– А остальные?..

Никогда не думала, что буду рада видеть хоть одного бандита в этом доме.

Успокаивает только одно – заключение врача. Алиеву пока нельзя трогать меня. Вставлять в меня свою дубинку. Но… Рот не защищён. Плевать ему на мои нервы. Сделает всё в своё удовольствие.

Он распахивает двери кухни и кивает, чтобы я проходила. И прищуриваясь, спрашивает:

– Боишься?

Совершенно глупый вопрос.

Как можно не бояться того, кто сломал тебя на мелкие кусочки? Оставил одну хлипкую полоску, на которой и висела. Как на спасительном якоре.

Почему в прошедшем времени? Не знаю. Ситуация не меняется.

Делаю шаги вперёд. Чувствую на спине пронзительный взгляд. Пытаюсь абстрагироваться от его присутствия рядом.

Надеюсь, что он уйдёт.

Но нет.

Он проходит следом.

– Еда в холодильнике, бери что хочешь. Там лежит что-то в духовке.

Сдержанно киваю и неловко открываю дверь холодильника.

Неприятно и непривычно делать это так. Рядом с ним. Когда он не дёргает меня грубо в сторону и, тем более, не насилует.

Делаю глубокий вдох, достаю какую-то кастрюльку. Суп. С некоторых пор я его не ем. Когда Артур решил накормить меня им в своём доме.

Захлопываю крышку и ставлю на место.

– Привередливая? – усмешка, что раздаётся рядом, заставляет сжаться.

– Нет, просто… – не понимаю, почему оправдываюсь перед ним. Замолкаю, взмахиваю головой и достаю первое попавшееся блюдо. Не знаю, что это. Картошка с мясом. Сойдёт.

Ставлю на столешницу, тянусь к тарелке.

Ящик высоко. Встаю на носочки, открываю дверцу, тянусь пальцами к посуде. С трудом, но достаю.

А Алиев смотрит на это равнодушно, не собираясь мне помогать.

Безжалостное животное.

Только бы позабавиться.

И опять обида пропитывает всё тело. Становится так плохо, до слёз в глазах. Но вместо того, чтобы расплакаться, ставлю тарелку на стол. Делаю шаг назад, ощущая это чудовище рядом.

Слишком близко. Невыносимо.

Ищу глазами ложку.

И вздрагиваю, когда вижу боковым зрением что-то странное.

Ящик с посудой, дверки которого раскрываются на лету.

Не успеваю ничего понять.

Только опасность, клокочущую глубоко в груди.

Делаю шаг назад и вскрикиваю, закрывая лицо руками. Ничего не успеваю сделать. Только зацепить падающий ящик взглядом, что стремительно несётся в сторону. А у меня ноги к полу прирастают. И хоть делаю ещё один шаг назад, не успеваю ничего сделать. Только книгу чувствую, что о ноги бьётся.

Зажмуриваюсь, молясь, лишь бы с малышом ничего не случилось.

Алиев вряд ли успеет что-то сделать.

Поэтому закрываюсь руками.

Но боли не чувствую. Резкий толчок. Головокружение. На ногах стоять не могу, но продолжаю.

И тёплое обволакивающее чувство. Согревающее. Но в то же время давящее. Жёсткое и грубое.

Как в клетку заталкивают.

И грохот тем временем оглушает. Осколки по ногам бьют, и я шиплю, распахивая глаза. А ничего не вижу. Казалось, только темноту.

Но нет.

Мокрую стальную грудь, что прижимает к себе. От неё пахнет мужчиной, немного потом вперемешку с дезодорантом.

Но мне всё равно.

Потому что я цепенею. От страха и от осознания происходящего.

Но пока не могу понять, отчего больше.

От того, что мерзкие прикосновения, которые не могу терпеть на своей коже, дотрагиваются моего тела, или…

Из-за того, что Артур успел и закрыл меня собой…

Или… Из-за багровой крови на плече, пробуждающей не лучшие воспоминания.

Глава 41. Майя 

Жмурюсь от вида крови.

Её запах проникает в нос, и меня мутит. Тошнота подступает к горлу, но я плотно сжимаю губы.

Хочу отстраниться, что и делаю, когда хватка на моём теле моментом пропадает.

Огромный ящик, что приземляется на спину Артура, летит в сторону, когда этот зверь в человеческом обличье со злостью скидывает его со своего тела.

Шаг назад и пристально наблюдаю за кровью, что скатывается по его плечам.

Как торчат из плоти несколько ножей, падающих на пол. Они вошли в тело. Неглубоко. Из-за чего и падают.

Не выдерживаю. Вспоминаю моменты, связанные с кровью, и не могу ничего поделать. Наклоняюсь, чувствуя спазмы, и опустошаю желудок на пол.

Этот металлический запах только усугубляет. Красные пятна стоят перед глазами. Тошнота подступает сильнее, и весь мой вчерашний ужин оказывается на белой плитке.

Боковым зрением замечаю, как босые ноги топчутся по фарфору. Отдаляются в сторону. Артур ругается, шипит и снова наезжает на меня:

– Ты, блять, как это делаешь?! И тут проблемы создаёшь!

Поджимаю губы и распрямляюсь. Наблюдаю за тем, как Алиев хватает озлобленно кухонное белоснежное полотенце. Разворачивается, прислоняет его к спине.

Округляю от увиденного глаза.

Вскрикиваю и прижимаю ладонь ко рту, когда вижу несколько ран, из которых так и хлещет багровая жидкость.

Её везде. Много.

Красные царапины на фоне нескольких дыр выглядят детским лепетом. На теле, полностью покрытом шрамами, их скоро появятся ещё больше.

Артур не пытается ударить меня. Только проходит по осколкам, не издавая и крика злости.

– Иди сюда, – он требовательно зовёт меня к себе, поворачиваясь. Впадаю в ступор, прирастаю к полу.

Алиев прижимает ткань к лопатке, и я понимаю, что он хочет, чтобы я сделала.

Дотронулась до него.

Остаюсь стоять на месте и смотреть округлёнными глазищами на его длинные, но в то же время широкие пальцы. На эту лапищу, которой он подминал моё тело по себя. Входил в меня, доставляя боли не меньше, чем свои членом.

Сглатываю, но не в состоянии сделать и шага.

Качаю головой. Скрещиваю руки на груди, обхватывая себя. Защищаясь.

Ему плохо, а я не могу и не желаю никак ему помогать.

Да, я буду эгоисткой, но…

Не могу притронуться до него. И, тем более, сделать первый шаг вперёд.

Он окидывает меня яростным взглядом.

Ток проходит по спине. А неизвестный голос так и кричит в голове: «Беги!».

Пячусь назад. Не знаю, отчего. Он даже не двигается.

Произносит раздражённым тоном, но уже не мне.

– От тебя никакого толку, – чеканит, признаёт, как факт, и разворачивается. Уходит из кухни, пока продолжаю смотреть ему вслед.

Не шевелюсь. Опускаю взгляд, смотрю на битую посуду. Она не задела меня. И ноги целы. Не поранилась ни капли. Отделалась только испугом.

Сверлю её внимательным и испуганным взглядом, всё ещё не понимая и не веря в произошедшее.

Зачем он закрыл меня собой? Я не понимаю, КАК он успел так быстро среагировать. И другой вопрос – ЗАЧЕМ?

Так нужны деньги?

Точно не я. И не мой ребёнок. Он ведь сказал, что он ему не нужен. А я тем более.

И зачем подставился?

Там настолько огромные деньги?

Или он ещё не наигрался в месть?

Как только я рожу, он опять начнёт измываться надо мной?

Сглатываю.

Если он вообще доживёт до этого момента.

У него кровь. Много крови. И не одна рана. Ящик острыми углами прошёлся по телу. Ручки с тонкими выступами полоснули по спине. А посуда, вместе с ложками и вилками, ножами, посыпалась, как град на обнажённую плоть. Царапали, резали. По плечам, лопаткам, позвоночнику и даже пояснице.

Всё, до единого миллиметра.

Сжимаю себя руками и посматриваю на выход из кухни.

Он не справится сам. Но и помогать я не желаю. Точнее, не в силах.

До него надо касаться. Чувствовать его рядом. Дышать с ним одним воздухом. А я не могу. Банально не могу находиться поблизости.

И когда он обнял меня, защищая от ящика с посудой, это ничуть не поменяло моё к нему отношение.

Я по-прежнему не могу до него коснуться.

Закрываю глаза и не могу перебороть себя.

Нет. Я не сделаю этого. Не помогу ему.

Кое-как отхожу от этого запаха и вида крови. Убираю за собой… Как же стыдно. Не сдержалась.

Перед этим промываю рот. Умываюсь. Чуть охлаждаюсь.

Посуду не убираю, не зная, куда всё здесь деть.

И возвращаюсь в свою комнату. Поднимаюсь по лестнице вверх и трясусь. От страха. Хоть в этом доме мы и одни…

Всё равно паника и испуг окутывают тело.

Не из-за того, что я остаюсь с этим человеком один на один.

Я боюсь того… Что он умрёт.

Да, не хочу этого признавать и думать. Я ненавижу его всей душой. Каждой клеточкой тела. Но я всё понимаю. Он не сможет сам обработать раны. Истечёт кровью, и тогда… Я останусь одна. В этом страшном доме. И убежать никуда не смогу. Потому что Райский найдёт. А если и не он, то кто-то другой.

Изнасилует, убьёт меня и моего малыша.

Меня никто не защитит, если он откинется. А, судя по ранам и крови… Артур не справится.

Но и я не могу ему помочь. Перешагнуть через себя. Быть рядом с ним. Трогать.

А мне ведь придётся.

Нет, не буду помогать ему.

Останавливаюсь у своей двери и прислушиваюсь.

Втягиваю голову и покрываюсь мурашками от громкого и сильного удара кулака об стену.

Лютует.

А я дверь перед собой открыть не могу.

В ушах барабанит. С такой оглушающей силой.

Дотрагиваюсь тёплыми пальцами до холодной металлической ручки.

Поворачиваю её в сторону.

И тут же отпускаю.

Одёргиваю, как от огня.

Нельзя, Майя, оставлять его вот так.

Понимаю всеми мозгами, что лучше бы он сдох. Но если он это сделает, я отправлюсь следом за ним.

Он - единственный, кто может меня защитить.

И как я не хочу этого признавать.

Но моя реальность, как всегда, жестока.

Закусываю губу и поворачиваюсь в сторону комнаты Артура.

Я сделаю это.

Смогу.

Потерплю каких-то полчаса. Не дотронусь до него и пальцем. Обработаю раны, остановлю кровь.

Всего лишь…

Киваю сама себе и делаю шаг вперёд.

Этими действиями я помогу себе, помогу ему. И, может, всё же заставлю Алиева смотреть в мою сторону не как на обычную подстилку, которую он постоянно хочет трахнуть.

Глава 42. Артур 

Шиплю от злости, прислоняя полотенце к спине. Жжётся, сука. С такой силой, что зубы скрипят.

Проклинаю нахер всех. И эту долбанную кухню, и Майю, и Анну, которая хранит зачем-то столовые приборы вместе с тарелками. Блять, куплю ей новую кухню, чтобы внизу хранила. Внизу!!!

Нет, надо было туда кинуть! Ещё и ящик именно сегодня упал! В тот момент, когда Майя под ним стояла!

А я даже не подумал! Мог просто повернуться и схватиться за это тупое дерево!

Хотя, не успел бы. Он уже наваливался бы на девчонку с моим ребёнком.

Ладно, похер, что сделано, то сделано.

Но ни капли не жалею. Не задумался ни разу, сделал ли это зря. Хоть сейчас и вся кожа на спине горит. Приходится полотенцем кровь останавливать. Сам дотянуться смогу только до лопатки. А дальше…

Нихрена.

А говорила мама, иди на художественную гимнастику. Сейчас бы без проблем всё сделал. Благо, зеркало есть, и на том спасибо.

Шиплю, когда раны начинают гореть сильнее. Да еб*ный в рот!

Почему именно сегодня все разъехались?

Да, в обычное время тут не так много людей. От силы пять-семь человек. Но даже Анна и Матвей взяли Соньку и куда-то уехали. Всё потому, что та постоянно галдела.

А остальные отправились по своим домам. Оставили меня и эту вечную ходячую проблему один на один.

А она ничем и не поможет.

Вижу по её дерганьям и глазам – не может. Противен я ей. Дотронуться не может. Омерзителен. И долгое время такой буду. Но… Меня мало это волнует.

Как только доктор скажет, что с ребёнком всё нормально, и мы можем трахнуться, отыграюсь на ней. Устрою такое родео, из-за которого оба потом не встанем.

Ничего, привыкнет. Свыкнется.

Ещё и полюбит.

У нас с ней теперь жизнь дооолгая. Вон, ребёнок скоро будет. И мне, как минимум, три года её терпеть. Что потом будет… Хер знает. Но пацану или девчонке, кто у нас там будет, семья нужна.

Не нравится это Майе – в неволе жить будет. Поэтому ей лучше привыкнуть и свыкнуться.

Но сейчас…

Она на это не способна.

Поэтому пытаюсь справиться сам, да не получается.

Ругаюсь матом, бью полотенцем о гребаный пол.

Ещё раз проклинаю тупую кухню и проклятые металлические ножи.