Ада Ридель - Непорочная для бандита. Я тебя сломаю

Потом Артур… Снова вернул в реальность. В жестокую, беспощадную.

А сейчас смотрю на маленькую девочку. Нереальную. Как во сне.

Ощущение, что я умерла в том доме. И всё это – иллюзия. Я мертва.

– Ты же та грустная официантка, – так вот как она меня запомнила. – Ты теперь будешь моей мамой?

Девочке летит смачный подзатыльник. Съёживаюсь, когда вижу большую ладонь. Проходится по голове, что смачно наклоняется вперёд. Ожидаю рёва, всего на свете. Истерики. Но её не следует.

Только ехидный смех.

– Папочка никого в дом не приводит, – её детские эмоции зашкаливают. Я не представляю, как можно не бояться этого человека. И говорить такие вещи. Тогда, когда он стоит у тебя за спиной. – Ты первая.

– Соня! – от этого крика вздрагиваю даже я. А вот этой маленькой смелой девочке ничего.

Она улыбается только шире.

И срывается с места, расставляя руки в стороны. Бежит обратно туда же, откуда и прибежала, издавая непонятные звуки.

– Это?...

Так и хочу спросить, кто она ему. Действительно дочь?

Но не успеваю.

– Не важно. Заходи, – он толкает меня в спину. Неосознанно перехожу порог и оказываюсь в тёмно-коричневой комнате.

Цвет мне не нравится. Давит. И напоминает то, что было в доме Райского. Там везде такие же стены. И от этого становится дурно.

Запах молока опять врезается в нос.

А желудок выкручивается наизнанку.

Ненавижу. Его и этого человека позади себя.

Если бы не он… Всё было бы нормально. Никто и никогда бы не охотился за мной. И не угрожал моей жизни.

– Ванная с правой стороны. Одежду тебе принесёт Анна. Когда захочешь есть, спустишься вниз. Можешь зайти ко мне, я отведу, – последние его слова заставляют округлиться глаза. Он сейчас говорит, что готов мне помочь? Не верю. – Сегодня вечером тебе лучше не выходить из комнаты.

А я и не собираюсь.

Состояние не то.

Всё, что мне сейчас хочется сделать – умереть.

Ладно, приукрашиваю. Тёплой ванны, которую приму со спокойствием, будет достаточно. Хоть в этом доме и не будет спокойствия.

Внезапно чувствую на спине чужую ладонь. В этот раз глаза чуть не вылетают из орбит. От ужаса.

Там, где он касается, жжёт через ткань. Пылает. Прошибает огнём. И горит. Так сильно, будто кочергой до голого тела дотрагиваются.

В припадке отстраняюсь. Делаю шаги вперёд, к окну, пытаясь отдалиться.

Я не хочу, чтобы он ко мне подходил. Чтобы трогал. И вообще дышал рядом со мной.

Не кричу, но выпускаю глухой хрип.

Оборачиваюсь, замечаю его невозмутимый, но в то же время немного удивлённый взгляд.

– Не дотрагивайся до меня, – говорю на выдохе. Мне тяжело. Находиться с ним рядом в одной комнате. Хоть тут и легче дышать, чем в машине. Там я задыхалась. От его запаха, энергетики. Удушающих слов.

Артур ничего не отвечает.

Но руку одёргивает. Смотрит на меня проницательным, проникающим в душу взглядом. А меня до костей пробирает. Укутываюсь плотнее в пиджак. Ощущаю его ненавистный аромат, но сейчас не могу по-другому.

Нужно успокоиться. Прийти в себя.

Теперь только он сможет спасти меня.

И уничтожить.

В один миг.

Алиев ничего не говорит. Сжимает крепко зубы и кулаки. Сжимает ещё сильнее.

И резко, как сильный и знойный ветер, разворачивается. Идёт тяжёлыми шагами из комнаты и громко хлопает дверью. Так, что на полке рядом книга падает на пол. Ударяется с громким стуком, заставляя сжаться от испуга.

И вновь я попала в эту ситуацию. Когда не завишу от самой себя. Только от него.

Только от Артура.

***

Выхожу из ванной, одевшись в принесённую недавно мне одежду. Она нормальная. Без всяких безумных рюшек, как у Райского. Тот забавлялся. Пытался разрядить меня в розовые платья. Не скромного характера. И когда не стала этого делать… Получила по спине. Большой и тяжёлой, дряхлой рукой.

И даже не знаю, кто лучше. Тот дед, или Артур… Один хотел изнасиловать меня, лезть в меня старыми пальцами, а другой… Уже сделал всё, что хотел. И повторит это в любой момент.

Машу головой. Надо выкинуть это из головы хотя бы на пару минут. Что и делаю. Пытаюсь.

Прохожу к кровати, кутаюсь в чистый белый свитер. Женский. Хоть что-то радует. Такие же белые штаны сидят в талии вплотную, на резинке, и не падают. Создают иллюзию защиты.

Сажусь на кровать, перемещаю взгляд на окно. Осень на дворе. Листья желтеют, а ветер срывает их с веток. И холод. Морозный холод, что проносится по спине, когда дверь резко открывается.

Испуганно поворачиваю голову в сторону. Сердце разбивается на куски и собирается воедино, когда вижу на пороге девочку.

Соня.

Натягиваю добрую улыбку и зову её к себе.

– Иди сюда, не стесняйся, – я хлопаю рядом по кровати, и маленькая девочка без застенчивости, держа плюшевого в руках медведя, несётся ко мне.

Плюхается рядом, отодвигает плюшевого зверька в сторону и протягивает свои маленькие ладошки. А на них куча разноцветных резинок.

– Заплетёшь мне косички?

Странное знакомство, но всё же киваю.

– Садись, – киваю ей на пол, между ног. Перед этим кидаю подушку, чтобы она не простудилась. Отказать не решилась. Не так начинают дружбу. – Тебя ведь Соня зовут?

Начинаю бессмысленный диалог. Пока малышка садится на подушку, поджимает к себе коленки и подаёт расчёску.

Она чудаковатая. Ведёт себя так открыто перед незнакомым человеком.

– Да, а ты - Майя, я знаю. Я запомнила, – кивает, пока вожу по шелковистым густым волосам расчёской. – Я очень удивилась, когда папа привёз тебя. Мы будем дружить?

– Конечно, – отвечаю дружелюбно, даже не притворяясь. Она такая… Простая. Лёгкая. И словно воздушная. – А Артур - твой родной отец?

Понимаю, что моё любопытство никуда не денется, поэтому решаю спросить сразу.

– Нет, – не знаю, почему, но эти слова приносят облегчение. Такое чудовище, как он, не может родить такой искренний лучик света, как Соня. – Артурчик приказывает называть его по имени, но мне привычнее «папа». У меня его никогда не было. Хочу, чтобы им был братик Артур. Но тот… Вечно пропадает! Приезжает редко, проводит со мной неделю, а потом уезжает. А последние три месяца его вообще не видать! И с тобой приходит! Жениться будет! Я тебе сто процентов говорю!

От её слов на душе становится грустно. От той мысли, что у Сони нет родителей.

А от второй… Ужасной фразы. Про женитьбу.

Об этом я не подумала. Что если он, как и другие, захочет наследство Климова? И тогда… Я стану вечной его заложницей? Женой. С ребёнком.

Но в безопасности. А с ней ли?

От этого человека не знаешь, что и ожидать.

Он и есть сама опасность.

– А где твои родители? – я не хочу этого спрашивать. Но слова вылетают неосознанно.

– Не знаю, – бубнит девочка, но ни капли не расстраивается при моём вопросе. – Мне не важно. Бросили, наверное. Назар сказал, что меня в лесу нашли. Но я, если честно, уже и не помню. Только тёплые руки Артура.

– И когда это было?..

Мне жутко хочется обнять её. Слёзы на глаза наворачиваются.

Я всё это представляю.

Маленькую девочку, одну, в лесу. А если ещё…

– Четыре года назад, в январе! – зимой. Это дело было зимой. Продрогшая, синеющая. Какой кошмар… Знала бы, кто её родители, даже я не вытерпела бы. Хорошенько вмазала им по лицу. Если это сделали они.

Слёзы катятся по щекам. Шмыгаю носом и пытаюсь не выдать подступающей к горлу истерики. Потому что… Я представила на её месте своего малыша. Я и врагу такого не пожелаю. Это ведь ребёнок.

А ей-то было… Года три-четыре…

Совсем ещё малышка.

– Эй, рёва-корова, ты мне косички плести будешь?

Энергично качаю головой и улыбаюсь. Приступаю к косичкам и пытаюсь забыть тот ужас, всплывший у меня в голове.

***

Как только мы заканчиваем с причёской под болтовню, Соня убегает на кухню. Приносит мне немного фруктов, потому что когда я захотела есть, наступил вечер.

А Артур ясно дал понять - не выходить мне из комнаты в этот вечер.

И хоть по рассказам Сони этот человек очень добрый, то по моему личному опыту… Он раскатает меня в лоскуты.

Нет, я не хочу так рисковать, несмотря на то, что теперь под сердцем у меня растёт его ребёнок.

И вот сейчас жую банан, глажу себя по животу и много думаю. Об этом чудовище, что живёт в комнате напротив. О моём малыше. Девочка там или мальчик… Я не знаю. Но я очень хочу девочку. Как Соня.

Та… Классная. И я не верю, что она получила такой заряд позитива и воспитания в этом месте. Она никогда не перебивает, слушает до конца. Часто добавляет слова «пожалуйста», «спасибо». Хотя и видно – самая настоящая оторва. Хотя такой я её не представляю.

Однажды я думала, что в доме набитом головорезами, такого не существует. – несогласованное предложение, непонятно, что имеется в виду. Но эта девочка – исключение.

Она помогла мне, принесла еду, а потом ушла себе в комнату. Сказала, что скоро придёт Анна, женщина, что за ней присматривает и которая принесла мне одежду. Будет ругаться, если не увидит её в постели.

И я, пожелав ей спокойной ночи, сама ложусь в кровать, смотря на ночное небо. Если затихнуть и прислушаться – в доме ничего не слышно. Ни шагов, ни голосов. До этого кто-то ходил. И Артур тоже. Его шаги я услышу, где угодно.

А сейчас - мёртвая тишина.

И это пугает ещё больше.

И живот ещё тянет. Болит где-то, но не режет. А это уже нехорошо.

Сворачиваюсь калачиком и пытаюсь уснуть. Во сне боли не чувствуешь.

Но поворочавшись пятнадцать минут, понимаю, что так не могу.

Встаю с кровати, иду к Артуру в надежде, что он всё ещё в комнате. Не хочу этого делать, но я боюсь. Что с ребёнком может что-то случиться.

Но Алиева в комнате не находится. Заперта. Дверь Сони тоже.

И когда собираюсь идти обратно к себе, низ живота простреливает молниеносной болью. Чуть скорчиваюсь, но эта боль резко проходит.

И хоть понимаю, что Артур говорил не выходить сегодня из комнаты… Решаю сделать это. Меня ведь не убьют?.. Не думаю…

Алиев спас меня не для того, чтобы убить. А если пригрозит мне, или заставит сделать что-то… То у меня всегда есть, на что надавить. Теперь.

В любой момент прикинусь, что мне плохо.

Потому что сейчас мне действительно становится нехорошо.

Иду по коридору вперёд, к лестнице. А там, чтобы выйти в зал. И чем ближе я к ней подхожу, тем чётче слышу чужие голоса.

Они всё звонче. Ярче.

И я останавливаюсь, когда уже отчётливо хорошо их слышу, несмотря на то, что говорят они негромко. И прячусь за бетонной декоративной колонной, пока никто не видит. Высматриваю из-за неё и чуть не задыхаюсь. Отворачиваюсь обратно, полностью скрываюсь.

Боюсь, что кто-то услышит.

Слишком много людей. Больше двадцати-тридцати. Из-за этого двинуться не могу. И, когда слышу грозный, незнакомый голос, прирастаю к полу.

– Ты больной, Артур?! Хочешь нас из-за какой-то девахи в могилу всех загнать?

– Сидеть! – я не вижу, что там происходит. Но судя по разъярённому голосу Артура…Всё плохо. – Никто не умрёт. И девчонку я трогать запрещаю. Она теперь моя жена. И с этого момента живёт здесь. Поэтому тот, кто не хочет покинуть этот дом вперёд ногами, принимает этот факт. А если нет… Пусть недовольный встанет сейчас и выйдет вперёд. Чтобы я не задел остальных. Когда выстрелю ему в голову.

Его слова проникают глубоко в сознание.

Не могу поверить в услышанное.

Нет, не из-за того, что Артур защищает меня перед другими. Теперь он обязан это делать, если ему важен ребёнок.

Хотя, мне кажется, этому человеку неважно абсолютно ничего.

Только свои цели. Свои желания.

Другое. Совсем другое карябает мою душу острыми когтями.

Жена.

Он сказал, что я – его жена.

Но нет. Так нельзя. Не может быть.

Надеюсь, что это всего лишь слова. Такие убивающие одним звучанием.

Последний, за кого я хочу выходить замуж – Артур. Даже если это и ради меня же.

Поэтому молюсь. Что это всего лишь шутка. Отмазка. Чтобы его люди не тронули меня.

Но всё равно впадаю в ступор от этих ужасных слов. Противных. Нереальных.

И из-за шума в ушах не до конца понимаю смысл следующей фразы:

– Никого, – мужчина доволен реакцией. – Отлично, у Анны сегодня не будет работы.

О чём это он? Никто не встал и не воспротивился?