Ада Ридель - Непорочная для бандита. Я тебя сломаю

Когда слышу сквозь плотный туман дурмана мужские голоса, подскакиваю с кровати. Потому что там человек, которого я однажды уже слышала. Он двигал меня к тому, чтобы это сделать. Идти дальше.

Это ведь… Парень Даны, да? Они заодно? Или… Или что?

Этот вопрос волнует меня так же сильно, как насколько долго я здесь ещё останусь. Но мгновенно забываю про него, стоит понять – это мой крохотный шанс на спасение.

Поэтому спрыгиваю с кровати, хватаюсь трясущимися от волнения руками за простынь и обвязываю вокруг тела. Руки не слушаются, поэтому она падает несколько раз. Снова обматываюсь в неё и делаю неуверенные шаги на подкашивающихся ногах.

Падаю, ударюсь коленями о пол и шиплю от боли. Опять встаю и иду, несмотря на то, что мужские голоса утихают, а сил не осталось.

Таблетка всё ещё действует, поэтому перед глазами плывёт. Или это от жара? Моё тело кипяток.

Но если так… Всё равно быстро, насколько могу, вылетаю из комнаты. С большим трудом, спотыкаясь, хватаясь о кровать и стены.

Чувствую разочарование, что ударяет точно в сердце.

Вижу только Артура, что волком поворачивается в мою сторону, стоит услышать мои громкие шаги.

Смотрит дико. Устрашающе. Кажется, он зол сильнее прежнего. Никогда не видела его таким…

И сейчас мне хочется как можно быстрее убежать. Закрыться в комнате и спрятаться под одеяло.

Но я не убегу.

Я только что упустила единственный шанс на спасение из-за неуклюжего тела, что до сих пор не может восстановиться после оргазма, болезни и препарата.

И хоть сейчас еле стою на ногах и боюсь такой удушающей атмосферы в комнате, произношу:

– Я…

– Замолчи, – резко и грубо обрубает, из-за чего захлопываю рот. – Мне сейчас не до тебя.

Сглатываю, но всё же хочу продолжить.

Да только открываю рот, как Артур рявкает, из-за чего съёживаюсь и прижимаю руки к груди:

– Я что, непонятно сказал?!

Я теряю все инстинкты самосохранения.

– Не ори… – выдавливаю первую часть желаемых слов.

Не успеваю даже договорить, как слышу в ответ категоричное:

– А знаешь что, Майя, – начинает опасно, прищуриваясь. Перебивает меня, сжимает кулаки. Только сейчас замечаю на ладони кровь.

Он медленно бьёт пальцами по столу, а я только и могу смотреть на растекающийся по лицу отёк.

– Вали отсюда, – басит грозно, что поджилки трясутся.

Как же я устала. Вот так бояться. Сказать хоть слово. И жить здесь, под его давлением.

Устала…

Сильнее сжимаю простынь и разворачиваюсь, чтобы поскорее скрыться в своей комнате, что сейчас пропитана запахом ненавистного секса.

Нет, сейчас он не намерен разговаривать.

– Стой, – вздрагиваю от этих стальных нот в голосе. Страшусь следующих волнующих фраз. Сглатываю и слышу стук собственного сердца, что сейчас готово прорвать грудную клетку. – Ты не поняла. Выражусь яснее: вали нахрен из моего дома.

Непонимающе хлопаю глазами и думаю, что ошиблась. Или оглохла в один момент.

Поворачиваюсь к нему на пятках и с беспокойством выдыхаю:

– Что ты сказал? – я не верю. Просто не верю. Он, правда, сказал эти слова? Велел мне уйти? Нет, не так. Позволяет мне уйти?

Я чувствую подвох. Здесь есть что-то ещё. Уверена, есть!

– Что слышала, – произносит резко. Вскакивает со стула. Смотрит зло, яростно, еле сжимая кулаки. И цедит сквозь плотно сжатые зубы: – Убирайся из моего дома. Ты ведь хотела свободы? Тогда выметайся, Майя! Я её тебе дарую!

Первая мысль после его слов оказывается одной: он играет со мной. Хочет посмотреть, как я в истерике буду метаться от дверей до одежды. Искать выход. Зная, что он отпускает меня.

Это как выпустить вольную птицу, что долго держат в клетке.

И я не верю в сказанные им слова. Несколько секунд. Пока он снова не кричит на меня. А потом встаёт, надвигается огромным штормом.

И в голове только одна мысль: бежать. Как можно скорее.

Что я и делаю.

Сжимаю простынь руками и стремительно бегу к окну. Хватаюсь за одежду, что падает из рук, но подбираю её снова.

Артур останавливается. Стоит. Ждёт. Выжидает. Готовится к прыжку.

Как самый настоящий хищник, что наблюдает за своей жертвой.

А я бегу. От него, от того, что было.

Вылетаю из квартиры и в простыне спускаюсь по ступенькам. Не разбирая дороги. Не оборачиваясь. Боюсь увидеть его там.

Что бежит за мной.

Поэтому, не жалея сил, которых и так нет, добегаю до лифта. Забегаю в кабинку и в истерике переодеваюсь, предварительно нажав кнопку «Стоп».

Сердце не на месте. Я уже не слышу его ударов. Оно колотится так быстро, будто заедает. Стучит каждую миллисекунду. Тело дрожит, колотит от страха и облегчения одновременно.

Я не расслабляюсь, боюсь.

Что сейчас двери лифта откроются, а там - он.

Мой палач.

Когда заканчиваю переодеваться, вспоминаю про обувь.

Но даже мысль, что мне придётся бежать по ночному городу босиком, не останавливает меня.

Повторно нажимаю на кнопку, стою и жду.

Трясусь, всё ещё паникую.

Или это жар так отражается на теле? Не знаю, но мне дико плохо.

И, несмотря на это, вылетаю из лифта, бегу через холл на выход. Люди смотрят на меня с подозрением, но мне плевать.

Мне нужно выбраться отсюда. Из этого дерьма, что преследует меня целую неделю.

Я даже не останавливаюсь на входе, чтобы попросить телефон позвонить. Нет.

Не хочу здесь задерживаться ни на минуту.

Выбегаю из здания и молюсь. Что он не последует за мной.

Мчусь босыми ногами по асфальту, наплевав на взгляды других людей. И сама не знаю, куда. Словно одичавший зверёк, что выбрался из леса.

Повсюду толпы людей, что спешат с работы. Оглядываются, но я лишь пытаюсь быстрее уйти из того места, что почти на неделю стало для меня настоящим кошмаром.

Сталкиваюсь с кем-то плечами, но бегу дальше.

Пока незнакомая ладонь не хватает за руку.

Оборачиваюсь, смотрю испуганными глазами на знакомую девушку и не могу понять, что чувствую. Разочарование, стыд или облегчение.

Я не знаю её имени, но помню, как она…

Делала мне приятно снизу. Но уничтожала морально.

– Эй, – её голос пропитан беспокойством. – Стой. Я тебя знаю. Ты та девчонка, да? Ну, тогда, с твоим парнем-уродом…

Не понимаю, к чему этот вопрос. Но киваю. Про Артура она сказала в точку.

Она тянет меня на себя и удивительно заботливо произносит, что даже это кажется мне подозрительным.

– Пойдём, помогу тебе добраться до дома. Нечего здесь тебе разгуливать босиком. Потом всё расскажешь. Парень твой - типичный дебил. Не удивлена, что встретила тебя в таком виде, пока с работы возвращаюсь. Пошли!

И, возможно, я глупая и наивная, но иду за ней, хоть и пропускаю половину её монолога. Меня не волнует, что она здесь делает. Или откуда взялась. Её имя. Просто иду.

Потому что хуже, уверена, больше не будет.

Спустя три месяца

Улыбаюсь и ставлю поднос на стол.

– Ваш заказ, приятного аппетита, – произношу и одёргиваю руку. До которой хочет дотронуться клиент.

Ну, уж нет. Не позволю.

– Всего доброго, – отзываюсь просто, как делаю всегда. Отстраняюсь и иду обратно на кухню, за очередным заказом.

Это время и есть для меня передышка. Перед очередным мужчиной, что строит глазки и тянет ко мне свои ручонки.

Но как бы тяжело не было, я не могу уйти из этого места.

Здесь хорошо платят. А мне нужны деньги. Поскольку наш бюджет слишком просел из-за моих походов к психологу. И хоть мама старается, работает, ищет подработки, и деньги кое-как сейчас есть, скоро этого перестанет хватать.

Я не хочу пользоваться теми деньгами, что буквально через две недели после моего освобождения пришли на мой адрес. Большая, толстая пачка денег.

Миллион.

Именно так он оценил мою девственность. Мой рот, в который вбивался своим членом. Тот унизительный позор с Эвой.

Которая и помогла мне избавиться от того ночного кошмара.

Оказалось, это она рассказала Назару, другу Артура и парню Даны, обо мне.

И я сильно была удивлена этому факту. Мы ведь даже не знакомы. В тот вечер она была угашена в хлам. А я вообще не помнила её из-за препаратов.

Как она объяснила – тогда ей казалось, что я прошу об удовольствии. Но потом, протрезвев, она задумалась. И сказала Назару, чтобы к таким ублюдкам, что играют с бабами, больше не посылать.

Тогда его друг и задумался. И решил проверить.

И всё кончилось тем…

Что Артур отпустил меня. С психом, на эмоциях. Но сделал это.

А потом пропал из моей жизни. Не появлялся всё это время. И я рада, потому что видеть его не желаю даже издалека.

Мне больно. Сердце режет о мысли о нём.

И сначала, когда попала домой под удивлённый и заплаканный взгляд мамы, проревела белугой около недели.

Била кулаками об стену, плакала и проклинала Алиева за то, что он сделал. Он травмировал не моё тело, нет. Это всего лишь оболочка. А мою душу.

Я никогда не думала, что мужчина так может обращаться ни с чем неповинной девушкой.

А потом кинуть в лицо пачку денег.

И это было последней точкой кипения.

Я вернулась на работу. Тяжело это пережить, но я хотела.

Искала отвлечение. Хоть и постоянно думала о нём. Осматривалась. Искала его тень в каждом уголке.

Поэтому погрязла в работе.

Тем более, она как раз-таки и нужна мне больше всего. Здесь есть Дана и Влада, что меня поддерживают. Хоть я поменяла смену на дневную с вечерней, чтобы больше не ходить по ночам, иногда мы пересекаемся. Дана частенько меняет график, чтобы побыть со мной.

И так пролетело три месяца. Долгих. Тяжёлых.

Я до сих пор не могу оправиться после того случая.

И хоть стоять на двух ногах и улыбаться людям в лицо тяжко, пытаюсь пересилить себя. Хоть и общество мужчин терпеть не могу. Даже шефа.

Но нужно. Мне необходимы деньги. Я все же буду пользоваться теми, что дал мне Артур. Потому что без них… Не знаю, что будет дальше.

Мне мерзко, противно, но… Я буду считать, что это плата за мою девственность. Хоть какая-то от меня будет польза.

Тем более… Через несколько месяцев мне придётся уволиться. Вряд ли клиенты захотят видеть беременную девятнадцатилетнюю девочку, принимающую их пожелания.

Но даже если так, я не решилась на аборт. Мне сказали, что это может быть мой первый и последний ребёнок.

Когда узнала – рыдала ещё больше. Так сильно и долго, что вспомни сейчас о произошедшем, слёз не будет. Кончился мой лимит. Высохло всё.

Неделю ходила и плакала. А мама молчала. Всё и так видела. Я не стала скрывать, что со мной произошло. Рассказала. Даже о Климове.

И она кое-что мне рассказала.

Он действительно мой отец. И моего брата.

На вопрос, она ли моя мать, промолчала. А я решила всё и без неё. Не хочу думать о том, она это или нет.

Адские первые недели. Такой же месяц. И вот я уже более - менее могу спокойно дышать. Если это так можно сказать.

Нет, существую. За что и спасибо психологу. До этого я всего лишь умирала, а сейчас… Дышу и надеюсь.

И пытаюсь себя убедить – дальше будет лучше.

Хотя я уже ни во что не верю.

Кровь брызгает на лицо, но не морщусь. Знакомый запах. Знакомый вкус. Попадает на губы, что немного облизываю.

– Ты ведь ему объясниться не дал, – усмехается Арс, вставая с корточек. Поправляю брюки, что чуть не испачкались. – Жестокий ты, Артур.

– Я дал ему минуту. Он не успел, – отвечаю быстро, убирая пистолет за пазуху. – Плевать. Вытрясем долги с его сына. Завтра. Отправьте ему пока это.

Пинаю обездвиженное тело и разворачиваюсь. Наше дело здесь закончено. Оставаться смысла нет.

– Ты сейчас куда?

– Бухать, – этот ответ стал для меня в последние месяцы родным. Да я всегда так делал. Пил, трахал и убивал.

– Один?

Что за глупый вопрос?

– Что с Назаром? Вы так и не решили ничего между собой?

Кулаки непроизвольно сжимаются. Умеет же Арс испортить настроение. А оно было таким хорошим. Особенно после того, как спустил курок!

– Пошёл он нахер, – отвечаю, доставая по пути в машину сигарету. Вставляю в зубы, прикуриваю и втягиваю никотин, что чуть расслабляет. – И ты тоже. Поехали в бар лучше. Раздражает всё.