На седьмом месяце у Алисы стал как-то быстро расти живот и к восьмому совсем округлился и выпер, теперь уж не оставляя никаких сомнений в ее беременности. Пришлось нанимать водителя, который бы возил Алису по надобностям – сама она за руль решила больше не садиться, чтобы не рисковать на дорогах. Да ну его!

Нашелся один мужчина прямо у них в поселке, соседи подсказали к нему обратиться – бывший военный в отставке Федор Петрович, который, как только узнал, что Павел Наумович генерал, где служил и через что прошел, проникся таким глубочайшим уважением к нему, что готов был на любую работу и в любое время суток.

Подвигов от него не потребовали и остудили немного в благородном рвении, пока попросив только при надобности водить машину.

В этот раз Красноярцев торопился вернуться домой.

Никогда в жизни не спешил особо и так не предвкушал возвращения, как сейчас! Всегда это было по-другому – нормальное естественное желание попасть поскорее в свой дом, в свое пространство и отдохнуть, увидеться с родными, чувствуя удовлетворение от добротно сделанной работы и того, что исполнил все, что планировали и намечали, и усталость от дороги.

Но в этот раз у него все было по-особенному – он спешил и нетерпеливо подгонял время, торопил всех вокруг, мечтая поскорей оказаться в доме и обнять жену.

Алиса – вот его нетерпение, радость и тот магнит, что притягивал Ярого с невероятной силой. Его муза и его новое вдохновение, это Алексей четко ощутил и понял в этой экспедиции, словно какие-то новые неведомые силы влились в него и мир стал еще ярче, насыщенней и еще пронзительней в своей красоте.

В Москве подмораживало основательно, шел снег. Еще не тот, который ляжет до весны, а из первых и робких, но все же снег. Ноябрь все-таки.

По просьбе Красноярцева редакция прислала три машины для встречи группы – на двух уехали ребята, увозя аппаратуру и ценный багаж, а третья повезла Алексея домой в «Комсостав». Он смотрел в окно на пролетающий мимо город и улыбался, поймав себя на мысли, что думает о поселке и этом большом, еще несколько месяцев назад незнакомом ему доме как о своем доме и воспринимает его как пристанище, место радости и покоя и стремится, торопится туда попасть.

Ох и странная же штука эта наша жизнь!

Его встречали.

Всем дружным коллективом столпились в большой прихожей и с нетерпением выглядывали в окошки, когда машина заехала на участок. Красноярцев вышел из автомобиля, подхватил с заднего сиденья рюкзак и направился ко входу. По дороге от машины к порогу успел окинуть быстрым взглядом участок и удивиться, как все изменилось – уезжал из золотой, теплой осени, почти лета, а вернулся в зиму.

Первым ему навстречу выскочил Мишка и завизжал радостно от восторга, когда Алексей, бросив рюкзак, подхватил мальчишку на бегу и подкинул к потолку, а тут и мама обняла и поцеловала сбоку, Павел Наумович пожал руку и приобнял и похлопал по плечу, и Зоечка, пустив слезу, обняла и прижалась, а за ней и Маргарита Леонидовна обняла и расцеловала.

– А где Алиса? – спросил чуть оглохший и растерявшийся от такого радостного приема Красноярцев.

– Сейчас спустится, – уверил Павел Наумович, – задержалась что-то наверху.

– Я поднимусь, – решил Ярый и побежал наверх сам.

К ней!

Вылетел с последней ступеньки, увидел ее идущую по коридору и… и замер, совершенно обалдев, уставившись на ее большой выпирающий живот, и не мог от него отвести взгляда, пока она подходила к нему.

– Да, – согласилась Алиса, посмеиваясь растерянному виду мужа. – Это определенно впечатляет.

– Но… как?.. – что-то невразумительно пытался спросить он. – Я имею в виду вот так вдруг?.. – еще больше запутался Красноярцев.

Да и то, как не обалдеть – то не было, не было и вдруг такой живот! Уезжал – все девушка, девушка, ну, чуть слегка поправившаяся, а вернулся – на сносях!

– Ну, вот как-то так, – звонко рассмеялась Алиса. – Восемь месяцев. Мы выросли, пока ты где-то путешествовал, – и напомнила ему кое-что: – Здравствуй, муж мой пропащий.

– Здравствуй, жена, – спохватился Алексей и спросил, протягивая к ней руки: – Обнять-то тебя можно?

– Желательно, – кивнула Алиса.

И он обнял наконец. И прижал к себе осторожно, и, закрыв глаза, втянул в себя ее родной запах, который снился ему в тайге ночами, и прижал посильней, и так стоял и чувствовал непередаваемые ощущения. А потом отстранился, посмотрел на нее и, протянув неуверенно руку к ее большому животу, спросил:

– Можно?

– Нужно, – улыбалась она его нерешительности.

Живот был упругим, твердым и теплым, и вдруг ему в ладонь что-то ощутимо стукнулось, Красноярцев отдернул руку, как обжегся, и с изумлением уставился на образовавшуюся на ровной поверхности живота странную выпуклость.

– Это что? – перепугался вдруг он ужасно, не сделал ли что неправильно, в полном соответствии с темой: мужчины и беременность женщин.

– А это фуэте, – спокойно пояснила Алиса. – Наша балерина разминается, у нас час танца.

– Это что ее ножка? – задохнулся Ярый от непонятного чувства, перехватившего горло.

– Угу, пяточка, – подтвердила жена и предложила, взяв его за руку: – Пощупай, – и положила его ладонь на выпуклость.

И Красноярцев ощутил под рукой что-то живое и плотное, и в этот момент что-то приключилось с его чувствами непонятное и застучало сердце… Странное что-то творилось с ним, и Алексей, останавливая эти немного настораживающие переживания, убрал руку и отступил на полшага от Алисы.

– Понятно, – усмехнулась она, кивнула и спросила: – Ну что, может, поцелуемся?

Они поцеловались, постояли немного обнявшись и спустились на первый этаж, присоединившись к коллективу, уже ждавшему их за накрытым торжественным столом.

Вечер прошел в приподнятой праздничной атмосфере – сначала вкуснейший ужин, за которым Алексей рассказывал всякие невероятные и смешные истории, что случались с их группой в этой командировке, потом переместились в гостиную к камину, продолжая расспрашивать Красноярцева и требовать все новых и новых подробностей, мальчишки, перебивая, принимались докладывать о своих интересных делах, все шумели, смеялись и засиделись дольше обычного.

А Ярый все смотрел и смотрел на жену, как ему казалось, украдкой и все дотрагивался до нее: то погладит, то за руку возьмет, переплетя свои пальцы с ее, то приобнимет… И когда Алексей с Алисой наконец оказались наедине в ее спальне, то только тогда, закрыв за собой дверь, смогли по-настоящему поцеловаться и постоять молча, обнявшись, приходя в себя после потрясающего поцелуя.

– Ну, что, – прямолинейно, но шепотом спросила Алиса, – продолжение-то следует или мой внешний вид тебя пугает и отталкивает?

– Не отталкивает, – честно признался он. – А даже наоборот: ты такая милая с этим животом, красивая, – и отклонился от нее, продолжая обнимать руками за бывшую талию. – Другая. Я завтра тебя начну снимать, прямо утром. Ты еще занимаешься йогой?

– Конечно.

– Вот с йоги и начну, – довольно подтвердил он. – Будут обалденные кадры.

– А не про работу можно? – развеселилась Алиса и напомнила: – Я вообще-то о другом спрашивала.

– Ну, о другом, – стушевался вдруг Красноярцев.

Чмокнул ее в губы и в лоб, выпустил из объятий, обошел, прошел в комнату и сел в кресло у кровати. Подумал, даже голову почесал от неудобности того, что хотел сказать, и таки решился рубануть правду, Алиса прямо вот видела тот момент, когда он из маяты необходимости объяснять что-то неловкое решился вывалить все как есть.

– Понимаешь… – начал Ярый осторожно. – Я тебя очень хочу. Сама вон видишь, да и чувствуешь. Очень. – И он посмотрел на нее с явным мужским желанием.

С очень горячим, скажем прямо, желанием.

Алиса, последовав его примеру, прошла и села на кровать напротив мужа, всем видом демонстрируя повышенное внимание к тому, что он говорит.

– Но я… – стушевался на самом главном моменте Красноярцев. – Как бы это объяснить… ну-у-у… вот не могу! Ну, как это я… – он помогал себе высказаться жестами рук, изображая что-то непонятное, – …туда, а там ребенок! – наконец выдал он основную мысль – И ладно бы пацан, он бы понял меня по-мужски, может, и потом, когда подрос! Но там же девочка! Это вообще невозможно! Это…

Алиса даже нижнюю губу прикусила зубами. Но так и не удержалась и, хлопнув себя, прижала ладони к лицу жестом бессилия перед непроходимыми дебрями мужского разума и расхохоталась. Она смеялась так, что от изнеможения завалилась на бок на кровать и попыталась что-то сказать.

– Красноярцев! Ты… ты не… неподражаем! Ты хоть… сам себя… слышишь?!

– Ну а что такого? – даже обиделся мужчина столь сильной реакции на его слова. – Ну на самом деле, она же там маленькая и все понимает, спит тихонечко! А тут я, да? Здрасте! Папаня пришел!

– Ой, не могу! – застонала от новой волны хохота Алиса, с трудом ровно села и, утирая слезы смеха, успокоила мужа, продолжая смеяться: – Ладно, папаня, расслабься. Я тоже считаю, что не стоит нам заниматься сексом до родов. Во-первых, с духовно-энергетической точки зрения это мешает женщине сосредоточиться на ребенке и правильно перераспределять энергию, а в некоторых практиках так и вовсе запрещено, а во-вторых, просто неудобно с животом.

– Ну, слава богу! – выдохнул облегченно Красноярцев. – А то я боялся, что ты обидишься или как-то неправильно меня поймешь.

– Леш, – почти серьезно сказала ему Алиса, – я постараюсь всегда понять тебя правильно, если ты не станешь молчать, как прогрессивное человечество, а будешь обсуждать со мной любые вопросы и проблемы.

– Я постараюсь, – подумав, согласился Красноярцев и честно признался: – Но это сложно. Не привык я ни с кем делиться своими трудностями, вопросами и проблемами, а всегда решал все сам.

– Придется учиться, – пожав плечиками, предложила Алиса.

В выходные Алексей задвинул все дела подальше, о чем уведомил свой коллектив по телефону, и посвятил эти дни жене и семье.

Они пошли с Алисой погулять, что стало уже их традицией, когда Алексей оставался в «Комсоставе», – бродить по поселку, а сегодня так по первому робкому, ослепительно-белому, нетронутому снежку, прикрывшему пожухлую листву.

– Ну что, может, должок отдашь и расскажешь свою занимательную биографию? – предложила Алиса.

– Да ничего в ней занимательного нет, – уверил Красноярцев, – уж точно не сравнить с твоим насыщенным прошлым.

– Давай скромность оставим мне, – предложила Алиса, – я ею иногда даже пользуюсь. Кое-что мне все же удалось разузнать о тебе: мама твоя про ваше с Егором детство много чего понарассказывала, пока ты по тайге шастал.

– Сдала? – усмехнулся Алексей.

– А вот и нет, – уверила Алиса. – Исключительно положительные истории и характеристики. Послушать ее, так ты просто ангел был, а не мальчик. Иже херувим.

– Да сейчас, – саркастически хмыкнул Красноярцев.


Ну, малолетним участником бандгруппы он точно не числился, но шантрапой и дворовым пацанчиком с серьезным авторитетом определенно был. Мама просто об этом и знать не могла, и не догадывалась. Даже старший брат далеко не все знал про младшего и его дела.

А вот друг дворового детства и одноклассник, с которым сидели за одной партой все школьные годы, Максим Лунев не только знал, но и участвовал во многих эпохальных событиях жизни Лехи.

У них же детство и подростковый возраст как раз выпали на конец восьмидесятых – начало девяностых – самое мутное, переменное время, когда творилось в стране нечто новое, по большей части больное и корявое, но так манившее необычным будущим и новыми невиданными возможностями!

И в этом времени пацанами с характерами было где себя проявлять и реализовать, уж поверьте. А особенно московским мальчишкам, жившим недалеко от центра, где происходили все важные исторические события.

Родители в те времена были по макушку озабочены тем, чтобы выжить в этой неразберихе, детей прокормить, выучить и на ноги поставить и не скатиться окончательно в безнадегу и нищету. Конец восьмидесятых – талоны, пустые магазины, очереди под запись на километры.

Папа Андрей Тихонович был главным инженером на одном из водоочистительных заводов Москвы, только это и спасало семью, поскольку предприятие отца считалось стратегическим, зарплаты почти не задерживали, но отец и приработок искал, взяв еще дополнительные полставки по профилю. А вот мама Алевтина Николаевна, филолог, работавшая старшим научным сотрудником в Ленинке, и так-то получала небольшую зарплату, а в смутные времена и вовсе с оплатой их труда наступил большой трындец.

Вот она и подрабатывала, не поверите, репетитором, готовя учеников к поступлению в вузы, и лекции читала по литературе иностранцам на разных тематических культурных мероприятиях.

Одним словом, родителям на пацанов своих физически не оставалось никакого времени, и по большому счету мальчишки были предоставлены сами себе. Но надо отдать должное, Андрей Тихонович проводил с сыновьями постоянную воспитательную работу в том плане, что каждый день напоминал, как надеется на них, доверяет им и уверен, что они растут настоящими мужчинами, видят, как тяжело приходится родителям в эти трудные времена, и осознают, что старикам требуется помощь. В первую очередь в учебе, главное сейчас, чтобы они учились максимально хорошо и родителям не приходилось тревожиться об этом, а во вторую очередь всячески помогали по хозяйству, ну и в третью – не влезать ни во что плохое и криминальное.