Рексанна Бекнел - Непорочная грешница

— Немедленно отправляйся в опочивальню, разденься и жди моего прихода.

Только теперь у Экстона хватило силы оторвать от взгляд и двинуться неспешной походкой вдоль стены по направлению к сторожевой башне. Словно бы и не сгорая от всепоглощающего желания, такой хладнокровный он напустил на себя вид. На самом же деле он давал Линни фору всего пять минут — и ни секундой больше. Терпеть больше пяти минут он был просто не в состоянии.

Линни стояла и смотрела на удалявшегося от нее Экстона. Она не знала, то ли бежать от него прочь, то ли молить его, чтобы он вернулся. Смеяться ли ей — или плакать. Она вышла замуж за умалишенного, который ненавидел и вожделел одновременно!

Линни устало оперлась спиной о стену. Да, он — помешанный, но в таком случае и она ничем не лучше его.

Боится его, временами ненавидит и при всем том тает при малейшем его прикосновении. Несмотря на врожденный стыд, она вся пылала от грешных желаний.

Теперь он хочет, чтобы она разделась донага, легла на черное меховое покрывало и дожидалась его прихода.

Хотя Экстон уже давно скрылся из виду, нырнув в железную калитку башни, его образ продолжал оставаться у нее перед глазами. Может, он, конечно, и ненормальный, зато отлично умеет применять свой воинский талант в любовном деле. Она, во всяком случае, уже успела сдать ему все свои позиции. Хуже того, эта полнейшая сдача не печалила, а радовала ее. Она научилась давать выход своей страсти даже в то время, когда он главенствовал над ее телом. Впадая в экстаз любви, она стряхивала с себя прах привычных запретов и страхов.

Кстати сказать, если бы он не придержал ее за талию, она бы наверняка свалилась с крепостной стены и разбилась насмерть, поскольку, пребывая в любовном бреду, решила, что умеет летать, а минутная передышка несколько ее отрезвила, но не смогла пригасить бушевавший в ней огонь неудовлетворенной чувственности. Испытывая отвращение к собственной испорченности, она оторвалась от стены и двинулась к лестнице. Экстон велел ей ждать его в опочивальне — их опочивавльне. Он что же, и впредь будет проводить с ней каждую ночь? Даже ее отец, который, как известно, обожал мать, не делил с ней свои собственные покои.

А с какой это стати она решила, что ее муж будет хоть в чем-то походить на отца?

Линни остановилась и постаралась хоть как-то привести в порядок. Это занятие не слишком ее успокоило, зато позволило предстать перед слугами, суетившимися в замковом дворе, в достойном виде. Спускаясь по лестнице, она в который раз почувствовала прикосновение золотых цепочек к промежности и подивилась странным наклонностям. Она, не отказав себе при этом в удовольствии дать волю потаенному воображению. Погруженная в свои мысли, Линни не замечала косых взглядов, которыми ее награждала удивленная ее появлением челядь. Она пересекла двор, поднялась на второй этаж, где находились господские покои, и только здесь, оказавшись в коридорчике перед массивной дверью опочивальни, была вынуждена прервать свои не слишком благочестивые размышления.

— Питер? — выдохнула она в изумлении и остановилась как вкопанная.

Тот вскинул на нее глаза с того места, где сидел, подпирая спиной только что вывешенный ручной работы ковер с изображением Вильгельма Завоевателя, плывшего на корабле с войском через Английский пролив. Чудовищное животное, которое Питер называл своим любимцем, лежало у его ног, пребывая в полном восторге от ласки, которую щедрой рукой отпускал ему хозяин.

— А вот и женушка моего братца. Ну, как тебе понравилось его обхождение? — с иронией осведомился Питер.

Щеки Линни покрылись красными пятнами стыда, а в горле встал комок. У нее не было сил вступать в пререкания с Питером и отвечать острым словцом на выпады в ее адрес.

Тот оценил ее смущенное молчание и утомленный вид и расхохотался.

— Видно, очень понравилось. Я бы сказал — даже слишком.

Но, когда она, склонив голову, попыталась проскользнуть мимо, желая только одного — пробраться в свои покои и захлопнуть за собой тяжелую дубовую дверь, Питер вскочил с места. Его огромный пес тоже вскочил, но, немного подумав, уселся на задние лапы и принялся с глубокомысленным видом вычесывать задней лапой блоху из уха.

??ак-так-так, — протянул брат милорда и придал удивленное выражение. — Что происходит? Ни тебе призрительных взоров, ни тебе угроз отравить несчастного пса того хуже — его хозяина? Только не пытайся меня уверить что Экстон за одну ночь укротил тебя и превратил в смирную овечку. — Питер встал у двери и, положив руку на щеколду, преградил ей путь в опочивальню. — Впрочем, если так — то очень жаль, — тут он притворно загрустил и потупил брови. — Некому теперь, значит, со мной ссориться. Кто же тогда избавит меня от скуки, которой напитан здесь каждый камень?

В прежние времена Линни сразу бы вспыхнула, как порох, — до того ей досаждал развязный тон де ла Мансе-младшего. Но теперь она опустила глаза и промолчала. Кто знает, может, Питер и прав и Экстон на самом деле вобрал в себя ее былой огонь — или, по крайней мере, направил его испепеляющую силу в другое русло. Она еще больше покраснела и тихо произнесла:

— Позволь мне пройти.

Питер снова обозрел ее с ног до головы и даже покривил рот, услышав ее слабый голос.

— Устала, что ли? Ну конечно, как я не догадался? Повышенное внимание Экстона подорвало твои силы.

Он продолжал прохаживаться на счет Линни, но даже самые язвительные его замечания не смогли ее пронять. Собственные неприятности досаждали ей куда больше, чем ядовитые шутки Питера.

— Может быть, ты позволишь мне все-таки войти? — повторила она и с этими словами ухватила Питера за запястье, отвела его руку в сторону и прошла в господские покои.

Увы, настырный Питер следовал за ней как приклеенный.

??ыйди отсюда! Оставь меня в покое.

Увы, младший де ла Мансе оказался не менее упрямым, чем его брат. Он скрестил руки на груди, смерил ее взглядом и спросил:

— Ну, что у тебя не так?

Линни не удержалась от истерического смешка.

— Что у меня не так? Что у меня не так? Ты лучше спроси, что у меня так! Спроси, что со мной случилось хорошего. И я отвечу тебе одним словом — ничего! У меня все не так. Все! Все! Все!

Она отвернулась от Питера в тщетной попытке скрыть от него свое возбужденное состояние. При этом взгляд ее упал на огромную супружескую постель и на черное покрывало из медвежьего меха.

И снова она ощутила прикосновение цепочек к своей коже — каждого их звена, каждого рубина.

??у, чего же ты не смеешься? Позлорадствуй вволю, а потом уходи, — пробормотала несчастная. — Но только поторапливайся, потому что скоро придет Экстон.

Питер переступил с ноги на ногу.

— Он что же — отослал тебя сюда и велел его ждать опять? — В голосе молодого человека явно слышал удивление.

Линни ничего не ответила. Сказать по правде, она сама не уставала удивляться мужским доблестям Экстона.

? ?оворят, ты ударила его кинжалом.

Линни мгновенно повернулась к нему лицом. И как спрашивается, он об этом узнал?

— Стало быть, это правда. — На лице Питера появилось хмурое выражение, чрезвычайно сходное с тем, какое любил напускать на себя Экстон. — Надеюсь, он тебя основательно за это отколотил. А если нет, то это сделаю я.

И снова Линни расхохоталась, но на этот раз ее смех подозрительно походил на рыдания.

— Побил ли он меня? Считай, что побил. Только не так как ты думаешь. Если тебя интересуют детали, обратись к своему братцу, а меня нечего терзать. Уж он-то тебе поведает все — без утайки — и вволю вместе с тобой посмеетесь. Надо мной, разумеется. Так что вы можете смело собой гордиться — двое больших сильных мужчин совладали с одной единственной беззащитной женщиной!

Питер собрался было ответить ей не менее ехидным замечанием, но промолчал. Двое больших сильных мужчи. А ведь они и в самом деле с ней совладали. Разве не так? Ни какой радости, правда, он при этом не испытывал, напротив, почувствовал себя жестоким и безжалостным человеком.

Он в замешательстве на нее посмотрел. Теперь она уже не казалась ему злобной ведьмой, способной отравить его любимого Мура. Даже злость, которая поднялась в нем, когда он узнал, что она ткнула Экстона кинжалом, полностью улетучилась при виде ее несчастного лица.

Хотя Питер был с Линни примерно одного роста, вдруг показалась ему маленькой и очень хрупкой. Она походила на нежный росток, прижатый к земле бурей. «А в бурю вызвала не она, — вдруг пришло на ум Питеру. — О всего лишь пыталась во время этой бури уцелеть». Питер кашлянул и, потоптавшись на месте, начал:

— Леди Беатрис…

— Я же просила ? оставь меня в покое! — напустилась на него Линни, и юноша облегченно вздохнул — кое-какой пыл в жене брата все еще оставался.

Питер, пятясь, вышел из дверей, и Линни захлопнула за ним створки. Впрочем, младший де ла Мансе уходить из коридора не торопился. К нему подошел Мур и ткнулся влажным носом в ладонь в надежде на подачку. Питер сунул руку в мешочек, висевший у него на поясе, и вынул кусок поджаренного теста. Пока волкодав пожирал лакомство, Питер не отрывая, глаз смотрел на тяжелые двери господских покоев. Здесь же, у дверей, его и застал вернувшийся Экстон.

— Что это ты здесь делаешь?

? ?а вот… Вышел с Муром на прогулку. — Питер снова перевел взгляд на темную поверхность дверей. — Она, знаешь ли… Я хочу сказать, что…

Экстон остановил его жестом.

— Если у тебя нет иного дела, как только слоняться по этажам со своим ужасным псом, обещаю, что я найду тебе занятие. Перестань околачиваться возле моей жены.

Лорд даже не пожелал удостовериться, исполнил ли брат о распоряжение. Он сразу шагнул к двери, распахнул ее и шел в комнату.

Питер продолжал в оцепенении стоять в коридоре. Более того, ему даже удалось кое-что разглядеть, когда Экстон 1ул дверную створку на себя, — то, что не предназначено для его глаз. Его взору предстала огромная кровать под балдахином, покрытая роскошным меховым покрывалом из шкуры черного медведя. На покрывале, совершенно нагая, лежала, распластавшись на животе, Беатрис. Видение продолжалось не более секунды, но оно навеки запечатлелось у Питера в мозгу. Белая кожа женщины молочно отливала на шкуре животного, являя собой разительный контраст с черным мехом покрывала. Питер заметил ее осиную талию, нежный изгиб бедер и округлые выпуклости ягодиц. Не остались без внимания и стройные длинные ноги, заканчивавшиеся крохотными ступнями.

В свое время Питер слышал о христианских мученицах, и жена Экстона напомнила ему одну из них. Тот факт, что она лежала на животе, озадачил его, ему показалось, что Линни готовится принять от его брата наказание. Черт бы побрал Экстона — что он, в самом деле, с ней собирается делать?

Он на цыпочках подошел поближе к двери и остановился. В комнате стояла тишина — ни криков боли, ни злобных возгласов Экстона.

Питер заколебался. Как-никак эта женщина была женой его брата, а Экстон — ее мужем. У милорда было полное право поступать с ней как ему заблагорассудится. Он лишь не мог убить ее — или изуродовать. «Впрочем, Экстон, без сомнения, не стал бы этого делать», — напомнил себе Питер, зная снисходительное отношение брата к женщинам.

Он вспомнил своих родителей, о том, как они любили друг друга, пока его отец не пал в бою неподалеку от Каен. Но даже смерть отца не смогла убить любовь матери к мужу — она и посей день не забыла о нем. Хотя Питер пока не помышлял о женитьбе и о женщине, которая в один прекрасный день станет его женой, он неожиданно для себя принял решение жениться исключительно по любви. Ему не нужна супруга, которая при его появлении съеживалась бы от страданий.

Питер со смущением подумал о том, что и его родители свое время предавались плотским утехам. Но делали они это по любви — в этом Питер не сомневался. А не так, как Экстон и его жена — под гнетом страха и злобы.

Однако же супружеские отношения Экстона и его жены к нему, Питеру, прямого отношения не имели. Его брат не потерпел бы даже малейшего вмешательства в свои личные дела, да и Беатрис тоже — о чем она совсем недавно дала это понять. Так или иначе, но, когда Питер наконец повернулся и пошел прочь, прихватив за ошейник Мура, на сердце у него было тяжело.

Да, они с братом вернулись в замок Мейденстон, но Питер никак не мог приучить себя к мысли, что это его родной дом. Хотя и очень старался.

Линни проснулась и сразу же поняла, что в опочивальне кроме нее, никого нет. Она не сомневалась в этом, как сомневалась и в том, что уже наступила ночь. Об этом сказали глаза и незнакомое чувство, которому пока не было названия, но которое, тем не менее, позволяло с уверенностью утверждать, что Экстон ушел.

Линни перекатилась на спину. На ней ничего не было, и она куталась в медвежье покрывало. Медведя Экстон убил в местечке под названием Жисор. Он сообщил ей об этом в одну из редких минут покоя, когда они лежали на постели, набираясь сил перед новой любовной баталией.