Так и познакомились Красноярцевы с патриархом Шумских.

Понятное дело, что торжественный праздник был организован женщинами просто шикарный, настоящий свадебный, как ни пыталась сопротивляться Алиса и ни отговаривала их – бесполезняк! У нас главное торжество всей твоей жизни – можно сказать, послали ее дамы, что-то вроде: отстань, без тебя разберемся.

И как разобрались!

Столы вынесли из дома и расставили на участке, пришли кое-какие соседи из поселка, разумеется, и Телеграф – народу набрал-о-о-ось… много, одним словом, праздник удался с перевыполнением всех заявленных Алисой пожеланий простого красивого платья и немного торжественности в присутствии близких и родных.

В первую брачную ночь невеста спала, по-тихому сбежав из-за стола от веселившейся компании, да так крепко, что и не почувствовала, когда к ней присоединился теперь уже законный муж Алексей Красноярцев.


Жили, притирались, привыкали друг к другу и к новым обстоятельствам, к тому, что теперь в доме постоянно находится толпа народа. Правда, весело жили, ничего не скажешь.

Темка с поселковыми друзьями после школы целые дни проводили то у одних на участке, то у других, занятые своими мальчишескими играми, и за ним везде и всегда бегал отошедший немного от горя Мишенька. Темка его опекал, как настоящий старший брат, присматривал за младшеньким и заботился.

Иногда еще случались у Мишеньки и слезы, и сны снились с папой и мамой, неизменно вызывавшие ночные истерики, но все реже и реже, что не могло не радовать взрослых.

На фоне всех этих перемен как-то так незаметно вышло, что частыми гостями в их доме стали члены творческой группы Красноярцева, можно сказать, прямо обосновались здесь, порой оставаясь и с ночевками. А получилось все спонтанно. Однажды в выходной кому-то из группы срочно потребовалось обсудить что-то насущное по фильму, а Алексею, расслабившемуся и настроившемуся на ленивый отдых, совершенно не хотелось никуда ехать и двигаться вообще, тем более он принял уже пару «мензурочек» наливки с Телеграфом за обедом и за руль не собирался.

Чего проще – приедем сами, решили господа кинематографисты.

Тогда и познакомились первый раз, правда, не со всем составом, а только с управляющим его ядром, с командирами, так сказать, – продюсером Глебом, интересным активным мужчиной лет тридцати пяти, с администратором Светой, очень деловой, решительной девушкой, приблизительно того же возраста, что и Глеб, и со вторым режиссером Олегом Евгеньевичем, солидным мужчиной около сорока лет.

И так гостям понравилось, что зачастили они и в выходные, и в будни с особым душевным удовольствием. Теперь в доме постоянно было шумно-весело, а периодически так громко и бравурно.

И всем домочадцам почему-то нравилось. Вот нравилась эта кипучая жизнь, громкие телевизионщики, великие придумщики до всяких игр, забав и занятий, в которых обязательно участвовали мальчишки, но втягивались и взрослые – и в мяч погонять на поселковом футбольном поле, и на великах покататься, и рыбу половить или вообще уйти с палаткой на дальнее озеро с ночевкой. А даже и так.

Но, как и положено, все движется, все меняется и имеет свой логический финал, вот и Красноярцев с командой закончили работу над фильмом, сдали его, завершив все формальности, и фильм торжественно вышел на экраны.

Смотрели всем большим коллективом в мансардном кинотеатре.

А после показа Красноярцев объявил домашним, что ему и ребятам пора уезжать в новую длительную командировку на съемки – сначала Света с помощницей и еще парой ребят по организационным делам на месте уедут, а через недельку и он за ними с остальной группой.

И совпало это объявление об отъезде с первой датой их бракосочетания и венчания с Алисой – месяц назад. Ровно месяц. И ровно шесть месяцев беременности Алисы.

Так совпало.

Уже все знали, что будет девочка, и все ждали дочку-внучку. А женщины все поражались – срок-то уж не маленький, а живота практически не видно, дюймовочку, что ли, она там носит?

В последний вечер перед отъездом Красноярцева они с Алисой, спрятавшись ото всех, уединились на дальней скамейке, что стояла в глубине участка у заднего забора в окружении давно отцветших кустов сирени и молоденьких рябинок, и разговаривали о том, о чем не успели побеседовать за все это время.

– Слушай, – вдруг сообразил Алексей, когда упомянул про Америку, в которой жил одно время, – а я ведь так и не рассказал тебе ничего о своем прошлом!

– Хочешь дать признательные показания? – усмехнулась Алиса.

– Да не в чем особо признаваться! – отмахнулся он. – Работа-съемки, и все, – и тут посмотрел на нее внимательно и спросил со всей серьезностью: – Но знаешь, меня удивляет, что ты ни справок обо мне не наводила, не расспрашивала мою маму или Макса обо мне и о моем прошлом, даже о моих бывших женщинах ничего не выясняла, хотя бы у Натальи. Восхищает, вселяя уверенность, что ты чувствуешь то же, что и я: наше бесспорное совпадение и предназначение друг другу, но и поражает. Ну а вдруг я все-таки оказался бы каким-нибудь гадом?

– И что мне дали бы расспросы? – приподняв одну бровку, уточнила Алиса. – Ты бы мне признался в тайных страстях или кто-то рассказал бы мне о твоем сомнительном прошлом и о том, что ты бабник генетический?

– Ну, кто-то бы что-нибудь и рассказал наверняка, – продолжал недоумевать Алексей.

Она чуть отклонилась корпусом, чтобы лучше его видеть, и долго внимательно смотрела на Алексея, а он ждал чего-то и молча всматривался в ее лицо, почувствовав странную важность того, что она собирается сказать.

– Как ты думаешь, Красноярцев, почему я вышла за тебя замуж, вот так, практически не зная? – задала неожиданный вопрос Алиса серьезным загадочным тоном.

– Потому что сразу поняла, что я мужчина твоей Судьбы и жизни, – наполовину утвердил, наполовину предположил он с некой надеждой в голосе.

– Нет, – не порадовала она немедленным согласием с его версией. – Я увидела тебя на домашнем видео у ребят, и ты меня зацепил необычайно, заинтересовал как мужчина, это правда. Но это никогда бы не стало поводом соединить жизнь с человеком, совершенно его не зная. Понятно, тот факт, что Макс твой друг и знает тебя как достойного человека, упрощает процесс знакомства и возникновения определенного уровня доверия, но и это никак не подвинуло бы меня соглашаться на брак с тобой, тем более что я не одна в жизни, а со мной весь Ковчег.

– Тогда почему? – поразившись ее словам, тихо спросил Алексей.

– Я видела все твои фильмы, все работы, даже дипломную «Полет шмеля», – призналась Алиса и посмотрела на него со странным выражением лица, словно решалась сказать что-то очень важное, и после непродолжительной паузы продолжила свое признание: – Ты снимаешь на моем дыхании, – и, продолжая смотреть на него, объясняла: – Вот ты ведешь панораму природы, картинка медленно перемещается и останавливается, задерживается в каком-то одном, особо чем-то зацепившем тебя, понравившемся красивом месте. И вот эта панорама, проплывающая по экрану, и вот это место, на котором она задержалась, абсолютно и полностью совпадают с моим восприятием мира, эмоциями, ощущением его красоты. Даже по времени – именно столько, сколько длится твой кадр, я бы осматривала панораму. И именно с этой самой точки, с которой снимаешь ты, именно с нее она для меня самая захватывающая, и вот на том самом месте, где ты задержал картинку, и я задержалась бы взглядом. Ритм твоих картин, особое восприятие мира природы, да сами картины абсолютно совпадают с моим восприятием красоты, жизни, природы – по энергетике, по видеоряду, по всему, что ты передаешь через камеру, и резонируют с моей душой так, что каждый раз я замираю и у меня бегут от восторга мурашки по телу. На моем дыхании. На нашем. Мы дышим одним дыханием. Понимаешь?

Он смотрел, смотрел на нее потрясенно, ничего говорить не мог! И что-то великое переворачивалось у него в груди, и когда смотреть уже не осталось никаких сил от переполнявших его чувств, Красноярцев медленно притянул эту невероятную женщину к себе, наклонился и поцеловал.

И целовал так долго, так проникновенно искренне, передавая через поцелуй всю свою невысказанную любовь к ней, которую не умел, не знал, как выражать словами.

Любовь и благодарность.


И почему-то только трясясь на заднем сиденье внедорожника, пробирающегося по ухабам и колдобинам грунтовки через тайгу к месту намеченной съемки, через три дня после того их разговора Красноярцев вдруг ощутил себя в одиночестве, даже среди людей, окружающих его, и смог погрузиться в свои мысли и воспоминания.

«Как? – думалось ему с неожиданным, поразительно острым удивлением и восторгом. – Как так получилось и произошло, что я смог с ней соединить свою жизнь? Как? Чудо? – спросил он и сам себе ответил: – Наверняка. А чем еще можно объяснить все, что с нами случилось всего за пару месяцев?»

Он вспоминал лицо Алисы, ее точеную фигурку с немного расплывшейся от беременности талией, вспоминал, как она делает по утрам эти свои асаны йоги, и поражался до самой глубины души всему произошедшему с ним за такой короткий период времени.

Он не думал ни о какой женитьбе и близко. Никогда. Вообще!

Мало того, Ярый уж несколько лет как определил для себя свое будущее – работа, работа, работа и в этом разрезе развитие творчества, может, придумает какую-то новую концепцию, может, еще пойдет обу-чаться и интересно, увлекательно жить – никакая жена-семья-дети в структуру его жизни и будущего не вписывались.

Зачем? Для чего?

Он путешественник-шатун по жизни – бесконечные командировки, всегда в разъездах, порой месяцами без цивилизации, а в Москве ночные смены на студии в Останкине, друзья, кинематографичная тусовка и снова разъезды. Ему такая жизнь и работа нравились и являлись сутью Алексея Красноярцева, стержнем его характера.

Какая семья при таком графике жизни? Правильно – чужая.

Да, честно говоря, он и женщину-то не встречал такую, чтобы задуматься о чем-то серьезном и продолжительном, ну хоть попробовать совместно пожить.

А тут! Как так получилось?! Увидел – да не в жизни, на экране – и все!

«На моем дыхании», как сказала она. На нашем.

И эта ее потрясающая семья – как подарок небес, как вознаграждение за нечто свыше! Он никогда и не мечтал ни о какой большой семье, а уж о жизни в доме за городом так и вообще всегда отзывался скептически, четко зная, что лично его место жизни – это только город Москва.

И на тебе – счастлив, стоит только подъехать к поселку «Комсостава» и знать, что вот сейчас увидит Алису и обнимет, прижмет к себе и вдохнет ее запах, а потом налетит вся домашняя рать, и будут они сидеть под абажуром, неторопливо гонять чаи и вести долгие разговоры. И это перевернуло все в Яром, отменило все его прежние концепции, установки и планы жизни, оказавшиеся глупыми, надуманными и никчемными.

Конечно, чудо, что же еще.

Вот только… Заглянув глубоко в себя, Алексей вдруг с холодком замирания душевного признался себе в том, о чем боялся подумать все это время: он не уверен, сможет ли до конца честно принять ребенка, которого она носит, как по-настоящему своего.

Полюбить, принять и почувствовать как своего родного. Вернее, как родную.

Не знал. Пока это у него не получалось: каждый раз думая о беременности Алисы, у Ярого где-то на периферии сознания вспыхивала красная лампочка, напоминающая о другом мужчине, настоящем отце ребенка.

Сложив руки на груди, закрыв глаза и откинув голову на подголовник сиденья, Красноярцев отгородился от происходящего, думал и вдруг мысленно обратился к Господу, когда как иглой в мозг впился испуг, что это его неполное приятие дитя Алисы как своего может разрушить их жизнь. Всю ту жизнь, которую он получил как самый великий и нежданный подарок. И, резко наклонившись вперед, опустив голову, он просил Господа не дать этому случиться.


Красноярцев пропадал со своей группой в таежных дебрях два месяца. Раз в день звонил по спутниковому телефону из тайги, а когда группа попадала в цивилизацию – хотя бы условную и относительную, где пусть намеком, но присутствовали интернет или хотя бы сотовая связь, то и по пять раз на дню.

Однажды так вообще в каком-то поселке дозвонился с Почты России из раритетной кабинки междугородней связи и, надрывая связки, кричал в трубку целый час – его было слышно плохо, а ему замечательно четко.

Такое вот путешествие в прошлое страны.

За эти два месяца народ Ковчега освоился друг с другом окончательно, а вновь прибывшие влились в общую семью и любовь, как часть большого пазла – без зазоров.

Посовещавшись большим собором, решили, что лучше бы квартиры Красноярцевых сдать в аренду, а то что просто так стоят. Если надо в Москве переспать или пожить какое-то время, есть неприкосновенная жилплощадь Алисы, а другие квартиры пусть лучше хозяевам доход приносят.

Этим делом и занялись Алиса вместе с Машей.