь, словно перед вами какой-нибудь Щенок! — Впервые в глазах Дэниела вспыхнул гнев. — Я уже говорил, что ваша дочь чиста, как мой собственный ребенок. Не сомневайтесь в моих словах.

— Моя дочь обещана другому, — сказал сэр Джеральд угрюмым голосом, не предвещавшим ничего хорошего.

— Я не выйду замуж за сэра Реджинальда! — воскликнула Генриетта.

— Выйдешь, если я прикажу тебе! — Он все еще держал ее за руку и сейчас угрожающе замахнулся на дочь другой рукой.

Она отвернулась, быстро пригнувшись, что убедило Дэниела, каким обычным делом были эти угрозы и их исполнение.

— Мой долг следовать закону, как я понимаю его, — сказал Дэниел. — Может быть, мы сумеем прийти к какому-то соглашению.

Сэр Джеральд явно сомневался.

— Что вы имеете в виду?

— Мне кажется, лучше обсудить это наедине, — спокойно сказал Дэниел. — Генриетта, проводи Уилла в его комнату и подумай, чем ему можно помочь. У него на подбородке чудовищный синяк.

— Не понимаю, — сказала она, — почему я должна уходить. Я тоже хочу послушать.

— Ты не должна принимать участия в обсуждении брачного договора, — напомнил он ей. — Это дело мое и твоего отца.

— Но разве я не должна сказать, желаю я этого брака или нет? — Она не стала бы противиться предложению сэра Дэниела и не стала бы задавать этот вопрос отцу, так как хорошо знала, что он ответит. Однако ей хотелось спросить человека, который самонадеянно решил устроить их совместную жизнь.

— Когда я закончу разговор с твоим отцом, мы обязательно поговорим с тобой, — пообещал он. — Тогда ты выскажешь свое желание.

— Пошли, Гэрри. — Уилл, пошатываясь, встал. — У меня так болит голова, словно внутри целый полк бьет в барабаны.

Генриетта все еще стояла, неуверенно глядя на Дэниела. Отец отпустил ее руку.

— Делай, что тебе говорят, — сказал он резко. — Если из этого что-нибудь выйдет, ты должна быть благодарна.

Генриетте было ясно: отец быстренько прикинул, что дело может оказаться стоящим. Сэр Реджинальд, вероятно, в этот момент отошел на второй план. Она подумала о возвращении домой, о своей мстительной мачехе, о том, что ждет ее в браке с сэром Реджинальдом и даже без него. Затем повернулась и открыла дверь.

— Пойду спрошу у хозяина, нет ли у него какой-нибудь мази, Уилл. А ты пока полежи на своей кровати.

Дверь за ними закрылась, и сэр Дэниел подошел к буфету.

— Хотите вина, сэр Джеральд, или предпочитаете бренди?

— Вина. — Казалось, старик потерял свою былую уверенность в этих новых обстоятельствах, однако все еще пытался возражать. — У меня уже есть хороший брачный договор для моей дочери. Вы должны отвечать многим условиям. Мне кажется, что если вы сторонник короля, то у вас мало шансов.

— А на чьей стороне были вы в этой войне, сэр? — осторожно спросил Дэниел, протягивая руку к оловянному кубку. — Смею сказать, что все останется между нами.

— Я за короля, — сказал сэр Джеральд, краснея. — Однако мало смысла в том, чтобы подвергать опасности свою семью и владения. В сорок шестом году я заплатил триста фунтов и теперь больше ничем не рискую.

Сэр Дэниел кивнул:

— Теперь мы все должны смириться и прийти к национальному согласию. Однако расскажите мне о своем долге. Если я возьму его на себя, то вы перестанете быть должником, когда Генриетта станет моей женой.

Будущий тесть хитро посмотрел на него:

— Смею сказать, она довольно хорошенькая девушка. Из знатного рода. Но у нее нет доли в наследстве.

— Почему же? — Дэниел потягивал вино и задал вопрос, почти не проявляя интереса. Просто раньше он никогда не слышал, чтобы девушка с таким социальным положением, как Генриетта, не получала ни пенни в виде приданого.

— Мне надо обеспечить еще трех дочерей. Эта же с момента ее рождения не доставляла ничего, кроме неприятностей. — Сэр Джеральд с отвращением покачал головой и осушил свой кубок. — Если вы хотите взять ее в жены, то для меня это просто чудесное избавление, но она ничего от меня не получит.

Дэниел криво усмехнулся:

— И при этом я беру на себя ваши долговые обязательства. Значит, таковы ваши условия?

— Да, сэр, — подтвердил сэр Джеральд с тем же хитрым взглядом. — Напомню, что вы сами предложили мне это. Я могу с тем же успехом выдать ее за сэра Реджинальда.

Дэниел кивнул, едва скрывая свое отвращение к такому отцу.

— Тогда давайте покончим с этим делом. — Он поставил свой кубок на буфет. — Сначала я поговорю с Генриеттой, а потом мы составим документы для судьи, который может одновременно зарегистрировать брак. — Его ироничный взгляд скользнул по лицу сэра Джеральда. — Полагаю, вы не заинтересованы в том, чтобы бракосочетание вашей дочери сопровождалось соответствующей церемонией?

— Вы правильно мыслите, сэр. — Джеральд снова наполнил свой бокал, ничуть не тронутый насмешкой. — Как я уже сказал, для меня это избавление.

Дэниел вышел из гостиной, закрыв за собой дверь с подчеркнутым спокойствием, хотя внутри у него все кипело от ярости, какую он никогда раньше не испытывал. Он должен купить бесприданницу у этого злобного хама, который сейчас, вероятно, самодовольно радуется, что совершил очень выгодную сделку.

Эти мысли трудно было скрыть, когда Дэниел вошел в комнату, где он располагался вместе с Уиллом. Уилл лежал на кровати, рядом с ним сидела Генриетта, приложив мокрое полотенце к его распухшему подбородку. Было ясно, что они вели оживленную беседу, которую резко прервали, когда вошел Дэниел. Генриетта тревожно посмотрела на него.

— Пойдем в твою комнату. Нам надо кое-что обсудить, — сказал он, держа дверь приоткрытой.

— Сэр, мне кажется, вы раскаиваетесь, необдуманно сделав мне предложение.

Ей было трудно говорить, и Уилл прервал ее:

— Черт побери, Гэрри. Не будь дурой. Я твержу ей это уже десять минут, сэр. Не упускай своего счастья. — Он оперся на локоть. — Она упряма, как дьявол, сэр, и думает, что вы сделали ей предложение только из жалости, а не потому, что действительно хотите этого.

— А с какой стати ему хотеть? — спросила Генриетта со слезами гнева на глазах. — Ты ведь не хочешь взять меня в жены, хотя мы поклялись в верности друг другу два года назад.

— Не то чтобы я не хочу этого, — запротестовал Уилл, — но мне кажется, я еще не готов к браку. Если бы ты могла подождать, пока я не достигну совершеннолетия, тогда, может быть…

— К тому времени меня обвенчают и уложат в постель с каким-нибудь дряхлым, вонючим стариком!

Дэниел почувствовал, что злость оставила его. Она никоим образом не относилась к Гэрри, и, конечно, несправедливо вымещать свои чувства на ней. Он ободряюще улыбнулся:

— Поверь, детка, я действительно готов жениться на тебе и надеюсь, ты не считаешь меня дряхлым, вонючим стариком. Думаю, в настоящее время это самый лучший выбор дальнейшей судьбы.

Генриетта нахмурилась:

— Не могу сказать, что я не благодарна вам, но не пойму, почему, если это не жалость, вы сделали такое предложение.

Дэниел присел на широкий подоконник, подумав, что он вполне может продолжать разговор и в присутствии Уилла.

— Я вдовец вот уже четыре года, — сказал он. — Мне одиноко, и я хочу снова жениться. Моим дочерям нужна забота матери и дружеское общение. Ты молода, Генриетта, но не слишком. — Неожиданно он улыбнулся. — Разве не ты говорила, что хочешь найти место воспитательницы?