Ада Ридель - Непорочная для бандита. Я тебя сломаю

– Вот женщины, – ударяет бутылкой коньяка об стол. Вздрагиваю от грохота. – Я? Не дойду?!

Он встаёт со своего места. Перелезает через скамью. И резко протягивает ко мне руки, от которых тут же отстраняюсь.

Не успеваю. Алиев подхватывает меня на руки. Цепляюсь ему пальцами в рубашку и чуть не кричу.

– Да не трогаю я тебя. За плед держусь. Что, ещё и за него нельзя?

Я пропускаю эти слова мимо ушей.

– Алиев, отпусти! Мы ведь упадём вдвоём!

Это всё, о чём я сейчас волнуюсь. Если он навернётся… Ладно я, привыкла терпеть боль, но что если… Ударюсь?

– Ты сомневаешься во мне? – его голос резок. Трезвеет в миг. А сам делает первый шаг вперёд. Один за другим. Пока цепляюсь до белых пальцев ему в рубашку. Сливается одним цветом.

Я зажмуриваюсь, потому что боюсь. Но он несёт. Долго. Кажется, долго.

Но мы стоим у моей комнаты через пять минут. Он открывает дверь ногой.

– Поставь меня, – я повторяю это снова. Но он не слушается. Подходит к кровати, опускает меня на неё, а сам делает неожиданное – нависает сверху.

Сглатываю вязкую слюну. Облизываю пересохшие губы.

Как бы он не вышел из-под контроля.

И уже это делает. Выпаливает, не стесняясь:

– Хочу тебя.

– Хочу тебя, – выпаливает. – За доставку до комнаты.

Я понимаю, что сейчас совсем не тот момент, но… Прыскаю от смеха.

Мне становится так смешно от этих условий.

– Мы ни о чём не договаривались, – напоминаю ему.

– И что? – выгибает брови так, будто для него «хочу тебя» звучит, как «вынеси мусор». Нормально. – Я вот чего не пойму. Тебе так тяжело пойти мне навстречу? Бля, Майя. Я задрался тебе уступать. Могла бы и поблагодарить за Дану. Тебе же решил приятное сделать. И вместо этого всего ты визжишь. Опять. Ты ведь понимаешь, что всё? На тебе моё клеймо.

Он кивает на кольцо.

Но не крикну я ему, что и так хотела отблагодарить. Но не тем, что он думает. Не сексом, а кексом.

Клеймо. Звучит страшно.

Хорошо, что он не припоминает вчерашний случай. Не заставляет гореть от стыда. Хоть за него не просит «благодарность». Это его обязанность. Теперь. Защищать меня и нашего ребёнка.

– Я могу его снять.

Он усмехается.

– Не выйдет. Оно въелось тебе в палец. В кожу. Навсегда. Пробралось каждой частичкой металла в плоть. И единственное, почему оно исчезнет с этой руки – когда твой палец полетит в сторону. Но этого же не будет, так?

Отрицательно мотаю головой. Сама я точно себе этого не сделаю. Уже насмотрелась на людей без пальцев.

– Так вот. Вернёмся к тебе, – только сейчас замечаю, что мои пальцы лежат на его плечах. Опять. Убираю их и смотрю на них с какой-то дикостью. Я даже не заметила, как они там оказались. И в этот раз я не чувствую того адского не щадящего огня, которым простреливает всю руку от омерзения. – Хочу благодарность.

Он специально не говорит слово «секс». Не трогает вчерашнюю рану.

А я… Понимаю, что мои кексы, которые сделала специально для него – пустой звук. Еда, которую он выкинет.

Я узнала, что он не любит сладкое и вряд ли их съест. Ему нужно только одно. Я уже давно поняла. Трах. Обычный. С извращениями.

Любитель экспериментов.

– Ты ведь знаешь, мне нельзя, – цепляюсь за последнюю тонущую соломинку в море.

– Есть ещё два вида ласк, которые ты могла бы мне сделать…

Я тут же вспоминаю его однажды кинутую фразу. Про отверстия.

Я знаю, что он не возьмёт меня силой. Наверное. Хотя, кто его знает. Он пьяный – безумный.

– А ты сдержишься, если я начну что-то делать? – я не собираюсь его ублажать. Но проверить. На будущее. – Я не буду. Потому что ты, Артур, неуправляемый. Ещё и пьяный. Забудешь о ребёнке, трахнешь, куда захочешь, не спрашивая меня.

– Пф, – наклоняется сильнее. Почти дотрагивается моего носа своим. – А если сдержусь? Не трону тебя.

Опаляет хмельным дыханием. Подонок.

– Если сдержишься, – во что я не верю. – Я сделаю тебе приятное. Что-нибудь.

Стыдно говорить эти слова. Но я верю – он не справится.

– Но если ты сорвёшься… – выдвигаю своё условие. – Ты больше никогда не намекаешь мне на секс. И, тем более, не принуждаешь. Не заставляешь смотреть, как ты имеешь чужие рты. И подобные извращения.

Жду сопротивлений. Ведь без меня он не может возбудиться.

А я не знаю, приятно это или нет.

– Давай. Я согласен, – соглашается неожиданно быстро. – Условия мы уяснили – я сдерживаюсь, до тебя не дотрагиваюсь.

Он подаётся назад. Встаёт с меня, выпрямляется. Взгляда горящего не сводит.

Окей, я придумала приз. Но… как всё это будет исполняться? Я не собираюсь делать Алиеву ничего подобного, поэтому проигрывать не хочу.

– Раздевайся, – гремит, как гром среди ясного неба. – Вот и проверим. Выдержу или нет, пока ты рядом будешь сидеть нагишом. Сама установишь время, в течение которого я буду находиться рядом. Выполню его и не дотронусь до тебя – победил. И ты мне отсасываешь. Хотя бы так. Если проиграл… Я сдержу своё слово. Не прикоснусь к тебе в интимном плане, пока ты сама этого не пожелаешь.

Сжимаю пальцами простыню, на которой лежу.

Мне дико страшно. От того, что он всё же не сдержится. Нет, он не трахнет меня. Точно нет. Сам боится за ребёнка. И та сцена – тому доказательство. Но… Я хочу проверить. Насколько могу ему доверять.

Если уж он не может сдержать свои тестостероны, какая речь может быть о другом?

Тем более... Это отличная возможность избавиться от физического и интимного контакта с ним. Пока привыкаю к нему. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь лечь с ним в кровать, но…

– Если ты сорвёшься, – уточняю. – Ты ведь не трахнешь меня… там?

Спрашиваю с надеждой.

Глупая игра. Глупые правила. И мы. Такие же ненормальные.

Но Артура я взяла случайно на слабо. А тот теперь упёрся, как бык. И всё же мне надо побольше молчать – проблем не будет. Но это мой счастливый билет без страха перед интимом. Его же не будет.

– Если бы я был настолько ублюдком – сделал бы это ещё вчера.

Справедливо.

– Пошевеливайся.

Он твёрдо уверяет меня, что не возьмёт силой. Сдержится. И я хочу проверить. Продолжит ли он быть диким животным, у которого на первом месте секс, или же… Пытается быть нормальным человеком?

Встаю на колени. Те немного тонут в мягком матрасе. Чуть не падаю.

Хватаюсь за края кофты, тяну вверх. Сегодня я в лифчике. Без него страшно ходить в этом доме. И дело совсем не в Артуре. А в остальных.

И всё же это хоть какой-то барьер.

Тянусь к штанам под изучающим взглядом Артура. Снимаю их и откидываю в сторону. Остаюсь в простеньком кружевном белом белье.

Дальше для меня раздеться… Немного некомфортно перед ним. Сниму – он точно не продержится, и я выиграю. Но нет. Ему хватит и этого.

– Назначай время, – он твёрд в своём решении. А вот голос хрипит. А в штанах, судя по натягивающейся ширинке, уже всё кипит.

И я задумываюсь. Час – много. Я не выдержу сама такого испытывающего взгляда на себе. Такого безумного внимания.

Двадцать минут… Слишком легко.

– Сорок минут, – говорю оптимальную для нас обоих цифру.

Алиев же решительно направляется к креслу. Садится в него вальяжно и не сводит с меня глаз.

А я сижу перед ним. Не пытаюсь закрыться. Хватило бы мне смелости – я бы сняла и остальное. Но не сейчас.

– Засекай, неженка, – хрипит. Сжимает пальцами подлокотник и кивает на часы.

Сглатываю, засекаю время.

Наша маленькая игра началась.

Отсчёт пошёл.

И я терпеливо и нервно жду, когда пройдёт это время. Не сковываюсь. Сажусь удобно на кровать.

Смотрю на Алиева в ответ. Тот сканирует каждый сантиметр моего тела. Судя по бугру в штанах, он уже проиграл.

Но сам сказал, что сдержится.

А я жду, когда он сделает это. Чисто, чтобы побесить его. Чтобы не был таким самоуверенным в себе.

Но он не сдаётся. Продолжает наблюдать за каждым моим движением. А я не знаю – спровоцировать его, или нет. С одной стороны…

Прикосновение считается проигрышем?

Можно попробовать.

Но это нечестная игра. Грязная. Даже Алиев играет по правилам.

Поэтому я не рискую.

Ложусь на спину, головой ближе к Артуру. Поднимаю ноги, аккуратно болтаю ими в воздухе.

– Ты ещё не сдался?

– Прошло пять минут. Ты за кого меня считаешь?

Так мало…

Я не знаю, сколько это продолжается. Но игра скучная.

Переворачиваюсь на живот, встаю на четвереньки, чуть дрожа от прохлады. Закрыться бы пледом, но… Тогда эффект будет не тот.

Сажусь в позу лотоса и пытаюсь отвлечься. Завести разговор. Я же ведь хотела кое-что сделать.

– Спасибо, – выговариваю искренне. – За то, что сделал для меня вчера. Нашёл выход из ситуации и потом..

Стыдно говорить.

– Сдержал мою истерику. И за Дану спасибо. Она очень сильно мне помогла.

Я действительно говорю искренне. Если бы не Артур, сейчас бы я сидела в депрессии. Рвала бы на себе волосы. И плакала бы над ребёнком, которого могла не увидеть.

– Поблагодаришь потом. Когда пройдут сорок минут.

Сглатываю, потому что стрелка движется всё дальше и дальше. Неужели мне придётся?... Нет. Не получится.

Поэтому я иду ва-банк. Делаю всё, лишь бы Артур сдался. Подошёл, дотронулся. Он ведь пьян сейчас. Поэтому извиваюсь на простынях. Вожу руками по телу. Непроизвольно. Поправляю то краешек трусиков, то ткань лифа.

Распускаю волосы. Ползаю по кровати, то за пледом, которым прикрываю ноги, то за резинкой, которую случайно теряю где-то в простыне.

Но он не сдаётся.

Продолжает смотреть. Прожигать во мне дыру. И пробуждать странное чувство в животе. Это не волнение и не страх. Какое-то предвкушение. Интерес.

Сможет или нет?..

Я хочу узнать ещё. Нащупать грань дозволенного. Его грань. Когда я могу остановиться, а когда пойти дальше.

Тяну руки назад. Расстёгиваю лифчик и спускаю его с плеч. Тканевый белоснежный лиф падает на простынь.

Розовые соски смотрят вверх.

Мне неловко, но именно сейчас… Я должна знать, где находится граница его срыва. Для будущего.

– Запрещённый приём, – негодует. Достаёт из штанов пачку сигарет. И я морщусь. Он это видит и раздражается. – Чёрт, даже покурить нельзя. А от такого вида грех этого не сделать. Сколько мне осталось? Десять минут?

Я киваю. Хочу прикрыться руками, но не делаю. Алиев твёрд, как камень. Терпеливо выжидает.

Но трусики я не рискну.

Зато Артур делает то, чего я от него не ожидаю. Опускает свою большую ладонь на выпуклую ширинку. Расстегивает её. Вытаскивает твёрдый и уже готовый член из-под ткани трусов. Обхватывает ствол полностью ладонью.

– Заставляешь быть меня онанистом, – делает первый толчок в кулак.

– Это нечестно! – восклицаю. Если он сейчас кончит, то и не придётся ему терпеть оставшееся время. А у него его осталось немного. Справится.

И я должна что-то сделать, спровоцировать его, но вместо этого…

Зависаю на ладони, которая с усилием, быстро, двигается вверх-вниз.

– Ты сняла лифчик тоже нечестно, – усмехается. Да, но… – Тем более, мы не обговорили правила. Мы договорились, что я сдерживаю и не трогаю тебя. Но сейчас… Я трогаю себя. Ты почти проиграла, неженка.

Я открываю от возмущения рот.

Но ведь!

Я помню, как он срывался. Постоянно. То в его квартире, то в душе, то с той девушкой… Несколько минут, и он готов. Но здесь он терпит. Держится изо всех сил. И только из-за того, что хочет получить в виде моей благодарности минет, или того хуже ан?...

Аааа…..

Судя по тому, как он смотрит на меня и резво орудует своей рукой вверх-вниз…

Я проиграла.

Сейчас он в любом случае кончит и выйдет из игры победителем. Потому что продолжает эти уверенные движения. Вбивается членом в кулак. Прикрывает иногда глаза и громко выдыхает. Прикусывает губу.

– Забавно, – машет головой и опять улыбается. – Мне не надо тебя представлять, пока дрочу. Объект моего желания прямо передо мной.

Опять сглатываю.

От этого ужасного комплимента.

И потому что ладонь начинает двигаться сильнее, активнее. Не жалея сил.

Алиев уже наготове. Тяжело и часто дышит. На лбу появляется мелкая испарина. Сжимает челюсти.

И ровно в тридцать восемь минут, когда до конца моего проигрыша остаётся две минуты… Белая вязкая жидкость выстреливает прямо в мою сторону. Не достаёт до кровати, но я чётко вижу, как капельки приземляются на пол. Пачкают край простыни.