Ада Ридель - Непорочная для бандита. Я тебя сломаю

Артур смотрит на это скептически и зло. Потом делает шаг вперёд, отчего пячусь назад. Думаю, что хочет ударить. Дать хорошую затрещину. Но нет. Всего лишь наклоняется, берёт градусник в руки и гневно подаёт мне.

– Одни проблемы.

На мгновение я думаю, что он умеет быть человеком.

Но нет. Ошибаюсь.

Слишком быстро ты делаешь выводы, Майя.

Делаю шаг вперёд, путаюсь в простыне. Неожиданно для себя лечу вниз, пугаюсь. Вижу перед собой только пол, из-за чего вскрикиваю.

Думаю, всё.

Только я такая неудачница, что способна попасть в руки бандита, перепутанная с кем-то.

И ещё чуть-чуть и с разбитым носом.

Но нет. Артур успевает. Действует молниеносно, хватает своими ручищами, держит в воздухе. Сердце бьётся в груди, как ненормальное. Смотрю вперёд и не могу унять дрожь во всём теле.

– Ну тебя нахуй, – недовольно произносит, одним движением поднимая меня на руки. – Сколько можно создавать мне проблем? То девственницей оказываешься, то болеешь, то ходячая катастрофа. Когда я уже трахнуть тебя смогу спокойно?

Надеюсь, что никогда.

Я всё ещё жду чуда, что Артур вызовет врача, и я попрошу его о помощи. Поэтому должна сделать всё, чтобы это произошло.

А пока, хоть и напряжённая, позволяю отнести себя на кухню. Хоть мне противно и гадко. Ужасно. Что даже в какой-то момент в голове проскальзывает мысль, что лучше бы я упала и отключилась.

Но нет.

Артур сажает меня на стул, и я упираюсь руками в ненавистный стол, на котором потеряла девственность. Морщусь, хочу отпрянуть. То самое место, где я тёрлась попой.

Провожу по краю дерева со стеклом пальцем, воспроизводя те картинки в голове.

Здесь была моя кровь… Но её сейчас нет.

– Я хочу пересесть, – вновь не думаю, а говорю. К чёрту. Хватит. Не хочу быть тряпкой и невольницей в этом доме. Мне нужно дать отпор! Показать себя, свой голос! Хоть сделать сейчас этого и не могу. Силы покидают тело с каждой минутой всё быстрее.

Вставляю градусник под мышку и терпеливо жду ответа.

Встать сама не могу, опять свалюсь на пол. И тогда уже у Артура кончится терпение.

– Что, приятные в голове воспоминания?

Не вижу, но слышу – скалится. Насмехается над моим положением.

– Посидишь так, – грубый ответ.

Закусываю губу. До крови. Металлический привкус образуется во рту как знак.

Противно.

– Нам нужна еда, – выносит Артур вердикт, кажется, рассматривая, холодильник. Смотреть на него нет никакого желания. И знать, чем занимается мужчина – тоже. – Здесь пусто. Будешь есть то, что дали.

Да я не особо-то и сопротивляюсь.

Лишь бы поесть.

Передо мной опускаются несколько подсохших бутербродов. Не знаю, как давно они сделаны, но убить человека ими нельзя. Жаль. Я бы рискнула…

Без препирательств ем то, что дают.

Съедаю один бутерброд.

В этот момент градусник пищит. Достаю его из-под мышки. Пытаюсь рассмотреть. Цифры не вижу. И так всё плывёт. Бутерброды ем через силу, даже не рассматривая. Во рту вкус салями, которую не ем. И сыра. С плесенью.

Буржуй.

Его я тоже не люблю. Но давлюсь. Лишь бы восполнить силы.

Мне надо жить. Ради мамы.

– Сколько? Если больше 39, готовь могилу. Я больше нянькой твоей не буду.

– Будто ты ей был, – вновь говорю, не думая. Да что за день?! Слабость во всём теле так меня расслабляет, что я даже говорю такие слова отбитому бандиту, что в любой момент может трахнуть меня и убить?

Майя, у тебя напрочь отключились инстинкты самосохранения.

– Осмелела, смотрю, – выхватывает из рук градусник, смотрит на дисплей. – Надо будет пыл поубавить. А пока… Готовь лопату. 39, 1.

А я-то думаю, чего так плохо…

Что даже тело становится таким, будто его напичкали ватой. Невесомым. В какой-то момент его клонит набок. Упираюсь на ненавистный стол, но веки сами закрываются под грузом болезни.

– Артур, – зову его в беспомощности, понимая, что вновь лечу вниз. Перед глазами всё плывёт, делится на десятки цветных линий. Веки на ходу закрываются, и я падаю в темноту, что цепляет своими лапами, унося в самую глубь.

***

Открываю глаза от странных движений на груди.

Шевелюсь, проверяя, ничего ли себе не сломала. Шевелю пальцами, ногами. Вроде, в порядке.

– Рад, что вы очнулись, – слышу неизвестный голос и вздрагиваю. Опускаю взгляд вниз, вижу перед собой пожилого мужчину. Водит стетоскопом мне по обнажённой груди, проверяя дыхание. А я не дожидаюсь, пока он сделает этого.

Отстраняюсь, натягивая одеяло до подбородка. Даже несмотря на то, что до сих пор плохо.

Я всё ещё голая.

Осматриваюсь по сторонам, не вижу Артура.

– Где он? – спрашиваю испуганно. Клочок надежды трепыхается где-то внутри. Только бы он ушёл!

– Кто? – мужчина хмурится, и я не дожидаюсь, пока тот даст ответ. Плевать, если они сообщники! У меня нет выбора.

Пусть рассказывает! Рано или поздно я снова почувствую Артура в себе.

Достаю руки из-под одеяла и обхватываю чужие ладони своими.

А потом тихо, чётко произношу:

– Помогите мне.

Мужчина смотрит на меня странно. Без агрессии или насмешки. Нет, равнодушно, как-то добро. Обвивает мои ладони своими большими тёплыми пальцами и улыбается. У глаз появляются морщинки.

– Я помогу тебе, девочка, – он поглаживает пальцами кожу, на которых заостряю взгляд. Поднимаю голову вверх – смотрю в его серые глаза. А в них ничего. Нет желания участвовать во всём этом. – Мы вылечим тебя.

Он говорит не то, что я хочу услышать.

– Нет-нет, – обеспокоенно произношу, слыша удары пульса в ушах. – Вы неправильно меня поняли! Мне нужно…

– Что тебе нужно? – резкий голос Артура перебивает мои слова.

С ужасом поднимаю на него взгляд.

В дверях стоит мужчина. В обычной футболке, с полотенцами в руках. Делает несколько шагов вперёд, кидает в меня тряпки. Мокрые, холодные, из-за чего взвизгиваю и пячусь назад.

– Док, оставь.

Его слова как ушат ледяной воды на голову.

И его взгляд… Подозрительный.

Злится. Сверлит как будто изнутри.

Чувствую опасность. Ту самую, что ощущают все животные, перед тем, как попасть в передрягу. И вот я отстраняюсь, сглатываю. Понимаю – зря я это.

Врач встаёт с места, а я хватаю его за ладонь. Неосознанно. Ищу защиту.

– Не оставляйте меня одну!

Чуть ли не кричу.

Но мужчине всё равно. Он выдирает руку из моих пальцев, разворачивается и уходит.

Понимаю – бесполезно.

Доктор без промедления идёт к двери, закрывает её, и оставляет нас двоих. В одной комнате. Дикого, злого Артура, что не умеет себя контролировать. Желает сделать мне больно. И я. Загнанная в угол. Без оружия.

Это был глупый план. И он с треском проваливается.

Артур делает резкое движение вперёд. Забирается на кровать, нависает надо мной. Заставляет вжаться в матрас и чуть не провалиться сквозь него.

– Думала, получится? – чеканит. Моргаю с каждым движением его губ. Зажимаюсь. – Вот непруха, да? Глупо было надеяться, что он тебе поможет.

– У меня есть выбор? – шепчу, бегая взглядом по его лицу. Оно близко. В нескольких сантиметрах. Между нами тонкая грань. Прозрачная стена, что не спасёт от этого удушливого человека.

Да, он душит. Не руками, а энергетикой.

– Есть, – кивает на удивление спокойно. – Сидеть и не рыпаться. Надоедаешь, Майя. Моё терпение не безгранично. Мне насрать на твою болезнь. Хочешь так выбраться отсюда? Полетишь в окно.

– Так лучше.

Говорю эти слова, а сердце перестаёт биться в груди. Останавливается моментом.

Говорить такие слова ему – опасно.

И судя по расплывающейся на губах улыбке – зря я сказала это вслух.

С этим мужчиной вообще нужно молчать. Иначе…

– Отлично. Выбирай этаж, – он щурится, показывая своё превосходство. Уверена – он сдержит свое обещание.

– Первый, – выдыхаю, зная, что он не сделает этого. Нет, он не выкинет меня в окно. Я надеюсь. Я ведь нужна ему живой? Да, уверена.

Внезапно Артур смеётся. Прямо мне в лицо. Глухо, тихо, прикрывая глаза.

А я сглатываю. Не к добру это.

Он отстраняется, продолжает смеяться. Но уже отдаляется. Встаёт с кровати, отворачивается к двери.

Мне становится легче дышать, хоть и понимаю – здесь что-то не так.

– Значит, так хочешь на свободу? – произносит, возвращая обратно серьёзный вид. В мгновение.

– Я хочу, чтобы ты, наконец, понял – у меня нет отца. И ты мстишь не тому.

Он поворачивается ко мне полным корпусом. Смотрит полыхающими от гнева глазами.

Как он может так быстро меняться?

– Посмотрим, – усмехается. – Но для начала – не пытайся сбежать. И тем более просить дока помочь тебе. Ему плевать на тебя. Как, в принципе, и мне. Хочешь отлежать спокойно всю болезнь – лежи тихо и смирно. Продолжишь рыпаться – я не буду сдерживаться. Считай свой покой моим подарком.

Он говорит это, разворачивается и уходит. Оставляет меня одну лежать на кровати.

И я понимаю одно – как бы не хотела выбраться отсюда своими манипуляциями, у меня ничего не выйдет.

Но я не сдамся. Буду пытаться. Начну себя ненавидеть, но… Ему ведь так нравится моё тело?

Пусть берёт. Я не буду сопротивляться. Но не душой. Заставлю его ослабить бдительность. Украду телефон, позвоню в полицию.

Сделаю хоть что-то. Если не получится – пытаться смысла больше нет. Здесь не поможет ничего. Только если… Артур не совершит свою месть. После неё он меня отпустит? Не знаю.

Поэтому пока буду придерживаться другого плана. И если он провалится – терять мне уже нечего.

А пока… Раз он дал мне передышку, буду морально готовиться к тому, что я сама для себя приготовила…

На второй день лихорадки становится чуть лучше.

Артура почти не вижу. Он изредка приходит, проверяя, выпила ли я таблетки. Грубо выражается, говорит, что я бешу его и уходит. Иногда может грубо взять за руку, толкнуть на кровать.

Но не пристаёт. И это уже радует.

Даёт мне время набраться сил. Взвесить своё решение, но только уже хорошо.

Ибо тогда, с болезнью, идея возникла спонтанно. Но она помогает, хотя бы, чтобы залечить душевные и физические раны. И прийти в норму.

Доктор приходит на следующий день снова. Проверяет моё состояние за десять минут и уходит.

Мне хочется есть.

Поэтому встаю с кровати на вялых ногах и иду сама. До этого еду мне приносил Артур. Я этого не видела, но, когда просыпалась, еда уже была на тумбочке. Самая обычная. Пицца или заказанная из ресторана.

Берусь за ручку двери, но останавливаюсь. Слышу мужские голоса.

Доктора и Артура.

Последний что-то спокойно, но твёрдо произносит:

– Ты вчера ушел, и я не сказал. Об этой девчонке никто не должен знать. Особенно Назар. И вдруг он хоть заикнётся про неё… Я знаю, на кого думать, Лимов.

– Мне не обязательно было говорить об этом, Алиев.

– Вот и порешали. Иди. Можешь не приходить. Если хуже станет – вызову.

Дальше слышны только шаги. В мою сторону.

Поэтому без промедления, с паникой, бросаюсь к кровати. Падаю на неё, путаясь в огромной майке. Ползу на коленках к изголовью и вздрагиваю, когда двери открываются.

А потом я слышу этот прерывистый и тихий голос.

– Как меня интересно встречают.

Поворачиваю голову в сторону и пытаюсь унять дрожь во всём теле.

Встречаюсь с похотливым взглядом и приоткрываю губы, чтобы втянуть побольше воздуха. Его в секунду не остаётся.

– Я…

Хочу что-нибудь сказать, перевести тему, пока сажусь попой на кровать.

– Ждала меня?

– Нет! – вскрикиваю. – Я шла… Есть. Потеряла…

Запинаюсь, потому что мне нечего терять. У меня ничего нет. Только майка, и то не моя.

– Что ты потеряла? Отмазку? Хреново, Майя. Врать не умеешь. Что ты делала? Подслушивала?

– Нет, – вторю ему. – Я…

Надеюсь, он перебьёт. Но нет. Он молчаливо слушает, дожидается ответа. А у меня, кажется, пот по спине скользит.

А мне нечего сказать.

– Я потеряла… Крышку от бутылки.

– И как?

– Не нашла.

Артур хмыкает. Не верит мне, но произносит:

– Иди, помойся. И не забудь помыть голову.